Читаем без скачивания Если ты индиго - Татьяна Турве

— Так интересно получается, у каждой ауры свой оттенок. У меня обычно сине-голубой, а иногда золотистый, все наши так говорят… Кто видит, конечно. А у мамы аура зеленоватая, я недавно смотрела. Когда она в хорошем настроении, то прямо ярко-зеленая, такой красивый изумрудный цвет… Ей надо было врачом стать, зеленый — это цвет целителей. Но если она начинает злиться и кричать, то по всей ауре проступают красные пятна, будто глаза у быка наливаются кровью… И тогда она себя уже не контролирует, я давно заметила, — Янка немного помолчала, что-то невидимое про себя взвешивая на внутренних весах, и для чего-то добавила: — А так она хорошая, чистая.

— А у меня какой цвет? — не замедлил полюбопытствовать Володя. И подумал с горечью и неожиданным облегчением: "Вот тебе и "дежа вю", всё возвращается на круги своя!"

Дочь непонятно улыбнулась мимолетной улыбкой Моны Лизы:

— Тоже сине-голубой, как горы на картинах Рериха. Ты ведь столько лет "Агни-йогу" изучал, аура напиталась…

И с новой силой нахмурилась, даже нос заметно сморщился, как у жующего кролика:

— Понимаешь, главное, я не знаю, зачем мне это надо? Откуда оно появилось и почему именно у меня? И что теперь с этим делать? Раньше-то всё было понятно…

— Судя по всему, у тебя эта способность с рождения, — брякнул Володя, лишь бы не молчать.

— Хорошо, если с рождения, — она прикусила соломинку и пожевала самый ее кончик — опять эта детская привычка! — Я недавно видела себя, как смотрела в хрустальный шар и предсказывала будущее, это точно не в наше время было… И вокруг люди в белых хитонах, на лбу у них обручи золотые с каким-то блестящим камнем, и у меня тоже… Мастер потом сказала, что это со времен Атлантиды, я была там вроде жрицы и что-то нарушила, во что-то вмешалась. Ясновидение на много веков забрали, я прямо увидела, как третий глаз закрылся. А сейчас опять вернули неизвестно зачем, чего-то от меня хотят… — Глубоко вздохнула и упавшим голосом прошелестела: — И еще совсем недавно появилось, после Рейки… — но фразу не закончила, запнулась и замолчала, точно раздумала перед ним откровенничать.

— Что появилось? — чуть не в лихорадке поторопил Володя, до того разобрало любопытство.

— Смотрю на человека и вижу, кем он раньше был, в прошлой жизни. Картинки идут одна за другой, совсем как в кино. Лучше бы будущее показали!..

Володя опять не удержался:

— А кем я был?

Янка скользнула по нему невидящим взглядом и снова уставилась в свою недогрызенную пиццу с обрывками измятых салфеток:

— Ты часто был моряком.

— А конкретней?

Зацепила-таки! Он уже лет пять как ничем таким не занимался, затянула обыденная жизнь-рутина с ее заботами о хлебе насущном. (Да еще и с маслом: Марине всё как будто мало, словно бочку бездонную пытаешься заполнить!) Володя вдруг остро ощутил, до чего же устал от этой бессмысленной суеты, так бы взял сейчас и бросил… Как старый боевой конь на сытой зеленой лужайке, заслышавший звук родной трубы.

Дочка смотрела, на этот раз не отрываясь, своим особенным прозрачным взглядом прямо сквозь него. И улыбнулась недавней летящей улыбкой, увековеченной Леонардо:

— Маленький мальчик… Ты от меня прятался, а я за тобой бегала, искала. Такой сад большой, красивый, аллеи широкие, с гравием, а у меня платье до пола и декольте… Я была или няней… Нет, я была твоей мамой.

Владимир поперхнулся остывшим кофе и зашелся хриплым кашлем, Янка с невозмутимым серьезным лицом перегнулась через стол:

— Постучать? — и затараторила без передышки: — Так часто бывает, люди связаны во многих жизнях! Я на кого ни посмотрю из моих девчонок, каждый раз мы были или подругами, или сестрами. Такое вытворяли!.. С Галькой танцевали в кабаре — вроде бы во Франции, если я ничего не путаю, конечно. С Юлькой на Ивана Купала прыгали через огонь — думаю, там что-то из Киевской Руси… — Она набрала в легкие воздуха и продолжила с куда меньшим энтузиазмом: — Потом я была запорожским казаком, еще совсем мальчишкой, и возраст примерно такой, как сейчас… Помню набеги турков или монголо-татар, трудное было время. Но там никого из наших не было, мы не встретились. Мне было так одиноко… И тебя тоже не было…

— Ты была мужчиной? — Володя уже прокашлялся, перевел дух и решил больше ничему в этой жизни не удивляться.

— Иногда, в основном женщиной. Тогда я была таким женственным, — она забавно растопырила в воздухе длинные тонкие пальцы, показывая, каким именно, — с меня все смеялись, говорили, что не мужик! Приходилось с ними драться. — В этом месте дочка тяжело вздохнула: — Потом было какое-то сражение и я не захотела никого убивать, не смогла. Тогда убили меня. Еще в другой жизни мы с Галькой кавалера не поделили, это сейчас опять вернулось…

— Как вернулось? — не понял он.

— Ну, просто вернулось, почти такая же ситуация. Мастер говорит, нам надо до конца отработать эту карму, а не то в следующей жизни опять подсунут…

Володя схватился ладонями за вискам и протестующе воскликнул:

— Подожди! — неуклюже попытался перевести всё в шутку, чтобы скрыть этот внезапно накативший иррациональный страх. Залопотал дурацким голосом на ломаном русском: — Ямщик, не гоните лошадей!

— Что, перегруз? — Янка смотрела на него, явно забавляясь — может, и вправду всё придумала, решила пощекотать отцовские нервы? С нее станется, с таким-то богатейшим воображением! Сокровищница царя Соломона, а не воображение… С другой стороны, подобными вещами она б шутить не стала, прекрасно ведь осведомлена о его бурном эзотерическом прошлом. Хатха-йога, "Агни-йога", дыхательные упражнения, тот же Кастанеда — столько всего было…

— Что твои эти… рейкисты говорят? — вот про Рейки он когда-то от кого-то уже слышал, еще до Янки, только сейчас вспомнил. Японская традиция из последних новомодных, что-то в этом ключе.

— Они там радуются, хотят, чтоб я работала с ними. И Мартын тоже хочет. Но я не знаю…

— А Мартын тут при чем? — неприятно удивился Володя, уж этого-то никак не ожидал. Олег Мартынов — его старинный университетский приятель, именно так Янка и попала в свой Клуб кастанедовцев. Может, и не стоило бы…

Володин назойливый вопрос дочка царственно проигнорировала и минуту-другую просто молчала, тщетно пытаясь утопить ломтик лимона в чашке с холодным чаем. И опять сбивчиво заговорила, с каждым словом всё больше распаляясь:

— И еще, знаешь, такое чувство интересное… Как будто бы внутри я всегда была такой, как сейчас, каждый раз. Меняются костюмы и декорации, даже пол меняется, а я остаюсь… И даже события жизни похожие, как один и тот же сценарий по много раз проигрывается! И люди вокруг почти те же самые, их легко можно узнать, если присмотреться. Представляешь?..