Читаем без скачивания Метелица - Анна Завгородняя

— Харек, прости! — прошептала я еле слышно, но он услышал и остановившись так резко, что я налетела на его спину, обернулся ко мне и спросил:

— За что простить? За то, что ты меня не любишь? — его глаза метали молнии, — Думаешь, я этого не вижу и не понимаю?

Я открыла было рот, чтобы возразить и сказать ему, что испытываю только самые искренние и добрые чувства, но затем поняла, что подобные речи его еще сильнее обидят и оттолкнут от меня. Я и сама пока не могла разобраться в своих чувствах и потому просто закрыла рот и промолчала, а Харек отвернувшись, зашагал вперед.

До самого дома ни один из нас не проронил ни звука. Бёдвар, увидевший, как м возвращаемся, поспешил было нам на встречу, широко улыбаясь. Я поняла, что Харек сказал старому воину о своих намерениях, возможно, тот даже видел предназначавшиеся для меня браслеты, но заметив каменное выражение лица у первого и отрешенное у второй, он остановился, как вкопанный и нахмурился. Его взгляд скользнул в мою сторону. Я даже видела, как он мысленно спрашивает у меня: Почему? — и могла только пожать плечами.

Что я могла ответить Бёдвару, если сама себе не могла дать точный ответ?

— Быстро вы! — только и произнес старый воин.

Я прошла мимо него, направляясь в дом. Стоило поторопится с ужином… И я совсем забыла рассказать мужчинам о приходе загадочного старика, жившего на утесе.

— После расскажу, — мысленно сказала я себе и вошла в дом, чувствуя на своей спине тяжелый взгляд Харека.

Лето на севере было совсем не таким, как на его родной стороне. Желан чувствовал, что и сам воздух здесь холоднее, и море не такого цвета, и небо, опрокинутое над головой слишком синее. Даже ветер нес совсем другие запахи с близкого берега.

Княжич стоял у борта ладьи и смотрел на приближающуюся землю. Сколько он провел времени в пути, он уже не знал, сбился со счета дням и неделям, как и забыл о том, сколько кораблей он поменял и в каких городах успел побывать. Он чувствовала только одно — Гронв был прав, когда предупреждал молодого князя о том, что не стоит кормить Хейд свежей кровью. От этого существо становилось все сильнее и управлять им было очень трудно.

После того случая в порту, когда Желан спал девушку, он более не пил человеческой крови, но это не означало, что он стал меньше хотеть этого. Часто, глядя на гребцов, сидевших на скамьях, княжич испытывал невероятную муку и голод, сводивший его с ума. Что-то внутри него шептало, призвало действовать.

— Ты сильный, ты расшвыряешь людишек как котят и накормишь меня, — говорил Хейд и Желан только сильнее стискивал зубы, наклонялся через борт и пытался выровнять дыхание и унять биение сердца.

В подобные моменты на него обращали внимания те, кто находился на корабле, наивно полагая, что молодой мужчина страдает морской болезнью, что только подтверждал его бледный вид и зеленоватая кожа, но сам Желан знал истинную причину своего недомогания. Голод Хейд росла, и сила тоже.

Но вот и долгожданный берег. Княжич не дожидаясь сходней перепрыгнул через борт, утонул по пояс в холодной соленой воде, что несколько освежило затуманенный разум и когда его окликнули с корабля, только показал, что ему совсем плохо и бросился в лес. Он смог сдержать Хейд до того, как пропал в тени деревьев, там голодная тварь вырвалась на волю. Теперь Желан обращался легче и быстрее. Вот, мгновение назад между деревьев бежал человек и спустя несколько секунд ему на смену пришло худое сморщенное существо.

Хейд в один миг взобрался на верхушку первого попавшегося дерева, перебирая лапами ветви с быстротой куницы. В лицо княжичу ударил свежий ветер, качавший вершины сосен. Хейд обернулась назад, посмотрела на корабль и людей, спускавшихся по трапу. Времени у Желана было в обрез. Как только наберут свежей воды, то корабль снова пустится в дальнейший путь и ему уже стоит к этому моменту быть на берегу. Княжич чувствовал, что люди на судне как-то странно поглядывали на него, считали чудаком, и слава Богам, пока не опасались.

— Надо поскорее найти какое-то животное, — подумал Желан, втягивая в себя воздух. Возвращается голодным на корабль не стоило. Хейд слишком голодна и оставшийся переход до последней, конечной цели его пути стоило перетерпеть. Желан знал, что им придется плыть несколько дней подряд, без единой остановки и это угнетало его.

— Торопись, торопись! — твердило что-то внутри. Княжич вспомнил свою мать и поражался тому, как ей удавалось удерживать в себе Хейд, да и Гронв казался ему спокойным. Их обоих словно не беспокоило то, что внутри живет еще одно неконтролируемое создание, жуткая тварь, или Желан просто ошибался, и они могли контролировать эту тварь?

У княжича был ответ. Простой и понятный. Чтобы сдерживать в себе Хейд ему надо было всего на всего питаться людьми, чего он просто не приемлил. Случай в порту был только очередным доказательством того, что с Хейд стоит бороться, иначе он мог просто потерять в себе человека, а этого молодой мужчина боялся более всего.

Преодолев расстояние, отделившее Желана от берега, Хейд спустился вниз, туда, где он почувствовал устраивавший его запах. Княжич увидел на поляне самку оленя с потомством. Будучи человеком на охоте он никогда не позволил бы себе сделать то, что сейчас сделал Хейд, в едином сильном прыжке колдун завалил самку. Оленята не успели даже пискнуть, когда он схватил одного из них, впиваясь иглами зубов в тонкую шею, пока мать безуспешно пыталась подняться на ноги, придавленная телом чудовища. Два тонконогих малыша успели убежать и Желан проводил их тяжелым взглядом, отливающим золотом.

На корабль он вернулся вовремя. Кто-то из гребцов отметил, что прогулка по лесу видимо пошла ему на пользу. Желан только коротко кивнул и занял свое место на судне.

— Скоро все это закончится, — подумал он с надеждой, когда ладья отчалила от берега. Оставался самый большой отрезок пути по морю. Как и где он будет искать человека, способного ему помочь, Желан еще толком не знал. Он помнил только единственный ориентир, данный ему Гронвом, а именно название имения, недалеко от которого жил тот загадочный человек, первый из тех, кто сумел убить в себе Хейд.

Имение называлось Стонхельм.

Впервые мы с Хареком так долго не разговаривали. Он свел наше общение к минимуму и порой за день нам удавалось перебросится едва ли парой фраз. Он явно не желал меня видеть, потому что всегда был занят, и мы встречались только за столом. Нет, он не стал ко мне относится плохо, не задевал, не оскорблял, только вот в глазах наемника больше не было того света, что как мне казалось, я видела раньше. Иногда я ловила на себе его взгляд, но Харек поспешно отворачивался, а я не пыталась подойти и как-то помирится, хотя внезапно поняла, что безумно скучаю по его прикосновениям и поцелуям. Теперь, оставшись без его любви, перестав ощущать на себе его защиту, мне стало как-то не по себе, и я почти жалела о том, что оказала северянину, но решится подойти к нему самой, первой, не могла.