Читаем без скачивания Киборг и чародеи - Лоуренс Уотт-Эванс

Он узнал только, что она пробыла ученицей Курао менее трех месяцев, что немало удивило его. Ей удалось разыскать его и следовать за ним все это время – такое явно не под силу простому смертному. Совершить подобное при столь недолгом обучении – это внушало уважение.

Он почувствовал, что почти прощает ей наивность и беспомощность – как выяснилось, она была единственной дочерью богатых родителей, и те, естественно, избаловали ее. Но это длилось до тех пор, пока предприятие ее отца – торговца зерном – вследствие какой-то катастрофы, вероятнее всего пожара, не обанкротилось. Пока тот пытался поправить дела, мать девушки спилась. Не выдержав удара, отец покончил с собой, оставив Эннау на попечение эксцентричного дядюшки, мага Курао.

Очевидно, последние месяцы так трудно достались девушке, что она пока не решалась говорить об этом. А до финансового краха отца, как она заявила, вообще ничего интересного не было. Готовить она не умела, охотиться тоже. Когда около полудня они остановились перекусить, Слант открыл для себя, что она даже не может завязать узел – так, чтобы удержать у дерева смирных лошадей.

Болтать она тем не менее могла бесконечно и улыбалась ему часами. Он обнаружил, что, совершенно не собираясь этого делать, улыбается ей в ответ.

Обеспокоенный, Слант задался вопросом, не сдает ли в его теле какой-то регулирующий механизм. Он никогда не был зомби – это не способствует выживанию. Но иммунитет к общению с себе подобными у него сохранялся. Кроме очевидных сексуальных реакций, он утратил способность эмоционально реагировать на дружелюбные улыбки, легкое расширение зрачков и другие признаки, помогающие людям понравиться друг другу. И все же сейчас Слант радовался обществу Эннау, какой бы пустышкой она ни была. Или его первоначальная оценка была неверна – как результат обстоятельств их встречи, или его тщательно поддерживаемая недоверчивость разваливалась на куски, или она начинала нравиться ему не за то, чем в действительности являлась, а потому, что ее тело посылало соответствующие сигналы, – в этом сложном переплетении мотивов он не мог еще разобраться.

К концу дня уверенность Эннау в себе и своем умении держаться на лошади настолько возросла, что они перешли на нормальный аллюр. И Слант заметил, какая забавная манера у нее откидывать назад голову, встряхивая волосами, когда ей что-то нравится.

Вечером за едой Слант обнаружил, что она неотрывно наблюдает за ним, и подумал, какие красивые у нее глаза, напоминая себе, что это следствие расширения зрачков при слабом свете, в тени деревьев. А еще зрачки расширяются, когда их владелец смотрит на то, что ему нравится, и это всегда приятно людям. Именно поэтому в течение многих веков сумерки считались столь романтическими.

И все же он улыбнулся ей в ответ.

Когда они устроились на ночлег, Эннау снова легла рядом. Он чувствовал ее присутствие сильнее, чем ему хотелось. Он обнаружил в себе желание протянуть руку и провести пальцами по ее телу.

Теперь Слант не сомневался, что механизмы, регулировавшие уровень гормонов его тела, окончательно разладились. Может быть, они отключились одновременно с компьютером? Он никогда не знал, контролирует ли их компьютер или они самостоятельны. Первое казалось сейчас более вероятным.

Не давая гормонам взять над ним верх, киборг устоял перед искушением, но был встревожен и раздосадован, обнаружив, что по прошествии четырнадцати лет они все еще действуют. На этот раз ему понадобилось гораздо больше времени, чтобы заснуть.

17

На следующий день Слант пришел к выводу, что, пожалуй, рад возвращению на круги своя. В конце концов, в киборге нет больше необходимости – война кончилась. У него нет никаких причин отказываться от обычной человеческой жизни. Почему бы не дать волю нормальным реакциям?

Секс казался довольно привлекательной идеей.

И тем не менее он сожалел о том, что женщиной, которой он увлекся, оказалась именно Эннау. В сущности, ничего удивительного в этом не было.

Она – единственная женщина, которая встретилась ему за последние годы. И компьютер отключен. И все же жаль, подумал он и приготовился бороться с искушением.

Ближе к полудню, когда они выехали на пустынный холм, Сланту почудились силуэты башен на горизонте и, остановившись, он стал вглядываться вдаль.

Там определенно что-то возвышалось. Может быть, Праунс? Тем не менее деталей ему разглядеть не удалось, и он снова двинулся в путь.

Когда они остановились поесть, Слант обнаружил, что, хотя Эннау не в состоянии готовить, охотиться или завязывать узлы, она грациозно двигается, очаровательно улыбается, умеет привлечь его внимание десятками мелочей. За каждым его движением следили эти завлекающие зеленые глаза, а когда она двигалась, Слант ловил себя на том, что не может оторваться от покачивающихся бедер. Но во исполнение своего обета – не поддаваться искушению, он насколько мог пытался не обращать внимания на прелести Эннау.

После еды она забралась в седло с едва заметной неловкостью – похоже, все-таки научилась держаться в седле. И вдруг Слант спросил у нее:

– У тебя есть гордость? Ты гордишься собой?

– Что? – удивилась девушка. Она уже заметила, что Слант заговаривает с ней лишь в крайнем случае, а подобный вопрос был, без сомнения, более чем странным для начала беседы.

– У тебя есть чувство собственного достоинства?

– Думаю, да, – Эннау все еще пребывала в недоумении.

– А как ты можешь себя уважать, если не способна сама о себе позаботиться?

– Я могу о себе позаботиться!

– Тогда почему ты здесь, со мной, а не дома, в Олмее? Ты не очень-то хорошо позаботилась о себе, убежав в лес без еды, без денег, без одежды, а потом еще и свалившись прямо на дракона.

– Я не хотела. Так получилось... Я могу сама о себе побеспокоиться! Я забочусь о своей чистоте и здоровье. И я хорошо выгляжу.

– Это только внешность.

– А разве внешность – не главное в женщине?

– Нет.

На это Эннау не ответила. И Слант погрузился в мрачное молчание, в то время как девушка посвятила все свое внимание дороге, деревьям и лошадям, не пытаясь более разгадать этого непонятного человека.

Слант понимал, что, если она останется рядом, ему не отделаться от нее никогда. Особенно если учесть ее готовность идти навстречу любым его желаниям. Она даже не прятала ее. Но самоуважение не позволит ему заниматься любовью с женщиной, готовой на все, сказал он себе.

Слант задумался, насколько было бы проще, если бы первый шаг сделала она. Тогда он мог бы отказаться от нее и тем самым положить конец всей этой нелепой истории. К несчастью, она вела себя совершенно пассивно в этом отношении. Видимо, ее культура предписывала агрессивную роль мужчине.