Читаем без скачивания Поиск неожиданного - Николай Басов

Тот из них, что вечером допрашивал Сухрома, попытался было его схватить и лишь после этого догадался — если остальные этого не делают, значит, он тоже набросился не на того, на кого следует.

— Командующий, — чуть дрогнувшим голосом произнес кто-то из капитанов, — мы ждем приказа…

— Какой же тут приказ может быть? — спокойно удивился Плахт. — Окружение вокруг лагеря вряд ли выпустит хоть кого-то, его же заранее расставили… А значит, построить всех, кто есть в лагере, кто находится в этом периметре, на берегу речки. Принесите факелов побольше. И проследите, чтобы и те, кто был в оцеплении, не удрали… Я скоро буду. Да, и еще — приведите себя в порядок, господа, негоже перед подчиненными в таком несуразном виде предстать. — Он отыскал глазами Сухрома. — Ты останься, рыцарь, со своими.

— Он не мог стрелять, — отозвался один из стражников, отчетливо было видно, что он сгорает от стыда, — это же надо, при его дежурстве на командующего было совершено несомненное покушение. Которое чуть было не окончилось… так удачно для того, кто хотел командующего убить. — Когда стрела в воздухе просвистела, мы его со Жбаном видели, у него в руках ничего не было.

— Ты, Жбан, и ты, сержант, выйдите, — отозвался Плахт. — Я не сержусь на вас, как стояли перед палаткой, так и стойте впредь, смена же еще не пришла…

— Тут не то что смена, а целый лагерь, почитай, сбежался.

— Я сказал — стоять на посту у палатки.

Оба стражника отдали честь, махнув рукой от груди к командиру, так когда-то обозначали подчиненность легионеры Второй империи, и вышли. Плахт снова изучающе посмотрел на рыцаря, взглянул на стрелу, кивнул Несваю.

— Принеси нам выпить чего-нибудь, — приказал отрывисто. Прошелся к своему креслицу, сел. — Как думаешь, второй раз он выстрелить сумеет? А то, может, я зря тут сижу?

— Вокруг уже полно солдат, кто-нибудь увидит, если еще разок попробует, — ответил Сухром. — Да и много нас тут, уже не разберешь толком, в кого целить… Нет, больше стрелять не будет.

Плахт принял из рук Несвая стаканчик, заглянул в него, крепко выпил, лишь тогда стало заметно, что у него подрагивают пальцы.

— Надо же, сколько раз бывал в боях на волосок от смерти и боялся, кажется, меньше, чем сейчас… — Он поднял голову. — Ты был прав, рыцарь. Если не привел, разумеется, еще кого-то, кто это все и устроил… Так как — привел еще одного… Покусителя, например?

— Нет, даю тебе честное слово рыцаря, — спокойно отозвался Сухром.

Плахт уже чуть спокойнее, чем минуту назад, посмотрел налицо Датыра, вгляделся в Крепу, кивнул.

— Вижу, и ты честен, и лица твоих подчиненных… Они бы вернее тебя выдали, чем ты сам, сэр рыцарь. Ну да это я — так, на всякий случай, я вообще-то в твоей искренности и раньше не сомневался. К тому же, если я тебе для чего-то важного нужен, ты бы не стал рисковать моей жизнью, доказывая… то, что хотел доказать.

— Здорово устроено, — Крепа подошла к удивительной конструкции. — Когда господин рыцарь рассказал, я-то не поняла, что получится. А оно вон как. — Она удивляясь покачала головой, указывая на не слишком длинный дорожный плащ Плахта, который все еще висел на каких-то распорках, стоящих теперь на крестообразной подставке. От тех палочек, что изображали руки, вниз отходили другие планки, соединенные веревочками и обрывками ткани разными хитрыми способами. В середине плаща, сразу под его, так сказать, плечами, виднелась дыра. — А это чтобы всякие жесты совершать?

— И что же это была бы за ловушка, если бы я все время сидел в одной позе? — отозвался Плахт.

— Разумно, — похвалила Крепа. — А ты, значит, под ней лежал со своим Несваем и поочередно всем этим… действовал?

— Нет, управляли мы не поочередно, а одновременно. Знаешь, как сложно даже в четыре руки изображать всяческие наклоны и прочие движения?

Крепа осторожно тронула вылепленную из воска и связанную из веточек грубую болванку на верху основного, вертикального шеста, несомненно изображавшую многодумную командирскую голову. На ней даже был ночной колпак командующего.

Плахт ухмыльнулся, а потом требовательным движением протянул к Несваю стаканчик, тот стоял наготове, все понял и наполнил его.

— Ладно, рыцарь, во всем ты прав оказался. Теперь дальше… Что можно сказать о стреле?

Крепа подошла к не слишком толстому шесту, болт пробил его насквозь, кончик острия, маслянисто поблескивая, вышел с другой стороны, расщепив дерево. Удар был невероятной силы, впрочем, для тяжелого, трехсотфунтового, предположим, арбалета это было неудивительно. Рыцарь в своей жизни видел, как такой вот болт выбивает воина в полном латном снаряжении, которое фунтов под семьдесят весит, даже из высокого рыцарского седла.

— Ха, — сказал Крепа неожиданно, — а ведь наконечник напитали ядом, и еще… — Она наклонилась вперед, разглядывая стрелу сбоку своим единственным глазом. — Да, точно… Еще на него, на этот вот болт, наложено довольно сильное и весьма… смертоносное заклятие. Тебя пытался убить кто-то, кто с этим заклятием жил бок о бок немалое время, может, даже не один день.

— И что это значит? — поинтересовался Плахт, было видно, что в своем образовании он не сумел или не успел постигнуть основы магии.

А рыцарь даже заулыбался от облегчения. Он обернулся к Датыру, тот хлопнул себя по боку.

— А значит это, что он, покуситель, у нас в руках. От него теперь будет так смердеть магией, что любой дурачок-новобранец из наших это почувствует, — пояснила Крепа.

— Ты так радуешься, потому что стрелял кто-то не из твоего племени? — осторожно переспросил Плахт. Потом понял, поправился. — Впрочем, нет, из ваших циклопов, если бы кто-то задумал меня убить, наверняка бросил бы камень, рукой или из пращи… Да, из пращи — вернее.

Рыцарю, Датыру и Крепе пришлось недолго постоять перед палаткой, пока командующий с помощью своего Несвая приводил себя в относительный, как он выразился, порядок, и пока они вот так стояли, летняя короткая ночь стала подходить к концу. Солнце высветило верхушки не слишком далеких всхолмлений, за которыми угадывались уже и настоящие острые, обрывистые и резкие очертания горных пиков.

Сухром удивился про себя, когда они подлетали к этому месту, он почему-то их не увидел, наверное, голова его была занята другим, а теперь, когда все стало чуть более определенно, хотя и не до конца, он думал именно о том, как эти горы осветятся этим утром… Странно все же устроено сознание солдата.

Плахт Суровый вышел, и Крепа беззвучно свистнула. Командующий теперь выглядел… величественно, в нагрудном доспехе, с недлинной, но широкой шпагой на бедре, в плаще, все в том же, с пробитой спиной, и шагал он вовсе не как добрый и уже поживший карлик, а как сильный, уверенный в себе и в своих подчиненных офицер, давно уже обладающий правом приказывать солдатам и отлично понимающий — его указания будут исполнены неукоснительно.