Читаем без скачивания Русский вечер - Нина Матвеевна Соротокина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но правду говорят, за влюбленных Боженька хлопочет. Они и словом не успели перекинуться, Яна сделала всего три глубокие затяжки, а телефон ожил вновь. На этот раз трубкой завладел Борис. Сейчас он ему, негодяю, сук-кину сыну, — все скажет! Но ничего говорить не пришлось. Борис только ойкнул и передал трубку Яне.
— Лизочек, — раздался дребезжащий голос Вероники, — Лизочек, я сбежала.
— Это не Лиза, это Яна, — закричала она в трубку. — Теть Вер, откуда вы говорите?
— А где Лизочек?
— Она у себя в Десне. И Сонька с ней. Теть Вер, умоляю, объясните, где вы находитесь?
— Яночка, я не знаю, где я нахожусь. Вокруг сады. Очень красиво. Я украла ключи. Вернее, мне помогли их украсть, а телефонную трубку я сама умыкнула. Боюсь, что они меня уже хватились. Они про меня все знают. Ужасные люди.
— А кто это — они?
— Не знаю. Урки. У них там помещение есть, где печатают документы, дипломы, пенсионные книжки, а может быть, и деньги. Яночка, мы должны как-то встретиться. Если они меня догонят… плохо, одним словом.
— Скоро их всех накроет милиция.
— Это замечательно, но, пока их поймают, они могут нас всех перестрелять. Мы должны спрятаться. Зови Лизоньку и Соню и поедем все вместе ко мне на Соколиную Гору. У меня там, правда, даже забора нет, но вокруг живут очень серьезные люди. Они не дадут нас в обиду. Ой, я боюсь, что батарейки сядут. Нам надо встретиться, а я не знаю, куда идти.
Трубкой завладел Борис.
— Вероника Викторовна, я Янин друг. Слушайте меня внимательно. В каких бы вы садах в Бирюлево ни находились, вам надо идти на север.
— А как я пойму, где север?
— По Полярной звезде, — в Борисе проснулся мореплаватель. — Полярную звезду найдете? Она в Малой Медведице. Идите на север. Сады плавно перетекают в Царицынский парк. Мы с Яной сейчас выезжаем. Мы будем ждать вас около метро «Царицыно».
— Не надо на метро. Я там боюсь. Они наверняка организуют погоню. Я лучше буду ждать вас на царицынском мосту. Знаете мост, который построил Баженов? — телефон пискнул и отключился.
* * *
Вероника была права, на складе ее действительно хватились.
— Да как же она убежала? — негодовал Лаврик.
— Ключ украла, не иначе.
— Звони Леопольду, буди Михая!
Первый вопрос, который задал прибывший на место Леопольд, был:
— А Игорь?
— Игорь на месте. И баба его с ним.
— Так надо же поспрошать!
Пошли, поспрошали. Игорь смотрел на всех волком, а Надя прямо-таки зашлась от слез. Оказывается, Вероника Викторовна и ее собой звала, но куда же она без Игоря?
— Да и не хотим мы никуда бежать. Для Игоря дело — самое главное на свете. Он вовсе не собирался кого-либо предавать. Если бы он вовремя диск из Рима получил, он бы вам сам его отдал. Мало ли что Фриско психует и в бега подался. Игорь-то здесь при чем? Игорь знает, какая у вас надежная крыша и все такое. Мы только что квартиру купили, над надо ее мебелью обставлять. Деньги позарез нужны. Скажи им, Игорь!
Словом, Надя была очень убедительна, но точку в разговоре поставил именно Игорь. Он отсмотрел весь спектакль, а потом сказал как бы между прочим:
— А я диск расшифровал. Вот текст. Можете ознакомиться.
29
В Царицынском парке было туманно и пусто. Светало. Близость огромного города никак не угадывалась, даже шум просыпающейся Москвы сюда не долетал. В мокрой бузине около фигурных ворот вдруг запела, защелкала, потом рассыпалась бисером какая-то птица.
— Соловей, что ли? — спросила Яна.
— Он, — кивнул Борис.
Красиво…
— «Везде вид резвости, небрежности, свободы: искусство здесь в подданстве у природы», — певуче прочитал Борис, бог знает какие только стихи не роились в его подбитой всеми сквозняками голове.
— Ну и где мы здесь ее найдем? Сплошной лес! Надо было ждать Веронику у метро. Там тебе никакого вида резвости и свободы.
— Яночка, но она сама сказала — на мосту.
— Не забывай, ей хорошо за шестьдесят. Может она валяется где-нибудь под кустом. Ты здесь хорошо ориентируешься?
— Сейчас сориентируюсь. Вот стенд, на нем план парка. Будем искать мост.
Царицыно, когда то прозываемое Черные Грязи, а в советское время переименованное в Ленино, отчего и пришло в полное запустение, теперь наконец приобрело статус музея. Павильоны, а также дворы и парковые дорожки были приведены в порядок, и каждый поворот тропинок украсился указателем. Они и привели наших героев к мосту.
Издали фигуру Вероники — а иначе кто мог здесь торчать в утренний час — вначале приняли за фонарь. Потом рассмотрели — человек. Фигура казалась невесомой, придуманной, как и сам мост с его готическими формами и сложным декоративным убранством. Могучие подпорки выступали из туманной мглы, и казалось, что не ручей журчит по дну глубокого оврага, а полноводная дымная река тихо струит воды.
— Теть Вер, это вы? — крикнула Яна и побежала к мосту.
Фигура не отозвалась, только странно обмякла, перевесившись через парапет. Голова Вероники поникла, словно она раздумывала, не нырнуть ли ей в эту бездонную синь.
— Мы идем! — крикнул Борис, вбегая на мост.
Бедная Вероника! Она совершенно обессилела. В мокрых от росы волосах запутались травинки и какие-то мелкие цветки, может быть, прошлогодние семена. Рукав от платья был оторван, туфли она потеряла, мобильник тоже. Пальцы с остатками лилового лака легко гладили Яну по плечу, потом так же естественно стали гладить Бориса. Видно, она хотела что-то рассказать, но звуки не прорывались наружу, и, оставив попытку выразить в словах радость, а может быть, печаль, она вдруг с вымученной улыбкой обвисла на руках Бориса. Яна меж тем быстро набирала на своем мобильнике нужный номер.
— Мы нашли ее, — сказала она в трубку и отключилась.
Видимо, людям на другом конце провода больше ничего не надо было объяснять. Предпринимая ночной вояж, Яна обо всем успела договориться с Иваном Петровичем.
— Сейчас сюда приедет группа быстрого реагирования, — продолжала Яна, — кажется, это так у них называется. Теть Вер, вы сможете им показать?
— Ничего она не сможет. Она чуть живая.
— Да посади ты ее на лавку! — прикрикнула Яна на Бориса. — Надо было коньяку с собой прихватить. Как мы, идиоты, не догадались?
Вероника привалилась спиной к садовой скамейке, облизнула губы, словно проверяя, нет ли на них капель
