Читаем без скачивания Великий маг - Юрий Никитин

Широкая ковровая дорожка привела к дверям немыслимых размеров. Шпак сразу же вошел, а Михаил сказал вполголоса:

– Это на минутку… Вас уже ждут.

Я кивнул, мысль продолжала разматывать клубок инфизма. Главная опасность информационной войны для жертв в том, что нет видимых разрушений, как, к примеру, от бомбежек. Население даже не приводит в действие защитные механизмы, которые у него все же есть. Зато для нападающей стороны полный простор, возможность не только первого безнаказанного удара, но и серии мощнейших ударов. А в стране-жертве… или среди народа-жертвы начинается упадок, депрессия, переоценка идеологии, идей, ценностей, политики, внешнего и внутреннего курса… Их уже приходи и бери голыми руками, а среди них только немногие смутно начинают догадываться, что против них уже давно ведут разрушительную войну. На этом этапе важно найти и подкармливать каких-нибудь местных квислингов, что будут высмеивать попытки заговорить об инфонападении, мол, опять охота за ведьмами, что это вам везде мерещатся враги, надо свою экономику поднимать, а не искать врагов за рубежом…

Двери распахнулись, меня ввели чуть ли не под локоток в огромнейший кабинет. Я с любопытством уставился на исключительно красивую женщину за столом. Чем-то неуловимым похожа на Кристину, только цвет волос иной, а волосы собраны на затылке в артистично небрежный пучок.

Она очаровательно улыбнулась нам, так умело перераспределив улыбку, что каждый ощутил, будто именно он получил девять десятых пряника, а остальным смахнули крохи.

– Минутку, – сказала она. Ее пальчик натренированно попал в клавишу старинного селектора. – Евгений Викторович, товарищи уже в приемной… Хорошо. Да-да, обязательно!

Шпак подмигнул нам обоим. Мол, вот видите, как все быстро.

Подумаешь, мелькнуло у меня в черепе. Конечно, этот человек сейчас могущественнее президента, но что мне все президенты, короли и канцлеры?.. Уже тем, что я – писатель, я выше всех правителей мира. А уж как инфист так и вообще чуть-чуть лишь ниже Бога.

Михаил отворил дверь, отступил. Я шагнул, но успел додумать, что особенность информационной войны еще в том, что нет разделения на захватывающих и местных. Сразу стирается даже разграничение «Друг/враг». Я их бомблю, а они, пораженные ударной волной, уже начинают считать союзником того, кто на самом деле враг.

Этот кабинет показался мне одним из залов Эрмитажа. То же богатство обстановки, те же музейные вещи, такие ценные для дикарей. На том конце длиннейшего стола восседает старый царственный лев, таким выглядел этот седой человек. Лицо показалось знакомым, но фамилию вспомнить не мог, портрет видел только в школьном учебнике.

Он изволил встать, подчеркивая, что моему появлению придают немалое значение, даже вышел из-за стола и благосклонно пожал руку.

– Р-р-рад, – проговорил он государственным голосом. – Я рад… да-да… Мне говорили, говорили… Специалист по информационным войнам?.. Да, это новое слово военного искусства… У вас какое звание?

Я сел в указанное мне кресло. Шпак опустился напротив, но не раньше, чем сели мы с ректором, а Михаил так и вовсе остался с другой стороны царственной двери.

– Рядовой, – ответил я. И добавил злорадно: – Запаса.

Он вскинул седые брови, лохматые и похожие на осыпанные инеем ледяные торосы. Очень медленно повернул голову к Шпаку. Тот вскочил, он взглядом усадил, словно вогнал кувалдой гвоздь, сказал укоризненно:

– Эх… Впрочем, это наша вина.

Всегда приятно, когда не тебя винят, а признают свою вину. К такому человеку сразу чувствуешь симпатию. Я тоже ощутил, хотя этот прием расположения к себе собеседника далеко не нов, но сказал с удовольствием:

– Да, конечно.

Ректор кивнул:

– Мы заметили, что на вас напали… уже за это вас должны были повысить хотя бы до лейтенанта. Более того, вы, не дожидаясь подхода основных сил, вступили в бой… за это вы достойны звания капитана. Вступили в бой и нанесли ряд ощутимых ударов! Это уже – майор. Но полагаю, что для преподавательской роли больше подходит звание полковника… Итак, полковник Факельный, добро пожаловать в нашу крепость. Как вы уже понимаете, по этой крепости бьют особенно сильно.

Я тоже кивнул.

– Знаю. Причем, девять ударов из десяти приходится от «своих». Они искренне уверены, что тем самым помогают стране и народу.

– Вы в курсе всех проблем, – ответил он. – Не беспокойтесь, вам не придется носить форму, отдавать честь и все такое. Но жалованье вам будет идти, как полковнику, что в горячей точке в разгар боев. Плюс полевые, повышенный риск, внеурочные…

Я прервал как можно вежливее:

– Извините, для меня это не проблема. Я зарабатываю неплохо. Просто мне, в самом деле, интересно передать часть знаний молодым ребятам. Есть вещи настолько элементарные, что их поймет ребенок, но их до сих пор не знают взрослые люди!.. Не потому, что не понимают, а просто не знают.

Ректор поинтересовался все так же благосклонно:

– У вас есть план… э-э… лекций? На чем будете строить?..

Я посмотрел на Шпака. Он встал, отрапортовал, чуть ли не навытяжку:

– К сожалению, еще не существуют такой науки… или даже дисциплины, как «информационная война», хотя понятно, что идет она с библейских времен. К тому же товарищ Факельный будет читать лекции не по самой технике информационной войны, а по близко прилегающей дисциплине…

Ректор послушал, благосклонно склонил голову.

– Да, надо давать разностороннее… да-да. А то если только саму технику войны, то… несолидно. Может быть, даже посещать всем курсом театр оперы? А то и вовсе – балета?.. А слышал, что знаменитую «Аиду» написали на заказ ко дню открытия Суэцкого канала. Было заказано, чтоб оперу смастерили точно в срок и на заданную египетскую тему…

Я думал, что он шутит, но его лицо оставалось совершенно серьезным. Для этого стареющего льва, что с поля боя ушел в администрирование, теперь куда важнее расширение, что означает дополнительное финансирование, набор новых сотрудников, раздувание штата, усиление влияния…

– Но все же касайтесь и самой войны, – закончил ректор. – А программа должна быть, должна… Без программы как-то не то… Несолидное главное…

Я чувствовал беспомощность, ибо никогда не смогу дать программу, по которой строится мой метод воздействия. Специалисты с умным видом перебрасываются терминами: «оценка ситуации», «методы воздействия», «определение публики», «ключевые сообщения», «стратегия», «тактика», «график», в то время как мне проще забросить что-то вроде: «лучше мертвый, чем юсовец», «встретил коллаборациониста – убей», такие изречения обладают запоминающейся формой и бьют по самым болевым точкам.