Читаем без скачивания Garaf - Олег Верещагин

— Благодарю, добрый человек. И не держи на меня обиды… но я дрался не за деньги. За честь…

…После этого поединка бродить по городу расхотелось, и Гарав устроился на другой площади — небольшой, но с фонтаном. Фонтан был симпатичный — девушка или даже девочка с кувшином, из которого проливается вода. Дома вокруг площади были двухэтажные, с одного этажа звучала музыка, с другого доносились отзвуки скандала. За фонтаном двое мальчишек — лет по семь–восемь — играли в турнир деревянными фигурками воинов на деревянных же лошадях. Разбегались (один был в стареньких кожаных туфлях, второй босой) и сталкивались с разбегу, стараясь сбить с седла вражеского всадника. На крыльце одного из домов за мальчишками неодобрительно наблюдала девчонка — постарше их, она держала на руках и гладила полосатого котёнка.

Турнир закончился победой того, который был в туфлях. Мальчишки подобрались к фонтану, поставили своих воинов на край, нагнулись к воде, поплескали себе в лица и стали о чём–то перешёптываться, коварно глядя в сторону девчонки. Той, видно, уже не раз доставалось от этой парочки — она громко фыркнула и гордо, но поспешно смылась в дом.

Гарав усмехнулся, покачал головой. Но тут же почему–то вспомнилась рабская колонна на ледяной равнине. Гарав передёрнул плечами. Достал из кошелька четыре фартинга. Положил, вставая, монеты на край фонтана. И зашагал по площади — уже привычно придерживая меч.

Он почти дошёл до улицы — другой, не той, из которой вышел на площадь — когда сзади послышался сдвоенный бег, и нагнавшие его мальчишки остановились по бокам.

— Оруженосец, ты забыл деньги, — сказал тот, который был в туфлях. Босой протянул ладонь — на ней лежали монеты.

— Правда? — Гарав растерялся. — Я их не забыл… я их оставил. Вам.

Мальчишки переглянулись. Потом — так же одновременно — недоумённо (но без опаски или недоверия) снова уставились на Гарава.

— А за что? — весело удивился тот, который босиком. — Куда–то надо сбегать, оруженосец? А что ты не сказал?

— Да ни за что, — пожал плечами Гарав. — Просто берите. И пусть у вас всё будет хорошо.

Мальчишки засмеялись. Немного снисходительно. У них и так всё было — и будет — хорошо, и они твёрдо знали это. Однако потом оба вежливо поклонились — ловко так, умело. И зашагали обратно к фонтану. Пару раз оглянулись.

А что они делали потом — Гарав не знал. Он ушёл в улицу…

…Фередира — как по волшебству — Гарав встретил в какой–то — забегаловке? закусочной? — короче, в небольшом заведении, куда заглянул, поняв вдруг, что страшно голоден. Он взял себе вина и жареной картошки с грибами и ветчиной. И, едва сел за один из столиков (так себе, не слишком чистый) со своим заказом — вошёл Фередир. Осмотрелся и заулыбался, увидев Гарава, подошёл.

— Валары, ты что пьёшь? — вместо «привета» Фередир сунул нос в кружку. — Уксус…

— Думаешь, тут есть хорошее? — проворчал Гарав. Он был рад, что пришёл Фередир — почему–то привязалась и тащилась следом, набирая силы, серая тоска. — А мне пить хочется.

— А мне и есть, — признался Фередир и отлучился, а вернулся — с тем же заказом, только порции были больше. — Да, хорошего вина нет, — согласился он.

— Хорошо, что ты пришёл, — вырвалось у Гарава. Фередир задержал нож над едой и вдруг сказал:

— Тоскливо, да? Это бывает. Особенно если давно не видел людей, а потом сразу много — и все чужие. Я знаю.

— Да вот… — Гарав шмыгнул носом. От того, что Фередир так легко его «расколол», стало почему–то очень легко и благодарно. — В общем, хорошо… А та девчонка что?

— Какая? — Фередир мигнул. — А! Да ну. Корова.

— Ай–ай, ты же будущий рыцарь…

— Угу. И что? Корова она и есть корова. Она своё получила, я своё. Ну и разошлись. А ты со своей ещё встретишься?

— Я ей даже перстень купил, — похвастался Гарав. Фередир поднял брови:

— Ого… — но показать не попросил. — А готовят тут вкусно. Я шёл–шёл… — он ел и говорил одновременно. — И как потянуло… Гарав, — он поднял глаза от тарелки. — Если всё будет хорошо — поедешь ко мне? Все будут рады. А потом мы, может, поедем искать твоих — на восток. И найдём. А что? Может, и Эйнор поедет с нами.

Спасибо тебе, хотел сказать Гарав. Но такое не говорят вслух. И как объяснишь, что можно объехать весь мир — и не найти… или всё–таки эта память — сон? И где–то на востоке люди ждут пропавшего мальчика?

Эти мысли были томительными. Гарав выпил полкружки вина. Рассказал, чтобы окончательно отогнать тоску, про поединок, хоть и не собирался сначала. Фередир коротко, резко захохотал, стукнул по столу кулаком:

— Так и надо! Ну ты молодец, Волчонок! Укусил их за рыжие хвосты, аххх — молодец!

Гарав тоже засмеялся — искренне. С Фередиром было легко смеяться. А тоска, как видно, его побаивалась. И то, как он назвал Гарава — Волчонок, переведя синдарское имя даже не на адунайк — на талиска, получилось красиво: Ульфойл — тоже понравилось.

— А вот, — вспоминилось вдруг. — Почему тех тварей называли гауры? Волк же не гаур.

— Это были не волки, — хмуро ответил Фередир и отпил вина. — Оборотни.

Гарав опустил голову. Дёрнул плечами.

— Они прев… ращаются… — начал он. Фередир помотал головой:

— Нет, это сказки… — он задумался и поправился: — Ну, может, когда–то так было. Но сейчас так не бывает. Оборотень — это вот такое тело, а в нём душа какого–то разумного существа. Искажённая.

Гарава опять тряхнуло.

Это был страх. Но он пришёл — и ушёл.

Эйнор уже не спал. Он валялся на постели, чему–то улыбался и потягивался, как большое сильное животное. При виде оруженосцев — замер, прищурил один глаз и внимательно посмотрел вторым. Пристально так. Оценивающе.

— Ой, — сказал Фередир почти всёрьез.

— Нагулялись? — Эйнор сел. — Гарав, тащи–ка свои доспехи.

— Уф, — выдохнул Фередир…

… — Ну не могу больше! — завопил Гарав и получил оплеуху. — Ну шестой раз! — сил злобно зыркать на оплеуху уже не было, мальчишка был весь в поту и отдувался.

— Ты делаешь всё медленно и путаешься, — терпеливо сказал Эйнор. Он и не злился, оказывается. — Враг ждать не станет.

— Тебе самому всегда Федька помогает! — Гарав зло потёр ухо и мотнул головой на сидящего тише мыши за проверкой снаряжения в дальнем углу. — А от нас требуешь — сами, сами! Быстрей, быстрей!

Эйнор вздохнул…

…На то, чтобы снарядиться без всякой помощи, затягивая ремни одной рукой — Эйнору понадобилось тридцать семь секунд. Гарав считал вслух — громко, и с каждой названной цифрой его голос становился всё более и более унылым.

— Тридцать восемь, — вредно сказал Гарав, хотя металлическая статуя уже стояла возле коня, глядя на мальчишку — насмешливо — глазами из прорезей маски.