Читаем без скачивания Иди к черту, Суббота! (СИ) - Назарова Александра
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Андрей, облокотившись о капот своей машины, стоял лицом ко мне, засунув руки в карманы тёмных джинсов. Посмотрев на меня, он приветливо улыбнулся. Я несмело улыбнулась в ответ, все ещё прокручивая слова бабушки в голове. Они меня сбили в с толка.
— Едем? — подходя к молодому человеку, как можно бодрее спросила я.
— Да, — пожал он плечами и, повернувшись, достал букет роз, завернутых в крафтовую бумагу. Они были пепельно-розовыми и выглядели так свежо и нежно, будто их только что срезали с клумбы. — Держи, это тебе.
Я взяла букет, с восторгом разглядывая цветы.
— Спасибо большое!
— Розовые розы — символ симпатии, очарования.
— Ты много знаешь про цветы, — заметила я, с интересом взглянув на Андрея.
— Я вообще много знаю, — хмыкнул он и, вдруг приблизившись, поцеловал меня в щеку, обдав ароматом горьковатого парфюма.
Я вздрогнула и тут же напряглась. И дело не в том, что мне было неприятно, просто я не ожидала этого. Андрей быстро отстранился, открыл мне дверь и, к счастью, не заметил моей реакции. Стараясь выглядеть непринуждённо, я села в машину. Мне не хотелось, чтобы это повторилось. Я не хотела, чтобы он меня целовал. Именно этот момент для меня все прояснил. Я окончательно поняла, что нам не по пути. Я не должна больше обманывать себя и его — ничего не выйдет. И какими бы хорошими качествами не обладал Андрей,
я не могу заставить себя что-то к нему чувствовать.
Слова бабушки снова пронеслись в моей голове, и я вдруг вспомнила: Розовые розы символизируют не только симпатию, но ещё и обреченную любовь.
Глава 31. Сладкая жизнь
Прошлое...
Лето плавно близилось к концу. Лиза и не заметила, как наступило первое сентября. Она переходила в девятый класс. Правда, идти в школу, да и вообще выходить из дома, у неё не было никакого желания. Она все ещё была раздавлена, с трудом скрывая от бабушки свое состояние. Лиза с трудом заставляла себя есть и подниматься с кровати. Как только девушка открывала глаза — их хотелось сразу же закрыть и никогда не просыпаться. А ещё хотелось забыть все, что связано с Максимом, забыть тот день, как она себе и обещала. Но получалось плохо. Ей все ещё было больно. Под сердцем будто образовался камень, который своей тяжестью сдавливал грудную клетку. Не давал вдохнуть полной грудью и каждую минуту напоминал о себе.
Тоска по Субботину смешалась с ненавистью к нему же. Перед глазами то и дело появлялось его лицо, его широкая улыбка. А иногда, когда Лиза все же выходила на улицу, ей казалось, что она слышит его смех. Но потом все хорошее сменялось плохим. Вместо лучезарной улыбки появлялся холодный взгляд. И тогда девушка с трудом сдерживалась, чтобы не разреветься. Она не понимала, что произошло, не понимала, в чем её вина. И от этого становилось совсем плохо. Максим поступил несправедливо по отношению к ней. Но она продолжала скучать по нему, не до конца осознавая, что все кончено.
Первое сентября, как обычно, прошло шумно. С толпами школьников, выстроившихся кучками на школьном дворе, с хорошо поставленной речью директора, со смехом и громкими разговорами. Лиза стояла в стороне от одноклассников, не слыша ни школьного гимна, ни звона колокольчика в руках первоклашки. Она будто находилась в своей реальности, где вечно темно и уныло.
Девушка не сразу заметила, что одноклассники смотрят в её сторону совсем не дружелюбно. Даже школьная подруга — Даша Васильева, которая жила на другом конце города, не подошла к ней поздороваться. Она стояла в стороне, периодически кидая на Лизу недоуменные взгляды. Она будто знала какую -то тайну, но не решалась спросить. Раньше Черешневу это насторожило бы, но сейчас ей было откровенно плевать. Она даже радовалась этому — разговаривать не хотелось. Ни с кем.
