Читаем без скачивания Травоядный. Том I - Лев Белин

— Десять невольников — десять возродившихся от греха предательства душ явят себя и отправятся со мной за океан, – восторженная тишина сменилась тишиной непонимания. Даже мне слова наместника казались неправильными, противоречащими природе этого мира и государства.

— Нет! — крикнули неловко из толпы.

— Так нельзя! — подхватил ещё кто-то.

— Они не заслужили такой чести!

Гнев народа нарастал, осторожность уходила на второй план. Толпа стремительно начала забывать, кого они восхваляли всеми фибрами несколько мгновений назад. На то она и толпа. Но наместник был спокоен, ни один мускул не дрогнул на его лице. Он ждал, не просил их успокоится, не призывал к тишине, просто ждал.

«Они даже не знают, что находятся в его власти. Стоит лишь прекратить подкреплять недовольство, кормить эмоционального монстра, как всё быстро затихает. Любое стремление и желание растворяется, стоит ему оступиться, — раздумывая, я удивляюсь столь знакомым методам наместника, — Он не боится ни толпы, ни невольников. Одни погрязли в яме восхищения, стоит лишь бросить им кость похвалы; другие же — в пропасти отчаянья, и даже призрачного шанса на жизнь им достаточно, чтобы быть покорными. Это та сила, с помощью которой отец правил кланом, словно марионеточник, одного приласкает, другого обдаст ледяной водой — и каждый вожделел его внимания, жаждал признания, — неожиданно, словно озарение явилось мне».

Как я и думал, вскоре толпа успокоилась и вновь устремила ожидающие взгляды на Ариса Крима. Он улыбнулся, вся площадь улыбнулась в ответ, словно единый разум, и никто, кроме меня, не посчитал это странным. Наркотик пробрался до самого основания мозга каждого присутствующего.

— Седьмой поход будет зваться Великим, – начал наместник, и толпа внимательно прислушалась, а он довольно щурил глаза, словно ребёнок, сумевший уговорить родителя пойти на поводу, — Архидух созывает наместников, лордов и хранителей из каждого региона, клана и ордена! Он не желает мириться с позором прошлого похода, возглавляемого Варихом Белогривым, навлекшим позор на весь волчий Ид! — наместник сжал кулак, и я почувствовал, как мышцы Декса неосознанно сократились, реагируя на его движение, — Избранный богами император Лансир Стремительный поведёт сильнейших воинов на земли… Андрикары!

Толпа ликовала! Свист и топот сотрясал площадь! Похоже, эта Андрикара не бедный край.

— Восемь Великих князей, правящих на тех землях язычества, находятся в раздоре. Великий князь Яроклык Объединитель мёртв! Его сыновья погрязли в междоусобицах, столица княжества Старомир разрушена, Бурослав, брат Яроклыка, мёртв вместе с наследником! Великий лес изрыгнул тварей на земли за Пасмурным хребтом! – вдохновенно говорил наместник, и толпа внимала ему с трепетом, — Никогда ещё империя Дигор не ступала на богатые земли Андрикары! Но этот день не за горами, и императору нужны все! Каждый Ид, будь он хищного, птичьего, всеядного рода! И даже травоядные! Край густых лесов и болот, вероломных язычников — опасность там на каждом шагу! Ход там трудный, непредсказуемый — не знаешь, поешь ли сегодня, — с улыбкой закончил наместник.

«Намекает, что мы там будем нужны не на правах воинства императора, а как расходный материал, прощупывая местность. Нам уготована судьба сдохнуть в ловушках, болотах и засадах. И, похоже, стать кормом на случай, если припасы кончатся, — понял я несложную мысль, и от отвращения скрутило живот, а со мной такое вообще бывает редко, — Замечательно! Какая вдохновляющая речь! Теперь эти тупые рубаки пойдут за этим ублюдком куда угодно, а мои наивные соплеменники действительно подумали, что доживут до этого похода».

— Но не забывайте, каждый обличивший себя славой и доблестью достоин высочайшего уважения и статуса! Неважно, кто он — хищник, всеядный или травоядный. — уверенно сказал наместник.

«Ну всё, он у них в заднице! — сокрушенно подумал я. — И ладно, мне дела до этих идиотов нет. Свою шкуру я всё равно спасу, что бы там кто себе ни придумал».

— Слава Дигору, Первому хищнику! Слава империи имени его! Да прибудет с нами сила и ярость, мудрость и отвага!

Толпа внемлила ему с фанатичным трепетом, шепча слово в слово. Даже невольники зашептали, желая хоть немного приобщиться к его величию. Они пойдут за ним в надежде возвыситься. Они будут рвать глотки бывшим друзьям и товарищам, лелея несбыточную мечту освободиться. Они поверили ему, и дело было не только в дурмане, но и в собственных потаенны желаниях.

«Турнир теперь обещает быть куда интереснее…»

И они все умрут, так и не увидев берегов этой херовой Антрикары. Всё не так, всё не может быть так. Разгадка так очевидна… Но я не хочу верить в это дерьмо! Не может даже ничтожная жизнь быть настолько бессмысленной! Расти словно свиньи на убой, словно бесправные животные семнадцать долгих лет лишь для того, чтобы… Какая же мерзость! Нет! Я не хочу верить в это!

— А теперь идите в храмы, возвращайтесь в бараки! Три дня! Три ночи! И затем, через две недели, мы вновь воскликнем: «Слава Дигору!», и вы войдёте по ступеням, дабы лицезреть битву за свободу! Битву ради себя и ради Империи! – он возвёл руки к небу и сжал их в кулаки. — И помните, слава — не дар рождения, она дитя доблести.

С этими словами наместник поклонился народу и скрылся в тёмном арочном проходе, за ним сразу же последовал и обезьянид, немного прихрамывая. Зверлинги начали спускаться с крыш, скрываться в оконных проёмах. Многие уже запевали баллады о битвах прошлых и грядущих, слышались радостные возгласы и удовольствие новостями.

А надзиратели построили нас по прежним группам — в нашей по итогу осталось меньше половины невольников. Взгляд одноглазого стал мягче после речи наместника, но в его благосклонности чувствовалась странная ревность.

— Стройтесь, зайчики, вам ещё сражаться за империю, ха-ха! Быстрее, Наиру раздери! — кричал он.

В каждой группе, казалось, смягчилось отношение, не видно было побоев или редких оскорблений. Мне же казалось, что это всё тоже часть представления. Часть воздействия на наши неподготовленные мозги. И многие велись, воспрянули духом и с готовностью выполняли команды, словно бы сражение уже началось.

— Слышали? Слышали, что говорит?! — заговорил возбужденно Фирс, когда мы двинулись к баракам, от радости он то