Читаем без скачивания Галоп - Сергей Куприянов

Камил снес какого-то солдата, набирая скорость на пересеченной местности. Солдат сзади вцепился в поясной ремень, при этом его мотало так, что он рисковал не только сам выпасть из, по сути, одноместного седла, но и утянуть за собой жокера. Или, хуже того, задушить прямо здесь. Макс, сумев поймать ритм и вписаться в него, с усилием оторвал одну руку рядового от ремня, заставив обхватить себя. Все равно держаться в седле приходится за двоих. Вторую тот, помедлив, переложил сам. При этом он что-то орал, но на незнакомом Максу языке, так что не понять, что именно, очевидно только, что не от восторга по поводу экстремального приключения на новом аттракционе.

Наверное, на ипподромах массипо развивают куда большую скорость, но там, из-за большого пространства, она ощущается меньше. Здесь же, когда ветки хлещут по лицу, точнее, шлему, когда кусты проносятся мимо, шурша по коже животного, когда валуны остаются под брюхом животного, и неизвестно куда то приземлится после прыжка, чувства совсем иные. Да еще этот укушенный за спиной клещом вцепился.

– Что происходит? – неожиданно громко и строго спросил коммуникатор голосом майора.

– Животное понесло!

– Так остановите. Вы тренер или нет?

– Тренер, – зло ответил Макс и про себя подумал: «Кажется».

Они выскочили на небольшое открытое пространство, на котором не росло ни деревьев, ни кустарников. И тут «кажется тренер» понял, что они скачут к лесу. Он еще раз попытался воздействовать на животное, хотя бы заставить поменять его направление, но тщетно. И, главное, он не понимал причины, по которой массипо ударился в панику. Ничего подобного на Земле с ними не случалось. Может, змея? Как они реагируют на змей? Наверняка, с пресмыкающимися взаимной любви у них не водится. А что, если она укусила?

Черт! Ведь совсем недавно сам же советовал. Лапнув себя по бедру, вскрыл походную аптечку и выбрал нужный шприц-тюбик. Потянувшись далеко вперед, всадил иглу в кожу. Впечатление такое, будто укол не произвел на массипо никакого впечатления. Потянулся было за вторым, но животное, словно до него дошло, скакнуло в сторону, угодив точно в куст, который обжег Макса ударами веток прямо по лицу. Он неожиданности он, взмахнув рукой, вырвал аптечку из набедренного кармана, и одновременно пытаясь рукой защитить лицо, выронил ее, практически выбросил. Та, описав дугу, улетела куда-то в сторону, на Макса это уже не интересовало.

Кто-то – понять точно кто невозможно – из лучших, хотелось верить, побуждений выстрелил. Целился, надо полагать, в животное, но попал в солдата за спиной Макса. Он почувствовал, как того словно толкнули, но он не упал, а, вскрикнув, вцепился еще крепче.

И тут-то массипо врубился в лес, как врубается ледокол в ледяное поле. Макс почти упал, обоими руками вцепившись в луку. Солдат лежал на нем, спрятав голову ему подмышку, как это делают мальчишки, играя в слона. Только по мельканию травы и кустов под копытами массипо Макс мог определять, что время от времени они меняют направление движение. Да еще скорость упала. Если б не парень за ним, к тому же раненый, он мог бы попробовать покинуть седло; подобные трюки он с другими ребятами проделывал еще в детстве. Дети конюхов, жокеров, племянники тренеров, внуки хозяев – вся мелюзга, что крутится возле конюшен, почти не замечая сословных и материальных различий, участвовала в подобных игрищах, порой весьма опасных. Позже, уже став профессионалом, Макс частенько с благодарностью вспоминал те забавы, без которых он вряд ли бы стал хорошим наездником, лишний раз убеждаясь, что основы закладываются в детстве, а все остальное лишь шлифовка и поиск пути, который, если всмотреться, определен еще тогда, когда ни о каком пути, кроме героического, никто не задумывается.

Проскочив изрядно заросший подлесок, массипо вынес их в довольно чистый лес, снова прибавляя в скорости. Теперь Макс совершенно не представлял, где находится. А тут еще парень за его спиной стал заметно тяжелеть, наваливаясь все плотнее. И лишь теперь, когда ветки перестали хлестать по нему, он услышал доносящийся из коммуникатора голос полковника.

– Отвечайте немедленно! – надрывался тот. – Что это за шуточки? Вы мне за это ответите! Теперь тебе, сукин сын, не удастся отбрехаться. Это не просто саботаж. Это вредительство! Тебя ждет трибунал. Уж я об этом позабочусь.

– Со мной раненый, – ляпнул Макс первое, что пришло в голову.

– Укушенный!

– Его подстрелили. И вообще, хватит орать на меня.

– Щенок! Да я тебя…

– Скоро он выдохнется. Еще, думаю, несколько минут. Думаю, найдете нас без труда.

– Уже нашли. И не думай скрываться! Мы тебя видим.

Очень хотелось в это верить. Самому надоело.

– Думаю, лошадь укусила змея, – сказал он.

Тут массипо прибавил ходу, перескочив через поваленный ствол, и, находясь в верхней точке траектории, Макс увидел перед собой воду. Небольшое озерцо, заросшее по берегам. Это было как мгновенная фотография. Места, где животные спускаются на водопой. Какие-то птицы на берегу. Плотный рой мошек, клубящийся в высоких растениях, похожих на камыши. И – группа людей. Ну, не совсем людей, в том смысле, что не земляне. Они стояли, повернув к нему лица, и смотрели в настороженном ожидании.

Массипо, тяжело опустившись на землю, сделал еще несколько скачков и вдруг замер, уперевшись передними ногами в землю, отчего из-под его копыт брызнули фонтанчики почвы вперемежку с трухой с пожухлой листвой.

Боже!

Все это Макс очень хорошо видел до того, как его вышвырнуло из седла. И даже в полете он еще видел кромку берега за небольшим обрывом, где, угнездившись в лучике света, пробившимся сквозь густую листву, грелось существо, очень смахивающее на ящерицу, только мохнатое. А потом он упал в воду.

Впрочем, «упал» слабо сказано. Он в нее рухнул и о нее ударился. Так, что дух вышибло. Погружаясь в зеленую воду, он сразу почувствовал, что воздуха ему не хватит. При ударе о поверхность воды он не то вскрикнул, не то легкие не выдержали динамической нагрузки, но воздух из него вышел, и Макс лишь успел сомкнуть губы, чтобы не нахлебаться.

Легкие заболели от напряжения, хотелись вздохнуть, хотя это и невозможно, но попробовать, сделать попытку… Даже впустить в себя маленькую, крошечную струйку воды, только для того, чтобы хоть чуть расправить, разогнуть смятую грудную клетку. И при этом он все погружался. Косые изумрудно-мутные полосы уходили вверх и в сторону, а он тонул. Может, здесь какой-то водоворот? Или омут? Противясь естественному желанию вздохнуть, он крепко, до немоты сжал губы. Господи, помоги!

Слова, которые он много лет не произносил, даже отчетливо не помнил их смысл, вдруг откуда-то брались в его сознании, которое при этом прощалось с жизнью. Омут, водоворот. Ничего подобного он сроду не видел, а вот поди ж ты, вспомнилось.