Читаем без скачивания Проселочные дороги - Иоанна Хмелевская

Сделав несколько шагов, я огляделась по сторонам и громко произнесла: «Кис-кис». Подождала, позвала вымышленную кошку еще раз, после чего свернула в глухую черную тень за вагончиком, где росли кусты и деревья. И оттуда стала наблюдать. Если кто-то там прятался, он просто обязан думать — я его не заметила и о его присутствии на нашей территории не имею ни малейшего понятия. Никого не трогаю, ищу кошку...

Из моего укрытия я хорошо слышала голоса наших. Вот они зашевелились, задвигались, похоже, собираются возвращаться в вагончик. А от скамейки, с которой я не сводила глаз, к дому метнулась чья-то гибкая, темная фигура и, обежав дом с той стороны, исчезла в проеме ворот.

— Появилась конкурирующая фирма, — сообщила я Мареку, когда после ужина мы шли к его палатке, разбитой в рощице неподалеку от нас. — Кто-то явно интересовался колодцем, сидел над ним, что-то делал, услышал, как вы идете, и сбежал.

Казалось, мое сообщение заставило Марека испытать двойственные чувства — с одной стороны, оно его встревожило, с другой стороны — порадовало.

— Слава богу, что твои не обратили внимания на колодец, — сказал он. — Странно, что еще не угодили в него, когда каждый метр тут буквально ощупывали. Ведь сейчас глубина его больше двух метров, можно и шею свернуть. Не вздумай им напоминать о колодце, не заводи о нем и речи! Сейчас останешься в палатке, а я через часок проберусь туда, может, что и высмотрю.

— Что ты высмотришь в темноте? Через час луна взойдет... Но мы-то хороши! Ломаем головы, где можно спрятать нужную вещь, а о колодце ни одна не подумала! Самое подходящее место!

Естественно, я не приняла во внимание глупых возражений Марека, — вряд ли воду можно считать идеальным местом для хранения документов. Ведь колодец сухой! — напомнила я ему. Потом мы поспорили относительно времени, когда мог быть засыпан колодец, потом — кем засыпан, потом — почему засыпан не до конца. И в самом деле, если крестьянин из каких-то соображений решил засыпать колодец на своей усадьбе, зачем оставлять глубокую яму, в которую могут угодить и люди, и всякая живность? Вскоре мы дошли до палатки.

— Да, кстати, — вспомнила я, — расскажи, как тебе удалось добраться до корней груши? Там ведь и в самом деле не видать никаких следов подкопа. Не верю, что ты копал под покровом ночной темноты и не оставил следов.

— Конечно же я не раскапывал сверху, потому и нет следов. Я подобрался к корням груши снизу. Из того самого колодца. Вынул несколько камней из внутренней облицовки колодца и прокопал ход к груше. Эх, допустил оплошность — вынутую землю утрамбовал в колодце! Теперь, если Доробеки заглянут в колодец, сразу догадаются, что мы что-то ищем.

— Они уже заглянули. И, если нашли твой подкоп, должны радоваться, что мы ищем не в том месте. Послушай, почему мы должны скрывать колодец от наших? Нам и внешних врагов достаточно!

Марек отреагировал так, будто я выстрелила в него из пушки:

— Так они же тогда ни на шаг от меня не отойдут! Так и будут торчать в полном составе у меня над головой! Хорошо, хорошо, пусть ты им все объяснишь, торчать не будут, но хоть два разочка в день каждой из них захочется посмотреть, как продвигается моя работа. А этого вполне достаточно! Вас тут все знают, вон сколько деревенских старух приходит поболтать, через день вся деревня будет в курсе — «что-то там они ищут в колодце». Э, нет, мне еще жизнь дорога.

Я вытаращила глаза:

— При чем тут жизнь? Даже если и сбежится вся деревня, не станут же тебя так сразу и убивать! У нас еще не принято убивать людей за то, что они копаются в колодцах.

Марек снисходительно поглядел на меня, тяжело вздохнул и принялся заряжать в фонарик новые батарейки.

— Значит, я буду первым, — растолковывал он мне, как маленькой. — Ну сама подумай. Наш враг ведет себя спокойно, ибо не знает, что мы напали на след, а вот если узнает... Неизвестно, на что они способны. Работать я буду на глубине двух метров, подкрадутся и сбросят камень, например. Мне бы не хотелось рисковать.

Я прекратила дискуссию. В голове сразу возник гениальный план, о котором я, разумеется, Мареку говорить не стала. Он наверняка его не одобрит, а я уже устала от споров. Как же, так и позволю всяким мердяям забить камнями любимого человека в колодце моей прабабушки! У меня уже давно выработана своя версия относительно панны Эдиты. Согласно этой версии, Эдита вполне могла быть и шпионкой, а что Тереса это отрицает, так ведь Тереса могла быть не в курсе, лишняя реклама Эдите ни к чему. А уж мне ли не знать, какую ценность представляют старые документы и какая кровавая борьба ведется за обладание ими! И после этого я оставлю своего любимого одного в колодце? Ни за что!

