Читаем без скачивания Потому что лень. Книга 2 (СИ) - Виталий Башун

В Клюкватын (ага, говорят, этой ягоды в сезон прямо пропасть), первый приграничный город Норстоуна, мы с обозом прибыли поздно вечером. Разместили нас на постоялом дворе неподалеку от въезда. Впритык с двором соседствовал явно недавно построенный трактир. Артельщики сказали, что в прошлую ездку его не было и питаться приходилось в заведении за три улицы и два переулка от ночлега, что было не очень-то удобно, особенно после качественного расслабления после поездки. Был ли у этих заведений один хозяин или разные — неизвестно, да и неинтересно.

Бросив вещи в «нумерах», все поспешили на ужин, как обычно, оплаченный нашим начальником снабжения. Там же нам выдали медные бляхи на медных же цепочках. На этом «кулоне» были выбиты: мелкое подобие вывески трактира с его названием по кругу (вроде «Свинголова») и крупная цифра в центре. В Галсоро для этих же целей использовались крашенные деревянные на веревочках. Для того чтобы поесть достаточно показать бляху подавальщику и он все принесет. Что положено, разумеется, согласно разряду питания. Если хочется продолжения — за свой счет сколько угодно. Перед отъездом бляхи необходимо сдать трактирщику, тогда он возвращает залоговую сумму. В нашем случае за всех чохом договаривался и платил гном — ему и предстояло собрать бляхи обратно.

Артельщики, несмотря на усталость и треволнения прошедшего дня, а может как раз из-за этих самых треволнений, еще долго сидели за столом, пили пиво и возбужденно обсуждали нападение на обоз. Никто ничего толком не знал, но каждый рассказывал свои страхи-фантазии, будто самую настоящую быль. Артели перемешались. Скоро уже стало трудно различать, кто из какой, да никого это на самом деле не интересовало. Некоторые, особо азартные, бродили между столами с кружками пива в руках и тарелками с закусью, влезали в споры, порой до крика, потом вставали, переходили к следующему столу и так по кругу, находя удовольствие в смене компании и темы обсуждения.

Я быстро поужинал — кстати, довольно неплохо - и сразу пошел спать в маленький чуланчик, которой ошибочно назвали номером. Впрочем, все обозники ночевали в «апартаментах» ничуть не роскошнее моих. Что делать — нам достался отель, прямо скажем, не высшего класса.

Завтрак настолько не задался, что я даже подумал, а не был ли ужин в другом трактире. Будь я пьян вчера, так бы наверняка и подумал. Но нет. Спиртосодержащие продукты я употреблял в довольно мелких дозах и, в основном, по праздникам.

Я пришел рано, но не настолько, чтобы это оказалось для трактира чем-то необычным. Показал бляху какому-то парню за стойкой и сел за столик в ожидании завтрака. Ждать пришлось недолго, но это была единственная хорошая новость. Можно не обратить внимания на затрапезный вид заспанной хмурой девки в грязном переднике, уныло перемещающуюся меж столиками, словно пьяная муха по стеклу. Можно с философским спокойствием отнестись к тому как она швырнула на стол кривобокую глиняную миску и ложку сомнительной чистоты. Скорее всего, она ночью на постоялом дворе по номерам передком подрабатывала, а тут пришлось вставать в эдакую рань и работать другим местом... э-э-э... имеется ввиду руками. Мелочи. Однако содержимое миски... В этой емкости, весьма далекой по красоте от фируанского прозрачного и звонкого фарфора, пучился продукт непонятной консистенции, цвета и запаха. Меня прямо-таки насквозь пронзила острая тоска по нашим балахонам, маскам, очкам, фильтрам в носу. Боюсь, без алхимической лаборатории, невозможно разобраться в рецептуре этого смертельно опасного зелья. На вид и не поймешь что там такое — то ли каша вся в комках из о-о-чень экзотической крупы, то ли — переваренные в клейстер овощи деликатесного сорта «Кормовые», то ли и то и другое вместе с добавками старых помоев, нагло стыренных у ближайшей хрюшки. Запах, увы, тоже никак не мог поспособствовать идентификации, поскольку разило от местного кулинарного шедевра сразу многими подгоревшими ингредиентами, соединить которые в одном блюде не решился бы и рехнувшийся экспериментатор. Просто невозможно поверить, будто некоторые, особо ядовитые, можно достать в этой дыре, а если их все же добавили в блюдо, тогда стоимость поданной мне единственной плошечки превзойдет небольшое баронство.

Ну-у-у-у возможно я и приврал немного из-за паршивого настроения. Просто чувствовал какую-то неправильность в своем плане покинуть обоз прямо здесь, но никак не мог сформулировать, что же в нем не так.

Если кто-то думает, что я побежал на кухню, повязал фартук и рьяно взялся исправлять ошибки трактирного убийцы продуктов, то он ошибается с особой жестокостью. Во-первых, мне лень, а во-вторых, все уже оплачено и вряд ли хозяин, уже просчитавший прибыль, спокойно вычтет из нее стоимость новой партии продуктов, которую с поклоном предоставит пришлому мальчишке, чтобы тот приготовил взамен испорченного варева нечто съедобное.

Если кто-то думает, что я рванул закатывать скандалы с истериками, битьем посуды и наглых морд хозяина, повара и заодно подавальщицы, то ошибается... просто ошибается. Я сделал проще и надежнее. Во-первых, потому что лень, а во-вторых, потому что нет у меня веса ни в физической массе, ни в моральной. Короче говоря, с битьем портретов получится, с авторитетом — нет. Кто меня будет слушать? Мне-то может и дадут потом что-нибудь съедобное, а моей артели? А другим возчикам? Я сделал проще. Натянул на лицо образ бледной немочи, включил в глазах вселенскую тоску-печаль и принял соответствующую позу — левая рука бессильно опустилась вниз, правая упирается в лоб, а в пальцах расслаблено, вот-вот упадет, висит ложка. Якобы, подобное размазывание белой каши по чистому столу для меня дело насквозь обычное, а чахнуть над завтраком — занятие с младенчества привычное. Эвон жирком ни на гран не обзавелся. Таких личностей в светских салонах экзальтированные дамы, томно вздыхая, называют меланхолическими юношами, восторгаются интересным цветом лица (больным и бледным), ждут от них усталости от жизни, трагических историй любви, стихов предельно туманного содержания и собачьего подвывания при гнусавом прочтении. В деревнях, напротив, о них говорят проще и гораздо точнее — худобушка. Жалеют, вздыхают и стараются особо работай не нагружать, ибо переломится убогий, а вроде человек.

Дождавшись появления за столом части возчиков нашей артели, особо голодных или неспособных более после вчерашнего вливания принимать реальность без поправочной дозы алкоголя, сначала убедился в том, что им подали то же, что и мне, затем предупредил, чтобы не вздумали съедать, тихо выскользнул из-за стола и побежал в гостиницу, где остановились офицеры. Благо недалеко.