Однако, когда перед классным часом девятый «А» собрался в школьном кабинете, на Лизу все же обратили внимание. Наташа зашла последней в кабинет, громко цокая каблуками лакированных туфель. Она была одета в белую блузку, расстегнутую на пару верхних пуговиц и расклешенную черную юбку, из-под которой виднелась кружевная резинка чулков, позаимствованных у старшей сестры.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})Наташа деловито оглядела одноклассников и отыскала взглядом Лизу. Она, поставив свою сумку на парту, что-то доставала из неё. Хмыкнув, девушка откинула вьющиеся волосы на спину и уверенно направилась в сторону одноклассницы. Одним лёгким движением Наташа скинула её сумку с парты и прошла мимо, с победным видом остановившись возле своих подружек. По кабинету пронёсся одобрительный гул.
Черешнева невозмутимо подняла свою сумку, достала из нее телефон, посмотрела на время и, выпрямив спину, уставилась на темно-зелёную доску с белой надписью «Классный час». Лизе не было никакого дела до выходок Наташи, но что-то ей подсказывало, что это только начало. И она оказалась права.
Весь классный час в Черешневу летели колпачки от ручек и скомканные тетрадные листы, за спиной слышались тихие смешки и перешептывания. Классный руководитель делала замечания подросткам, но лишь ради приличия. Её не особо волновало то, что происходило в классе.
А за несколько минут до звонка на Лизину парту приземлилась записка. Помедлив, девушка развернула её и быстро прочитала.
«Мы отомстим тебе за Макса. Г отовься к сладкой жизни, сучка»
Щеки Черешневой вспыхнули. Скомкав записку, она откинула её подальше, будто это был не тетрадный лист, а ядовитая змея. Впрочем, волнение быстро испарилось. Лизе снова стало плевать. Пусть делают, что хотят.
И они делали. Сдерживая свое обещание о «сладкой жизни», одноклассники не отказывали себе в удовольствии выкрикнуть Лизе что-нибудь едкое. Иногда её толкали, бывало, что выхватывали сумку и высыпали все содержимое на пол. Кто-то снимал на телефон, не забывая остроумно комментировать, кто-то смеялся.
Реакция Лизы всегда была одна и та же — каменное лицо и никаких эмоций. Она делала вид, что одноклассников не существует. А они снова и снова пытались сломать её скорлупу. Ужалить. Вывести из себя. Только у них не получалось. Девушка позволяла себе рыдать только дома, заперевшись перед этим в своей комнате. Школьные дни стали невыносимыми. И защитить её было теперь некому. Тот, кто когда -то спасал её от нападок, стал чужим всего за пару минут. И, кажется, если бы он был сейчас где -то рядом — с удовольствием присоединился бы к травле.
Так продолжалось целый год. Иногда Лизе приходилось закрывать синяки, пряча их под плотными колготками и длинными рукавами, иногда врать, что упала, и именно поэтому её новая куртка разодрана сразу в нескольких местах. Каждый новый день начинался с испытаний. Но они закаляли. Научили быть сильной, когда это было нужно. Научили скрывать эмоции, оставаться спокойной, хладнокровной в любой ситуации. Не поддаваться на провокации, не прогибаться. Терпеть. Одноклассники забыли, за что издевались над ней. Для них это все превратилось в забавную игру.
А потом все закончилось. Лиза ушла из школы после девятого класса, хотя планировала когда-то доучиться до одиннадцатого. И уже в колледже ей стало легче. Она постепенно начала приходить в себя, в колледже она подружилась с одногруппниками, у нее появилась лучшая подруга. Наконец, началась спокойная жизнь. Но ночью Лизе все же иногда снились кошмары, от которых она просыпалась в холодном поту. Со временем, правда, они сошли на нет. Только глаза Максима никак не могли исчезнуть из памяти. Она все ещё вздрагивала, когда слышала смех, похожий на его.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})Глава 32. Ромашки
На улицу плавно опускался вечер, когда Максим решил пройтись перед сном. Обычно, он не любил гулять один, ему вечно нужно было внимание и возможность с кем-нибудь поболтать, посмеяться. Но сегодня видеть никого не хотелось.
Несколько дней подряд молодой человек ломал голову над поведением Лизы, но так и не нашёл ответа на свои вопросы. Он искренне не понимал, почему она строит из себя святую и не хочет забывать прошлое. Макс был готов забыть все плохое ради того, чтобы быть с ней. Он даже готов был остаться жить в этом небольшом городе с огромными ямами на асфальте. Но Лиза бы не оценила. Не захотела бы. По мнению Субботина, все, чего она хотела - это отталкивать его и вечно защищать Г ениальность. И парня это не на шутку бесило. Ещё никогда в жизни ему не было так сложно с девушками, но в то же время, ни к кому из них его так не тянуло, как к Лизе. Одно он знал точно: ему надо выдохнуть. Иначе наговорит ей лишнего и окончательно все испортит.