Читаем без скачивания Бойтесь своих желаний - Маргарита Полякова

— Предупреждаю тебя, что я люблю хорошую охоту, — зло сверкал глазами Моррель, когда она в очередной раз от него ускользала.

И Лесс чувствовала себя как загнанная в нору лисица, притаившаяся в надежде, что гончие псы не учуют ее запаха, но знающая, что они уже взяли след. Безошибочно взяли. Слишком часто файерн привлекал к себе ее внимание. Ей нравились и его подтянутое, пластичное тело, и его багровая чешуйчатая кожа, и его гребень, и его пепельные с алым проблеском глаза, наблюдавшие за ней с холодным любопытством. Наблюдавшие за тем, как она наблюдает за ним. Лесс тепло улыбнулась. Какую же ерунду нес Моррель, когда в очередной раз пытался ее соблазнить? Что должен был сразу разглядеть такое совершенное создание природы? Кажется, они сидели в каком-то кабачке. Лесс помнила, как Моррель сгреб ладонями ее руки, притянул их к себе и уткнулся в них носом. Она даже помнила, как у нее внутри что-то екнуло, а на лице нарисовалась счастливая улыбка. Интересно, и когда самки потеряют свою глупую способность любить кобелей ушами? Нет, как Лесс ни старалась, относиться к Моррелю спокойно она не могла. Настолько, что когда, наконец, собралась с ним переспать, нервничала, как росток. А ведь когда-то Лесс была уверена, что уже разучилась так психовать и переживать по поводу самцов. Властители, как же она упивалась каждой минутой того вечера! Все портило только нервное ощущение, не случавшееся с Лесс с тех самых давних пор, когда она забралась к самцу в постель первый раз в своей жизни. Она была жутко скована и безумно боялась Моррелю не понравится. Однако файерн все сделал за нее. Сам.

Лешачиха блаженно улыбнулась. Моррель был крут. Он был настолько крут, что ни до него, ни после него ни один из самцов ей настолько не нравился. Лесс так увлеклась, что практически ничего не помнила кроме полученного по полной программе удовольствия. Она была в таком диком восхищении, что хотела остаться в постели Морреля на всю оставшуюся жизнь. Да разве переполнявшие ее эмоции можно пересказать словами? Что обычно говорят в таких случаях? Волна наслаждения? Осыпающиеся звезды с потолка? Ага, как же! А искры из глаз не хотите? А орущую на три дома вперед тяжелую музыку? А бельсов из соседнего гостиничного номера, упорно стучавших в стены? А рухнувший с потолка кусок штукатурки, на который они с Моррелем даже не обратили внимания? Лесс устроилась на своем лежаке поудобнее и заплела ветви, чтоб они не мешались. Да, то, что они тогда с Моррелем устроили, было на грани фантастики. Лесс просто отпустила все тормоза и дала волю собственным чувствам. Эмоций было — море, а такого чуда в постели, как Моррель она просто никогда не видела. Теперь-то Лесс прекрасно понимала всех самок, бегавших за ним табунами. Бегать было за чем. Она настолько увлеклась файерном, что буквально сходила с ума от его нежности, предупредительности и абсолютного угадывания ее желаний. Из всей славно проведенной ночи с Моррелем Лесс с грехом пополам могла вспомнить начало, концовку и пару кусков из процесса. До такой степени забывчивости от испытываемых ощущений она еще никогда не улетала.

