Читаем без скачивания На изломе - Олег Бажанов

– Командир, я сильно испугался, – снова пролепетал Мельничук, глядя на Иванова как побитая собака. – Простите меня. Больше такого не повторится.

– Ты старше меня по возрасту, Иван Петрович, – продолжал Иванов уже мягче. Он вообще старался говорить так, чтобы не услышали работающие на стоянке специалисты, но чтобы Мельничук запомнил этот разговор надолго. – Старше, а вынуждаешь вдалбливать тебе азбучные истины: что от слаженной работы каждого зависит жизнь всего экипажа. От своей пули, Иван Петрович, за спинами других не спрячешься, а трус, как правило, погибает первым. И тянет за собой товарищей. Сегодня ты нас с Андреем очень подвел. Подставил.

– Простите, командир, – просил Мельничук.

– И как нам теперь вместе летать? – продолжал Иванов. – Нет доверия – нет экипажа.

– Это тебе не в безоружных стрелять! – вставил свое слово молчавший до этого Ващенка. – Не знаю, как командир, а я предлагаю вынести вопрос на суд офицерской чести.

Иван не ответил, вновь уставив взгляд в землю.

– Посоветуй, что нам с тобой делать? – после некоторой паузы произнес Иванов.

– Александр Николаевич, Андрей, простите меня на первый раз! Больше такого не повторится! – Мельничук смотрел на Иванова и Ващенку умоляющим взглядом. – Простите, пожалуйста.

Иванов вопросительно посмотрел на своего «правака», но тот в ответ только пожал плечами. Решение оставалось за Ивановым.

– На этот раз попробуем тебе поверить, – наконец, озвучил он свое решение. – Но в следующий раз напишу рапорт по команде. А от себя лично – набью морду! Понял, Иван Петрович?

– Я не подведу! – с готовностью заверил Мельничук, преданно глядя Иванову в глаза.

– Посмотрим.

– Теперь ты у командира должник, – ухмыльнулся Ващенка.

– Да я всегда буду для вас… – рассыпался в благодарности Мельничук.

– Иди, занимайся вертолетом, – прервал его заверения Иванов.

– Ты ему поверил? – спросил Ващенка, когда они с Ивановым шли в столовую на обед, оставив Мельничука разбираться с оружейниками.

– Пожалел, – честно признался Иванов.

По дороге к ним присоединился Фархеев.

– Сегодня твой день, Вадим! – Иванов пожал ему руку. – Красиво поработал! Спасибо! Буду ходатайствовать о поощрении.

– С нас – компот, – вставил Ващенка.

– Работал, как положено, – скромничал Фархеев, пряча довольную улыбку.

– Молодец! – Иванов хлопнул его по плечу. – А не страшно было на пулемет лезть?

– Так думать-то некогда было. Я за вами и полез. Вперед, за командиром!

– И «духов» в лесу точно накрыл! А я промазал.

– Ты, командир, близко перед ними выскочил из виража. Времени прицелиться уже не имел. А у меня этого времени – с запасом, я-то шел на прямой. Только вот ваш вертолет закрыл мне цель. Пришлось со скольжением уходить вправо. Честно говоря, крайние ракеты уж очень близко от вас прошли. Я чуть не поседел. Думал, задену вас. Но Бог миловал.

– Все равно молодчина! – обнимая за плечи Фархеева и Ващенку, произнес Иванов. – С такими мужиками, как вы, и летать, и выпить приятно!

– Нет, компот я Фархееву не отдам. Он нас чуть не сбил, – рассудил Ващенка.

– «Чуть» – не считается, – парировал Вадим. – Компот мой. Я переживал.

– Все переживали. А я – больше всех, потому что у меня твои ракеты возле уха просвистели! – не уступал Ващенка. – Я вначале решил, что это по нам стреляют.

– Да, денек сегодня удался, – покачал головой Иванов.

– В наш вертолет над селом три пули вошли. Хорошо что из Калашникова, а не из крупнокалиберного. И десантников всего пять человек в кабине находилось. Никого не задело.

– Да, если бы в нас попали, то уложили бы кого-то. У меня вертолет был набит молодыми солдатами, – вздохнул Фархеев. – Устроили мы им сегодня показательную экскурсию в район боевых действий!

– Ладно, мужики, – Иванов распахнул двери столовой, – после обеда все итоги подбить, документацию оформить. Не откладывайте в долгий ящик. А мне еще отчет о выполнении задания писать.

В этот же день Иванова вызвали на доклад к командиру полка. Кроме самого командира, в его кабинете находились два заместителя, начальник штаба и замполит. За краем стола, ближе всех к Иванову, в пол-оборота сидел командир эскадрильи. Иванов вошел в кабинет и сразу же ощутил какое-то напряжение. «Неужели доложили о Мельничуке?» – мелькнула мысль. После подробного доклада Иванова, в котором он старался не упустить ничего, кроме истории с Мельничуком, и который закончил ходатайством о поощрении участвующих экипажей, командир полка внимательно посмотрел ему в глаза:

– Из доклада Ягудина мы поняли, что при заходе на ферму ты мог уйти от пулемета, а ты, как бык на красную тряпку, попер прямо к черту на рога и потащил за собой Фархеева!

