Читаем без скачивания НеВозможно - Даниэла Стил

Их отношения были для обоих и очень благотворными, и одновременно очень рискованными.

В Риме они поехали повидаться с одним Сашиным коллегой, тоже владельцем галереи, с которым Саша имела опыт совместного бизнеса. Это был пожилой человек семидесяти лет, чьи представления об искусстве Саша очень уважала. А Лайам оказался не на высоте. В кабинете у Сашиного коллеги он вел себя как скучающий школьник. Он зевал, качал ногой, пинал стол, пока Саша не сделала ему замечания вполголоса. Чем привела его в такое негодование, что Лайам пулей вылетел из кабинета. Сашин коллега не подал виду и лишь повел бровью. А в результате Саше пришлось отказаться от обеда в его компании.

После этого у них произошел бурный спор по поводу случившегося. Кроме этого случая, ничто не омрачило их поездки. Ночью, после секса, Лайам перед ней извинился. Он сказал, что на него навалилась тоска и усталость, а к тому же ему не понравилось, как итальянец на нее смотрел, и взыграла ревность. Это признание Сашу растрогало, но убедить итальянца, что она привозила с собой интеллигентного и благовоспитанного взрослого человека и талантливого художника, было уже невозможно. Еще один тревожный звонок, не предвещавший ничего хорошего. Таких встреч в ее жизни множество, а Лайам был к ним просто не подготовлен. Если ему делалось скучно или он чувствовал, что с ним не считаются, он почти всякий раз начинал вести себя как капризный ребенок. Порой трудно было поверить, что этому человеку уже сорок лет. Скорее – ровно вполовину меньше. Да Лайам и выглядел очень молодо, что составляло немалую часть его обаяния и одновременно являлось угрозой их с Сашей отношениям. И все же поездка в Италию принесла им много счастливых впечатлений.

За время путешествия Саша несколько раз звонила детям. У обоих имелся План ее поездки, но они редко звонили ей сами. Обычно звонила Саша, тем более что она часто отключала мобильный и с ней труднее было связаться. В отелях они с Лайамом регистрировались под своими именами – Лайам Эллисон и Саша Бордман, что, по мнению Лайама, звучало как название адвокатской конторы – «Эллисон и Бордман» – или компании по налоговому консалтингу. А иногда по ошибке их записывали как одного человека – Эллисона Бордмана, но они не возражали. Татьяну это однажды позабавило. Она позвонила матери во Флоренцию и попросила соединить с Сашей Бордман, а в ответ услышала, что у них есть только Эллисон Бордман, то есть, наверное, как раз тот человек, который нужен, только имя почему-то другое. Татьяну это ни на какие догадки не натолкнуло. Вот если бы позвонил Ксавье, он бы наверняка что-то заподозрил. Но Татьяна никак не ассоциировала мать с Лайамом. Так что ей и в голову не пришло, что Лайам путешествует вместе с матерью. Саша вместе с дочерью посмеялась над ошибкой телефонистки, которые случаются даже в хороших отелях.

Такая же история повторилась, когда Саше из Парижа позвонил Бернар. Он уточнил имя, и после проверки ему сказали, что у них есть мистер Эллисон и миссис Бордман, что привело его в шок, но никаких вопросов Бернар не стал задавать.

Это был ее первый рабочий день по возвращении в Париж. Надо было просмотреть гору корреспонденции и массу накопившихся за три недели ее отсутствия слайдов от подающих надежды художников. Она задыхалась от дел, но это была необходимая плата за поездку.

Бернар заглянул к ней в кабинет, сел напротив и кинул внимательный взгляд на Сашу, пытаясь понять, подходящий ли момент для разговора. Бернар привык опекать Сашу, как старший брат. Как и свою дочь, его всему научил ее отец, и Бернар работал в галерее уже двадцать с лишним лет. Он поступил на работу к ее отцу еще до Сашиного переезда в Нью-Йорк. Бернар был на десять лет старше Саши, но у нее всегда было такое чувство, будто они выросли вместе.

Он смотрел на нее, а она проглядывала какие-то слайды. Она уже рассказала ему о своих встречах с художниками и о той художнице из Неаполя, которая произвела на нее такое сильное впечатление. Саша в нее просто влюбилась. И в ее работы тоже.

– Правильно ли я понимаю, что ты брала с собой консультанта? – осторожно спросил Бернар и поспешил прибавить: – Можешь не отвечать, если не хочешь. Это меня не касается.

Она подняла голову, задумчиво его оглядела и кивнула.

– Как ты узнал?

– В Риме в отеле тебя записали как Эллисон Бордман, а когда я их поправил, мне объяснили, что имели в виду мистера Эллисона и миссис Бордман.

– И то же самое было во Флоренции, когда мне звонила Татьяна. К счастью, она не стала вдаваться в подробности.

– У тебя все в порядке? – Бернар был обеспокоен. Он всегда за нее тревожился, и теперь, и раньше. После смерти Артура о ней некому было позаботиться. Она же заботилась обо всех, включая и самого Бернара. Саша была необыкновенной начальницей и другом, в точности как когда-то ее отец. К обоим Бернар испытывал чувство глубочайшей преданности, и никому на свете он так не доверял, как этим двум людям да еще своей жене.

– Все хорошо, – его Саша и улыбнулась. – Я, конечно, не ожидала, что так сложится. Это все как-то необычно… мягко говоря. Мне трудно говорить с тобой на эту тему, ну ты понимаешь почему.

– Я еще в тот раз удивлялся, когда он у тебя десять дней прожил. Не похоже на твое обычное гостеприимство, даже в отношении прекрасного художника. Тогда у вас все и началось? – Одновременно Бернара разбирало и любопытство.

– Не совсем. Он не просто так тогда приехал. Все началось еще в январе в Лондоне, когда я приезжала смотреть его работы. С тех пор отношения то обрывались, то начинались вновь. По правде сказать, не знаю, что мне с этим делать. Мы такие разные, да еще возраст… Он меня на девять лет моложе, понимаешь, Бернар?! Это ужасно! И еще… Он художник. Этим все сказано!

Оба понимали, что это значит. Бернар засмеялся.

– Пикассо был таким же. – Он улыбнулся. – Но с ним мирились. Лайам хороший мальчик. – Он был Бернару симпатичен, да и картины у него замечательные. Хотя Бернар и не был поклонником современных направлений в живописи.

– В том-то и проблема, – согласилась с ним Саша, радуясь, что наконец можно с кем-то близким обсудить свои проблемы. Бернар был человек разумный, к тому же – верный друг. – Для своих лет он очень юн. Иногда прямо-таки мальчишка, а иногда – взрослый мужчина.

Бернар понимающе кивнул. Они оба хорошо понимали, что Саше в качестве спутника и партнера нужен не мальчик, а зрелый, надежный мужчина.

– Мы все иногда бываем детьми. Мне пятьдесят девять лет, а жена все обращается со мной как с двенадцатилетним мальчишкой. И, по правде сказать, мне это даже нравится. Я чувствую себя комфортно и спокойно, я знаю, что меня любят. – Бернар говорил искренне, а Саша слушала его с задумчивым видом.