Читаем без скачивания 1812. Русская пехота в бою - Илья Ульянов

Услышав канонаду, Платов также перешел в наступление на арьергард Даву. В рапорте командира дивизии генерал-майора И.Ф. Паскевича говорилось: «Генерал Платов приказал 300 егерей 5-го полка посадить на конь и приспеть на одну высоту с действующими уже Милорадовича войсками… Скорость равна была усердию. В мгновение прискакавшие стрелки вступили в дело, открывшаяся батарея привела

неприятеля в замешательство, противостоявшая ей батарея умолкла, одно орудие подбито. Егеря бросились на батарею: она уже принадлежала им, но превосходные неприятельские силы исхитили сие из рук их; одно, однако же, большого калибра орудие досталось храброму 5-му Егерскому полку под личным начальством шефа оного полковника Гогеля…» Изрядно потрепанные войска Даву, преследуемые Платовым и обстреливаемые артиллерией Милорадовича, приняли вправо от дороги и, бросив большую часть обозов, присоединились к основным силам.

Приготовившиеся к обороне французы обладали существенным численным преимуществом, и Милорадович торопил с прибытием 26-ю дивизию, полки которой и так уже почти бежали. 5-й егерский еще раз почти дошел до неприятельской батареи, но французская колонна опрокинула его и угрожала нашей артиллерии. «Капитан Поздеев встретил их картечью, а прибежавший Ладожский полк обратил неприятеля в бегство…» В 5-м егерском полку в этот день было убито и пропало без вести 147 нижних чинов, 1 офицер был убит, а 2 — ранены [94, с. 165]. Среди описаний подвигов офицеров полка встречались и такие: капитан Руднев производился в майоры за то, что «находясь со стрелками, посаженными на казачьих лошадях, теснил неприятеля…»

В центре атаковали 26-я дивизия с застрельщиками Ладожского полка впереди и 2-й корпус, левее — 4-й пехотный корпус, на правом фланге активно действовала кавалерия. Французы вынуждены были отступить к самому городу К 16 часам в город вступила 1-я бригада 11-й пехотной дивизии. Генерал-майор П.Н. Чоглоков вел в атаку Перновский пехотный полк, приказав развернуть знамена и бить в барабаны. Перновский и Кексгольмский полки, двигаясь по горящим улицам Вязьмы, достигли Торговой (Богородицкой) площади, в то время как с северо-востока в город вошли полки 26-й дивизии. Часть французов еще продолжала отстреливаться из окон домов и позже была взята в плен, но основные силы уже отступили, потеряв за день не менее 4 тысяч убитыми и ранеными и 3 тысячи пленными. Мост на реке Вязьме, по словам Паскевича, был захвачен, и русские войска, потери которых составили около 1800 человек, уже в полной темноте остановились у городской заставы.

ВТОРОЕ СРАЖЕНИЕ У КРАСНОГО

В начале ноября через город Красный в сторону границы двинулись пестрые полчища ослабленной и уже не слишком многочисленной Великой армии, следующей отдельными, растянутыми почти на 4 перехода колоннами.

2 ноября отряд генерал-майора А.П. Ожаровского, в котором, помимо кавалерии, состоял уже неоднократно нами упоминаемый 19-й егерский полк, совершил нападение на город и, разгромив неприятельский батальон, захватил часть обозов. Подошедшая дивизия М. Клапареда заставила отряд отступить, причем излишне уверенный в пассивности французов Ожаровский разместился на ночлег в селе Кутьково в трех верстах от города. Бой, очевидно, был достаточно ожесточенным: у егерей было ранено 4 офицера, один из них — смертельно.

3 ноября, незадолго до наступления темноты, к большой дороге между деревней Ржавкой и селом Мерлино восточнее Красного вышел авангард русской армии под командованием М.А. Милорадовича и, развернувшись вдоль дороги, начал обстрел отступающих колонн и обозов. Посаженные вдоль дороги березы, еще недавно прикрывавшие отступление Неверовского, теперь сослужили хорошую службу французам: между деревьями были установлены легкие пушки, а цепи стрелков заняли позиции перед посадками. 2-й корпус генерал-лейтенанта С.Н. Долгорукова частично повернул фронт в сторону Смоленска, а 7-й корпус Н.Н. Раевского — в сторону Красного. Некоторое время русские ограничивались артиллерийским обстрелом и наскоками легкой кавалерии, тем более, что стрелки 7-го корпуса встретили неожиданное препятствие: обледеневшие склоны оврага не давали возможности добраться до дороги. Наконец замыкающие колонны французов подверглись атаке 5-го егерского полка полковника Гогеля и нескольких гусарских и уланских эскадронов. Штыковым ударом егеря заставили одну из колонн положить оружие и захватили несколько пушек. Н.Н. Раевский так описывал этот эпизод: «… 5-й мой егерский полк, стоявший полевее, имел довольно значительную сшибку, в коей отнял с боем у неприятеля 4 пушки и взял в плен генерала Мериажа, ехавшего в коляске по причине раны… в ногу» [134, с. 79]. Кроме того, на дороге неприятелем было оставлено еще до 30 орудий, а количество пленных достигало 2000. Темнота положила конец активным боевым действиям русских, но, как оказалось, не французов.