Иванов молча выдержал его взгляд. С лейтенантской поры он усвоил одно святое правило: с начальством спорить нельзя. Нужно только приводить факты и аргументы.

– Я расцениваю это как мальчишество! – продолжал командир. – У вас обоих на борту находились люди! А для огневого боя вам и придавалась пара Ягудина. То, что ты стреляешь неплохо и «накрыл» пулеметчика раньше, чем он смог тебя и Фархеева «завалить», – твои счастье и удача! А если бы не повезло? Сколько сейчас цинковых гробов нам пришлось бы отправлять на Родину? Ты об этом подумал? Запомни, Александр, «Ми-8» – это не танк, а здесь не Москва сорок первого, чтобы ходить в лобовую на пулеметы!

– Ты и в воздухе ищешь одни неприятности! – вставил замполит.

– С какого удаления произвел первый залп? – спросил внимательно смотревший на Иванова начальник штаба.

– Метров с восьмисот. И первый, и сразу же второй. – Иванов решил, что пора приводить аргументы. – Ушел бы я от пулемета или нет – это еще вопрос. Слишком близко он нас подпустил. Когда пулемет заработал по «двадцатьчетверкам», от меня до фермы оставалось около километра. Фархеев шел в километре позади, даже ближе, так как скорость я уже почти загасил. Пулеметчик, видимо, рассчитывал расстрелять нас по очереди: сначала «двадцатьчетверки» – в хвост, потом, когда я приземлюсь или подставлю бок, – «восьмерки». Кто бы ожидал, что заходящая на посадку «восьмерка» пойдет в атаку? Мы ведь представляли неплохую мишень для ДШК. Поэтому опытный пулеметчик, стреляя по «двадцатьчетверкам», не спешил с переносом огня на мой вертолет. Решение атаковать пришло само, другого выхода я не видел. И потом, я исполнял ваше приказание.

– Какое? – не понял командир полка.

– «Не подставлять задницу!», товарищ полковник.

Усмехнулся командир, заулыбались и присутствующие. Обстановка разрядилась.

– Разрешите? – обратился к командиру начальник штаба. Командир ответил кивком головы.

– Победителей на Руси, как известно, не судят, – начал со своего места подполковник Гриневский. – А группа Иванова задание, замечу – непростое задание, выполнила. Вернулись без потерь. Три пробоины получил вертолет ведущего. И никто не гарантирует, что на ферме не могло оказаться переносных зенитных комплексов. А кто-нибудь может сказать, что Иванов – летчик неопытный? – Гриневский сделал паузу, оглядывая присутствующих. – Да, своенравный, где-то излишне инициативный, но смелый и опытный. В данной ситуации только он мог оценивать обстановку. И принимать решение. А на войне без риска не бывает. Я и сам не знаю, как бы поступил в подобной ситуации. И прошу не забывать, товарищи офицеры, что подчиненные майора Иванова, оказавшись в нелегком положении, не струсили, а действовали грамотно, умело и решительно! Здесь вижу не последнюю роль командира звена. Подчиненные верят своему командиру, идут за ним в огонь! Что еще нужно, чтобы охарактеризовать командира? Кстати, разговаривал со спецназовцами, они хвалят наших ребят. Поэтому считаю высказанные опасения некоторых товарищей офицеров, – Гриневский выразительно посмотрел на Косачаного, – излишне поспешными.

Возражать Гриневскому не стал даже замполит.

– Вопросы есть? – подытожил командир полка.

– Рапорт с ходатайством о поощрении отдашь в строевую часть, – обратился он к Иванову. – Если у тебя вопросов нет, можешь идти.

– У меня есть просьба, товарищ подполковник. Разрешите?

– Говори.

– Прошу отпустить меня и моего правого летчика до утра в город.

– Опять по бабам, – проворчал Косачаный. – Если не он к ним, так они к нему прямо в расположение придут. Я вам уже докладывал, командир.

Иванову очень хотелось резко ответить замполиту. Но сейчас терять контроль над собой было никак нельзя.

– Да хоть бы и так, – рассудительно согласился командир полка. – Дело молодое! Будем завидовать, товарищи офицеры!

По кабинету прошел легкий смешок.

Глядя на Косачаного, Иванов произнес, четко выговаривая слова:

– Моя, как вы выразились, товарищ подполковник, «баба» погибла с экипажем майора Крапивина. И вы об этом знаете. А сегодня я хочу пойти к ее товарищам и помянуть погибших.