Лесс мечтательно вздохнула. Да, все это, конечно, было весело. И последующие постельные сцены тоже ее не разочаровали. Вот только Моррель, как и раньше, не собирался останавливаться на одной самке. Сначала Лесс глухо его ревновала, потом пыталась от него уйти, а затем… просто смирилась с тем, что так будет всегда. Она тоже находила себе самцов, иногда отправлялась в самостоятельные приключения, а потом прикупила домик недалеко от города, главой которого был родственник Морреля, и осела. В свое время Лесс ушла с файерном в дорогу просто потому, что куда-то хотела уйти. А осела потому, что хотела, чтобы Моррель приходил к ней сам. И (разумеется), файерн к ней мотался. Оставался ночевать, втягивал ее в авантюры, а иногда даже жил по нескольку дней. Лесс прикрывала его спину и постепенно училась им управлять. Она знала, что Морреля задевало ее спокойствие, уравновешенность и даже то, что она на нем не виснет, но не хотела открывать ему своих чувств. Лесс понимала, что это глупо, что файерн, наверняка, и без ее признаний обо всем догадывается, но… первой переступать эту черту не собиралась. Лешачиха надвинула поплотнее капюшон и почувствовала, как у нее снова портится настроение. С течением времени их изначально партнерские и даже слегка дружеские отношения превратились в постоянную игру, в перманентное сражение с перетягиванием одеяла и доказыванием, кто кого круче. От небрежного флирта и снисходительного подтыривания друг над другом, их отношения с Моррелем постепенно перешли в напряженное противостояние, в котором никто не хотел уступить первым. Это было весело. И тяжело. Потому что издеваться над собственными чувствами не доставляло никакого удовольствия.

Властители! Как же Лесс завидовала Татьяне! Ее открытости, откровенности, умению относиться к жизни легко! Как же она завидовала этой жизнерадостности и улыбчивости! Ну почему она сама не может быть такой? Почему? Неужели один-единственный самец, предательство которого осталось далеко в прошлом, настолько перевернул ее жизнь? Или Лесс всегда была такая? Просто не придавала этому значения? Сколько можно жить прошлым и лелеять воспоминания о нем? Тем более, что Лесс давно уже сумела избавиться от ощущения брошенности и ненужности, благополучно забыв и предательство, и предателя. Ей давно уже было все равно, где сейчас предавший ее самец и что с ним. И уж конечно, сейчас она не стала бы тратить на него свое единственное желание. Однако, кроме памяти о прошлом была еще клятва. Глупая клятва, неисполнение которой могло привести к страшным последствиям. Настолько страшным, что только в самых древних летописях сохранилась память о лешем, который не стал деревом и принял жуткую, мучительную смерть. Лесс знала это. И боялась этого. Поэтому и не могла забыть о своем прошлом. По крайней мере, до тех пор, пока не выполнит свою неосторожную клятву. А потом… потом, может быть, она, наконец, сможет начать жить настоящим. Если, конечно, Моррель, который тоже загадает свое заветное желание, никуда не исчезнет. Потому что жить без него Лесс точно не сможет. И не захочет.

Глава 8

— Вы действительно будете их бить? И наверное, прямо по морде?

— Угу. И даже не снимая сапог.

Когда-то Сержен слышал от Татьяны пословицу, убеждающую, что «умный в гору не пойдет». В данный момент он был полностью с ней согласен. Владычица, да как же можно сражаться с нечистью, если за ней даже угнаться трудно? Моррель помогал себе крыльями, Татьяна опять парила, а Лесс на особо трудных участках пускала в камень корни. Хуже всего (как всегда) было именно ему. Потому что Сержен мог обходиться только собственными человеческими силами. Мало того, что он испытывал усталость от подъема, мало того, что все тело ныло после недавней драки с Моррелем, так еще и погодка в горах оставляла желать лучшего. Здесь, на высоте, воздух был разреженным, а ветер — режущим, как ледяной клинок. Сержен замер, наблюдая, как последние лучи солнца угасают за зубчатой бурой стеной гор. Тени сгущались. Холод пробирался под одежду. Потрепанная и грязная после многочисленных приключений, она практически сливалась с серыми камнями. Впрочем, грязная одежда — это еще было полбеды. А вот постоянное присутствие рядом Татьяны — другое дело. Умом Сержен понимал, что его ведьма — существо призрачное, но от искушений его это не избавляло. Да и Татьяна как будто задалась целью постоянно его провоцировать. Разве Сержен не ловил себя на том, что тянется к ней рукой? Или пытается вдохнуть ее запах? Или хочет защитить ее от опасности? Что же будет тогда, когда желание Татьяны исполнится, и она обретет свое тело? Бр-р-р! Об этом лучше было не думать.