Читаем без скачивания У счастья ясные глаза - Светлана Демидова

– Ладно, с этим ясно, – подвела я некий итог и разлила по рюмкам остатки «Мукузани». – За это, как я понимаю, Наташа тебя простила. Сейчас-то что произошло?

– Да все то же, только еще и с вывертом. Люба позвонила мне на работу с проходной и попросила о встрече. Я, разумеется, отказывался, но на рабочем месте ведь толком не поговоришь. А она плетет что-то несусветное, про важность этой встречи и для меня, и для Наташи. Назначила время на восемь часов у себя на Миллионной.

– И ты встретился! А потом плел Наташе про разведенные мосты…

– Да.

– И чем же она улестила тебя на этот раз? Опять своим роскошным телом?

– В общем-то все, конечно, банально. Сказала, что беременна с того, последнего, раза. Что всю жизнь предохранялась да аборты делала, а теперь решила родить ребенка и зажить со мной нормальной семейной жизнью. Справками какими-то трясла, картой какой-то… Вроде беременным выдают… Говорила, что у Наташи детей не будет. Представляешь, даже об этом узнала!

– Ты слюни и распустил…

– Нет… только очнулся опять в постели…

– Сволочь! – констатировала я, расхрабрившись от «Мукузани».

– Не уверен… Я сейчас думаю, что-то она мне в еду намешала. Или, может, в вино что плеснула… Вино мы пили, похожее на это… – И он кивнул на бутылку. – Понимаешь, заснул я. Проснулся утром с больной головой, в полном неглиже и рядом с Любой. Ты даже не представляешь, что со мной сделалось! Хоть в петлю головой. Думаю, ну неужели я от этой бабы никогда не смогу отлепиться? Не нужна она мне совершенно, но почему я опять сплю с ней? Мне тогда и в голову не пришло, что она могла меня змеиной хитростью взять. А перед Наташей стыдно было, сил нет. Наплел ей про школьного товарища. Чувствую, не верит… А что делать?

– Объяснил бы все, как было.

– Ерунду ты говоришь, Альбина! Наташа мне и так один раз поверила, что у меня с бывшей женой все закончено. И вдруг опять! Я и сам в подобной ситуации не поверил бы ни в какие благие намерения.

– И решил ее сделать виноватой? – усмехнулась я. – Какие же вы все-таки, мужчины, гады!

– Что значит, ее сделать виноватой? – не понял Беспрозванных.

– Придрался, что она влезла в твои секреты из записной книжки, и сбежал. Куда интересно? Опять к Любе? Где ты все это время отсиживался?

Валера ожесточенно потер обеими руками лицо, будто хотел стереть его напрочь.

– Ты права. Я воспользовался тем, что она залезла в мою записную книжку и привирает к тому же, будто бы ты ее просила…

– Она не привирала. Я ее просила.

– Ты? Зачем?

– Нам действительно нужен был Саша.

– Да?

– Да. Хотели у него узнать, что с тобой творится.

– Но… он же… не знает ничего…

– А нам хотелось хоть что-то предпринять! Решили начать с твоего друга. – Я посмотрела в его почти черные несчастные глаза и спросила: – Все-таки скажи, где ты был? У Любы?

– Нет, не у Любы. Я видеть ее не могу! У племянника я жил, в той самой квартире, где и раньше… ну… до появления в моей жизни Наташи.

– И сколько ты собирался там отсиживаться? Всю жизнь?

– Не знаю, Альбина… Запутался я…

– Слушай, Валера! – вспомнила я. – А что за шкатулка у Любы была, которой она Наташу пугала?

– Шкатулка?

– Да! Черная такая. Она говорила, что в ней твоя жизнь заключена, представляешь!

– Ну надо же! Сохранила… – Беспрозванных вскочил с табуретки и забегал по кухне так, что у меня зарябило в глазах. Пробегая мимо подоконника, на который я поставила пустую бутылку «Мукузани», он нечаянно смахнул ее на пол. Бутылка разлетелась на куски, а из комнаты прибежала испуганная Сонечка.

Я сначала успокоила дочь, подмела осколки, потом снова усадила на табуретку Валеру. Его мышцы были так напряжены, что мне наконец стало жалко Наташиного мужа.

– Так что за шкатулка-то? – спросила я.

– Это я Любе подарил, когда мы школу закончили. Шкатулка деревянная, покрыта черным лаком. Помню, мне очень понравилась ее благородная форма, вот и купил… Я ничего не положил внутрь, а Люба сказала, что пустую дарить нельзя – плохая примета. А я возьми и скажи, что она не пустая, что в ней моя жизнь, которая… принадлежит ей…

– Значит, она не обманывала… – заключила я. Это сообщение Беспрозванных мне очень не понравилось.

– Вот со шкатулкой не обманывала, да! – вскинулся он. – Ну и что? Те мои слова давно ничего не значат! И ничего магического. Люба сама уже сто раз надругалась и над моей жизнью, и над моей любовью…

– Ты все-таки, Валера, еще раз все обдумай, – предложила ему я. – Непростые у тебя отношения с бывшей женой. На надрыве. На грани. Ты вот говоришь, что ничего магического не было, а мне кажется, что было. Обряды со свечой, жизнь в шкатулке… Сможешь ли ты все это забыть, отказаться от собственных переживаний, от ожидания Любы?

– Я же уже сказал, Альбина! Я проверил себя! Рядом с роскошным телом моей первой жены я думал только о Наташе. А ушел я от Наташи, потому что не знал, как в глаза любимой женщине смотреть, как все объяснить!

– Допустим… А как же ребенок Любы?

– «А был ли мальчик-то?» Помнишь, та женщина из Малой Вишеры сказала, что верить ей нельзя не ни грош.

– То есть… ты его не признаешь?

– Думаю, что никакого ребенка не будет. Ну а если… то придется… хотя бы деньгами помогать…

– Присосется она к тебе опять, Валера!

– Альбина, я клянусь, что после всего того, что произошло с Наташей… с моей Наташей… у Любы больше ничего не получится. Даже если она настоящую черную магию привлечет! Клянусь нашим с Наташей ребенком! Моей девочкой!

После такого его заявления я все-таки достала бутылку «Посольской», которая вообще-то принадлежала Дюбареву. И мы с Беспрозванных напились. Теперь на радостях, что все проблемы решены.

Валера в конце концов куда-то ушел: то ли к племяннику, то ли в Наташину квартиру, а я продолжала пьяно размышлять о нем и его первой жене. Это ж надо, какие средневековые страсти! Обряды со свечами до кровоточащих ран! Я видела: след от ожога на руке у Беспрозванных был величиной с окружность рюмки, из которой мы пили вино и водку, с рваными краями и довольно глубокий. Как же надо было любить в четырнадцать лет, чтобы вытерпеть такое?

А шкатулка с заключенной в ней жизнью… Разве Валера теперь признается, что, возможно, и нашептал в нее каких-нибудь роковых слов от большой любви? Все-таки в этом мире что-то такое есть, необъяснимое и мистическое. А что, если Наташин муж действительно подарил свою жизнь Любе? Он сейчас может быть полон самых благородных намерений, но придет время – и Люба опять возьмет верх… Что же делать? Может, стоит снова съездить в Малую Вишеру и проконсультироваться с Ангелиной Степановной?