Остановившийся в Красном Наполеон приказал генералу Ф. Роге с дивизией Молодой гвардии разгромить русский отряд Ожаровского. Ночью лагерь отряда у села Кутьково был атакован. Начальник русского отряда, по всей видимости, не смог должным образом обеспечить охрану позиций, а затем и правильно оценить силу неприятеля, поэтому пехота попала в практически безвыходное положение. К этому времени в 19-м егерском полку вряд ли насчитывалось более 400 человек. Почти все они ночевали в лагере перед селом, и быстро двигающиеся французские батальоны застали их врасплох. Генерал А.П. Ермолов в своих воспоминаниях отметил: «Приблизившись к Красному, не соблюл он (Ожаровский. — И.У.) должной осторожности, полагая, что отступающий неприятель ничего не предпримет. Ночью граф Ожаровский атакован стремительно гвардиею Наполеона в больших силах. Велика была потеря в храбром егерском полку; особенным счастием уцелела артиллерия, и при общем замешательстве темнота была спасительным покровом».

Сержант полка фузилеров гренадер Молодой гвардии Бургонь вспоминал об этих драматических моментах: «… В ту минуту, как мы пошли в атаку… мы увидали лежавших распростертыми на снегу несколько сот русских, которых мы сперва приняли за мертвых или за тяжко раненых. Мы миновали их, но едва успели мы пройти немного вперед, как они вскочили, подняли оружие и стали стрелять в нас, так что мы вынуждены были сделать полуоборот, чтобы защищаться. К несчастью для них, позади подоспел еще батальон… которого они не заметили. Тогда они попали между двух огней: в каких-нибудь пять минут их не осталось ни одного в живых; к этой военной хитрости русские часто прибегали, но тут она им совсем не удалась…

Пройдя через русский лагерь и атаковав селение, мы заставили неприятеля побросать часть артиллерии в озеро, после чего большинство их пехоты засело в домах, часть которых была в огне. Там-то мы и дрались с ожесточением врукопашную. Произошла страшная резня, мы рассыпались, и каждый сражался сам по себе… Перед нами был род мызы, где засели русские и где они были блокированы солдатами нашего полка. Единственным путем отступления был для них ход в обширный двор, но и тот был загражден барьером, через который они принуждены были перелезать.

Во время этого обособленного боя я заметил во дворе русского офицера на белом коне, который бил саблей плашмя своих солдат, порывавшихся бежать, перескакивая через барьер; в конце концов ему удалось овладеть проходом, но в ту минуту, как он собирался перескочить на ту сторону, лошадь его была ранена пулей и упала под ним, так что проход стал затруднительным. С этого момента бой стал еще отчаяннее. При свете пожара происходила сущая бойня. Русские, французы — вперемежку, в снегу, дрались, как звери, и стреляли друг в друга чуть не в упор…

Русские, засевшие на мызе и блокированные нами, видя, что им угрожает опасность сгореть живьем, решили сдаться; один раненый унтер-офицер под градом пуль явился к нам с предложением о сдаче. Тогда полковой адъютант послал меня с приказанием прекратить огонь… Но наши солдаты, сражавшиеся отчаянно, ничего не слушали и продолжали свое. Русские, потеряв надежду на спасение и, вероятно, не имея более боевых припасов, чтобы защищаться, попытались массами выйти из здания, где они засели и где их уже начало поджаривать; но наши солдаты оттеснили их назад. Немного времени спустя, не имея больше сил терпеть, они сделали новую попытку, но едва успели несколько человек выскочить во двор, как все здание рухнуло, и в нем погибли более сорока человек. Впрочем, тех, что успели выскочить, постигла участь не лучше…» [45, с. 88-91].

Д.В. Давыдов очень точно охарактеризовал это трагичное происшествие: «…Ожаровский поражен был в селе Кутькове. Справедливое наказание за бесполезное удовольствие глядеть на тянущиеся неприятельские войска и после спектакля ночевать в версте от Красного на сцене между актерами. Генерал Роге с Молодой гвардией подошел к Кутькову во время невинного усыпления отряда Ожаровского и разбудил его густыми со всех сторон ружейными выстрелами. Можно вообразить себе свалку и сумятицу, которая произошла от сего внезапного пробуждения! Все усилия самого Ожаровского и полковника Вуича, чтоб привести в порядок дрогнувшие от страха и столпившиеся в деревне войска их, были тщетны! К счастью, Роге не имел с собою кавалерии, что способствовало Ожаровскому, отступая от Кутьково, собрать отряд свой и привести оный в прежде бывший порядок, с минусом половины людей».