Меж тем Марек давал мне указания:

— Ты отправляйся спать, а я ночью немного поработаю. До рассвета просижу в колодце, как рассветет, посмотрю, не крутится ли тут кто поблизости. А тебе задача: разузнать как можно больше о колодце.

Я же решила, что для меня самой срочной задачей будет закупить сигареты, причем не обычные мои «Кармен», а «Спорт» или, еще лучше, «Экстра крепкие». И не только потому, что разорюсь на закупке того количества «Кармен», которые мне понадобятся в самое ближайшее время, по и потому, что комаров дым от «Кармен» совсем не отпугивает. Более того, создается впечатление, притягивает. Надеюсь, уж «Спорт» и «Экстра крепкие» подействуют. И к тому же они намного дешевле.

К решению задачи разузнать побольше о колодце я, с разрешения Марека, привлекла Лильку. Сначала мы с ней вдвоем продумали методы действия, потом приступили к действиям.

Начали с того, что хитростью завлекли тетю Ядю с ее фотоаппаратом к колодцу, расписав живописность окружающей его крапивы, и щелкнули ее несколько раз на фоне этой самой крапивы, останков лавочки и развалин хаты. Пока щелкали, несколько раз смогли незаметно заглянуть в колодец.

Колодец был очень старый, можно сказать даже — старинный. Думаю, копал его дед моего прадеда. Сквозь дыры в прогнившей, проломившейся покрышке виднелась глубокая яма, на дне которой просматривалась земля и всевозможный мусор. Стенки колодца сделаны были не из железобетонных колец, а из камня разной формы и разной величины. Из камня же когда-то было выложено кольцо поверху колодца, но теперь оно практически сравнялось с землей, а вокруг буйно разрослась крапива, лопухи и кусты выродившейся смородины.

— Как разузнать что-нибудь путное про эту дыру? — вполголоса спрашивала Лилька, осторожно присаживаясь на трухлявый столбик, оставшийся от античной скамейки, повернувшись задом к интересующему нас объекту. — Кого расспрашивать и о чем?

— О чем — я знаю, только вот не знаю, как это сделать, чтобы не догадались, зачем расспрашиваем, — отвечала я, примостившись на втором столбике, в то время как тетя Ядя, глядя на нас в объектив аппарата, устанавливала резкость. — Сразу начнутся расспросы — зачем вам да почему. И догадаются. Может, свалиться туда? Тогда расспросы будут выглядеть естественно.

Сваливаться не пришлось, помогла тетя Ядя со своим фотоаппаратом. Оказывается, она обследовала все уголки нашего участка и осталась очень недовольна, что и высказала нам за обедом:

— Нет, с этим невозможно примириться! Такая живописная тут местность и такой заброшенный участок. А ведь если привести в порядок — игрушечка будет! Ну почему тут все такое захламленное, заросшее, почему? И вот эта развалина так портит вид!

Обедали мы на свежем воздухе, возле вагончика поставили стол, так что вся захламленность была как на ладони, вместе с полуразвалившейся хатой на переднем плане.

— Война наследников, — пробурчала Люцина.

— Не только, — поправила сестру Тереса. — Разваливаться все тут начало еще при жизни дяди. Прекрасно помню, когда я была здесь последний раз, вернее говоря, не была, а скрывалась вместе с этой лахудрой Эдитой в деревне, так незаметно заглянула сюда, чтобы родичи не увидели. И меня еще тогда поразило общее запустение, заброшенность какая-то... Половинка ворот была сорвана, другая покосилась, сад зарос. И колодца, кажется, не было, зато лежали бетонные кольца для колодца.

— Потому что дядя собирался вырыть новый, — сказала мамуля. — Мне Анелька говорила.

— Какая Анелька?

— Какая может быть Анелька? Павловская, конечно! Утром к нам приходила, мы еще долго с ней разговаривали. Ты что, не узнала Анельку?

— Не узнала, — ответила Люцина.

— И что же говорила Анелька? — жадно спросила я.

— О, она много чего рассказывала. Оказывается, дядя уже тогда был тяжело болен, сам почти не мог заниматься хозяйством, а никто из детей ему не помогал, да и не было их тут, разлетелись кто куда. Вот почему он и не смог вырыть новый колодец, хотя уже закупил для него бетонные кольца. Анелька рассказывала — это ее муж возил с полей камни, чтобы засыпать старый колодец. Она видела дядю за несколько дней до смерти, он говорил, ему осталось еще два с половиной метра засыпать и он вряд ли дождется. И действительно не дождался, умер через два дня. А Анелькиного мужа немцы как раз в тот день забрали с его лошадью на какие-то работы, и ни он, ни лошадь так и не вернулись. Вот почему ей все это так хорошо запомнилось.