Читаем без скачивания Флибустьер времени. «Сарынь на кичку!» - Анатолий Спесивцев

– Галер у нас сейчас больше, чем нужно. Если потом ещё понадобятся, отнимем у турок. А новые корабли будут с большими, чем на галерах, пушками. Слыхали, о чём Москаль-чародей предупреждал? Он в таких делах не ошибается.

Продолжать спор из-за пары галер, когда их столько нахватали, не стали даже самые стойкие приверженцы гребного флота.

Затем выступил характерник Свитка, доложил о положении в Османской империи и Речи Посполитой. В обоих государствах было неспокойно. В Стамбуле валиде-ханум, съев очередного визиря, по слухам (Свитка не уточнил, что эти слухи распространяются по его приказу), оказалась в опасном положении; султан Мурад требует казни своих братьев, что может обернуться опалой и для неё. А нелады в государстве дают хорошие возможности его врагам. Например, нам. В Речи Посполитой по-прежнему властвуют магнаты, вознамерившиеся совсем извести православную веру, обратив людей в богопротивное католичество. Утеснения обрушились не только на хлопов, но и на вольных селян, да и городским православным мещанам доставалось изрядно. Особо жестоки и беспощадны жиды-арендаторы, получившие за последние десятилетия немалую власть. Есть сведения, что некоторые из магнатов, например Вишневецкие, уже посматривают с вожделением и на земли запорожских вольностей. Простой люд часто восстаёт против утеснителей, однако без военной поддержки противостоять панским отрядам не сможет.

Потап Петров доложил о поездке в Москву. Отношение к казакам там в этом году сильно улучшилось. Фактическое прекращение татарских набегов радовало правительство, что позволило при покровительстве князя Черкасского получить твёрдое обещание ещё одного жалованья хлебом и порохом. Воеводы по пути на Москву сильно уменьшили аппетиты в хабарах. На Дон стали свободно пропускть охочих людей из России.

Есаул Фёдор Иванов отчитался о наблюдении за прикубанскими степями. В них были замечены небольшие отряды калмыков, видимо оценивавших землю для переселения.

Постановили много чего. В том числе за месяц отправить попавших вместе с освобождёнными пленниками турок обратно домой. Для маскировки засылаемых туда агентов и распространения слухов. Доделать заложенные корабли. Разрешить Москалю-чародею строить то, что он считает нужным, и выделить для этого деньги из войсковой казны…

Выходя из помещения, Аркадий осведомился у Осипа Петрова об Острянице, которого хотел расспросить о Левобережной Малой Руси.

– А что, его так и не было?

– Я выглядеть здесь не смог.

– Дома у него никого не было, думал, что он с семьёй в своём таборе, который ему разрешили собрать, послал и туда гонца. Должен был успеть, но потом так завертелся, что забыл и про гонца, и об Острянице. Может, занемог, потому не приехал?

– Возможно, и заболел. Только есть у меня какое-то нехорошее предчувствие…

– Вам, колдунам, виднее. Сегодня же учиню розыск.

– Да не колдун я! Сколько раз можно об этом говорить?

– Ага, а я святой инок.

Аркадий махнул с досады рукой (сплюнуть не решился). Ладно, когда его колдуном считают простые казаки, но атаманам же он всё сам рассказывал…

Уже по пути домой Аркадия, шедшего с Васюринским, опять перехватил Хмельницкий. Попаданец полз домой совершенно без сил и уж тем более не был настроен на общение со знаменитым хитрецом. Иван относился к нему также сложно. Признавал храбрость и воинскую доблесть, но не любил за ту самую хитрость. Умел Богдан Зиновий выглядеть хорошо в глазах и ваших и наших. Однако пришлось Аркадию пригласить знаменитого гетмана к себе на чарку горилки.

В гости нынешний кошевой атаман Сечи напросился, желая узнать больше о новых винтовках. Отговорки Аркадия на совете его не удовлетворили. Куда денешься, ссориться с таким человеком – рисковать всем делом. Пришлось попаданцу выкладывать правду.

Делать сложные, с колесцовым замком, винтовки в Диком поле было некому. То есть было несколько кузнецов, дай им токарные и сверлильные станки, справились бы. Тратя на это всё своё время. Куда эффективней было сделать дульнозарядные нарезные штуцеры с простым, кремнёвым замком, но стрелять из них пулями Минье, не нуждающимися в забивании молотком. Кстати, и летели такие пули вдвое дальше обычных шариков. Новацией Аркадия был и меньший калибр новых винтовок. Особенно по сравнению со всеми армейскими ружьями того века.

По его прикидкам, пули Минье с полуторасантиметровым калибром ствола станут популярными уже через несколько лет после того, как появятся в сражениях. Для побед над турками новые винтовки были не обязательны, а поляки не успеют выдвинуть казацкому войску адекватный ответ. Но светить новое оружие раньше времени не стоило. Как и пули Нейсслера для гладкоствольных ружей, позволяющие в два с лишним раза увеличить дальность стрельбы из них. Хмельницкий, выслушав пояснения попаданца, с ним согласился. Вполне возможно, его привлекала мысль о возвышении в войне с Польшей. Беседа прошла мирно и дружески, Аркадий и Богдан договорились больше друг другу не «выкать». Несмотря на словесную стычку днём, попаданцу было приятно стать приятелем знаменитости. О работе над капсюльным унитарным патроном он не обмолвился ни словом.

Русских солдат здесь явно не любили. Нет, точнее будет сказать, русских, а также других неверных здесь не любили и презирали. И это Аркадия ни капельки не удивляло, насмотрелся он на чеченцев ещё на улицах русских городов. Но самое странное, эти чеченцы, вдали от телекамер западных журналистов и готовых грудью стать на их защиту (зная, что ничего этой груди не угрожает) правозащитников, вели себя вызывающе. Нормальные люди небритых, злых вояк, не отрывавших рук от оружия, должны были бояться по определению. Особенно на горном пастбище, вдали от СМИ и любого начальства. Будь Аркадий менее усталым и злым, наверное, он бы поостерёгся. Но история, как он тогда думал, не знает сослагательного наклонения. Случилось то, что случилось.

Его взвод, среди многих прочих, несколько дней лазил по этим, по ощущениям вполне вражеским, горам, дважды подвергался обстрелам из леса, чудом не приведшим к ранению или гибели солдат. До этого пастбища он добрался с одним из отделений своего взвода, и не надо было быть выдающимся физиономистом, чтобы из опасения за собственную жизнь вести себя с русскими солдатами предельно вежливо. Однако то ли из-за недостатка ума, то ли из-за избытка гордыни, но большая, семь человек, чеченская семья, от её пожилого главы до его внучек и внучат, встретила русских откровенно недоброжелательно. Плотный, но не толстый, среднего роста, с густой проседью в бороде, но вряд ли достигший возраста аксакала, чеченец сразу сообщил солдатам, что здесь живут близкие родственники САМОГО Кадырова, а его два сына допущены до охраны тела нового лидера Чечни.