Читаем без скачивания Полное собрание сочинений. Том 10 - Иосиф Сталин

Иные думают, что тут нет ничего особенного. Нет, товарищи. Это есть нечто особенное и важное, которое должно быть отмечено. Ссылаются иногда на американские, на германские хозяйственные органы, которые будто бы также в плановом порядке руководят народным хозяйством. Нет, товарищи, этого еще не добились и не добьются там, пока существуют там капиталистические порядки. Чтобы руководить в плановом порядке, надо иметь другую, социалистическую, а не капиталистическую систему промышленности, надо иметь, по крайней мере, национализированную промышленность, национализированную кредитную систему, национализированную землю, социалистическую смычку с деревней, власть рабочего класса в стране и т. п.

Правда, у них тоже имеется нечто вроде планов. Но это есть планы-прогнозы, планы-догадки, которые ни для кого не обязательны и на основе которых невозможно руководить хозяйством страны. Не то у нас. Наши планы есть не планы-прогнозы, не планы-догадки, а планы-директивы, которые обязательны для руководящих органов и которые определяют направление нашего хозяйственного развития в будущем в масштабе всей страны.

Вы видите, что мы имеем здесь принципиально разницу.

Вот почему я говорю, что даже простой факт постановки на съезде вопроса о пятилетнем плане народи хозяйственного развития, даже этот факт являете признаком качественного повышения нашей плановой руководящей работы.

Не буду я также распространяться о росте внутрипартийной демократии в нашей партии. Только слеш не видят, что внутрипартийная демократия, действительная внутрипартийная демократия, действительный подъём активности партийных масс, — у нас растет и развивается. Болтают о демократии. Но что такое демократия в партии? Демократия для кого? Если под демократией понимают свободу для пары — другой оторванных от революции интеллигентов болтать без конца, иметь свой печатный орган и т.д., то такой “демократии” нам не нужно, ибо она есть демократия для ничтожного меньшинства, ломающего волю громадного большинства. Если же под демократией понимается свобода для партийных масс решать вопросы нашего строительства, подъём активности партийных масс, втягивание их в дело руководства партией, развитие в них чувства хозяина в партии,—то такая демократия у нас есть, она нам нужна, и мы её будем развивать неуклонно, несмотря ни на что. (Аплодисменты.)

Я не буду, товарищи, также распространяться о том, что вместе с внутрипартийной демократией у нас растет шаг за шагом коллегиальность руководства Возьмите наши ЦК и ЦКК. Они составляют вместе руководящий в 200—250 товарищей центр, регулярно собирающийся и решающий важнейшие вопросы нашего строительства. Это один из самых демократических и коллегиально действующих центров, какой когда-либо имела наша партия. И что же? Разве это не факт, что. решение важнейших вопросов нашей работы всё более и более переходит из рук узкой верхушки в руки этого широкого центра, связанного теснейшим образом со всеми отраслями строительства и со всеми районами нашей необъятной страны?

Я не буду также распространяться о росте наших партийных кадров. Бесспорно, что за эти последние годы старые кадры нашей партии пронизались идущими вверх новыми кадрами, состоящими главным образом из рабочих. Ежели раньше мы считали наши кадры сотнями и тысячами, то теперь мы должны считать их десятками тысяч. Я думаю, что, если начать с самых низовых организаций, с цеховых, с звеньевых, и итти доверху по всему Союзу, наши партийные кадры, в громадном своём большинстве состоящие из рабочих, составят теперь не менее 100000 человек. Это—величайший рост нашей партии. Это — величайший рост нашего кадрового состава, рост его идейно-организационного опыта, рост его коммунистической культуры.

Наконец, ещё один вопрос, о котором нет нужды распространяться, но который следовало бы отметить. Это вопрос о росте авторитета партии среди беспартийных рабочих II вообще трудящихся масс в нашей стране, среди рабочих и вообще угнетённых классов во всём мире. Едва ли можно теперь сомневаться, что наша партия становится знаменем освобождения для трудящихся масс всего мира, а звание большевика — почётным званием для лучших людей рабочего класса.

Такова, в общем, товарищи, картина наших достижений в области партийного строительства. Это не значит, товарищи, что у нас нет недостатков в партии. Нет, недостатки есть, и недостатки серьёзные. Позвольте сказать несколько слов об этих недостатках. Возьмём, например, дело руководства хозяйственными и иными организациями со стороны партийных организаций. Всё ли обстоит здесь у нас благополучно? Нет, не всё. У нас нередко решаются вопросы не только на местах, но и в центре, так сказать, в семейном порядке, домашним образом. Иван Иванович, член руководящей верхушки такой-то организации, допустил, скажем, грубейшую ошибку и испортил дело. Но Иван Федорович его не хочет критиковать, выявлять его ошибки, исправлять его ошибки. Не хочет, так как не имеет желания “нажить себе врагов”. Допустили ошибку, испортили дело, — эка важность! А кто из нас не ошибается? Сегодня я его, Ивана Федоровича, пощажу. Завтра он меня, Ивана Ивановича, пощадит. Ибо какая есть гарантия, что я также не ошибусь? Чинно и хорошо. Мир и благоволение. Говорят, что запущенная ошибка есть порча нашего великого дела? Ничего! Авось как-либо выедем на кривой.

Вот, товарищи, обычные рассуждения некоторых наших ответственных работников. Но что это значит? Ежели мы, большевики, которые критикуют весь мир, которые, говоря словами Маркса, штурмуют небо, если мы ради спокойствия тех или иных товарищей откажемся от самокритики,—то разве не ясно, что ничего, кроме гибели нашего великого дела, не может из ”того получиться? (Голоса: “Правильно!”. Аплодисменты.)

Маркс говорил, что пролетарская революция тем, между прочим, и отличается от всякой другой революции, что она сама себя критикует и, критикуя себя, укрепляется. Это очень важное указание Маркса. Если мы, представители пролетарской революции, будем закрывать глаза на наши недочёты, будем разрешать вопросы семейным порядком, замалчивая взаимно свои ошибки и загоняя болячки вовнутрь нашего партийного организма,—то кто же будет исправлять ,эти ошибки, эти недочёты?

Разве не ясно, что мы перестанем быть пролетарскими революционерами, и мы наверняка погибнем, ежели не вытравим из своей среды эту обывательщину, эту семейственность в решении важнейших вопросов нашего строительства?

Разве не ясно, что, отказываясь от честной и прямой самокритики, отказываясь от честного и открытого исправления своих ошибок, мы закрываем себе дорогу для продвижения вперед, для улучшения нашего дела, для новых успехов нашего дела?

Ведь наше развитие идёт не в порядке плавного, огульного подъёма вверх. Нет, товарищи, у нас есть классы, у нас есть противоречия внутри страны, у нас есть прошлое, у нас есть настоящее и будущее, у нас есть противоречия между ними, и мы не можем продвигаться вперёд в порядке плавного покачивания на волнах жизни. Наше продвижение протекает в порядке борьбы, в порядке развития противоречий, в порядке преодоления этих противоречий, в порядке выявления и ликвидации этих противоречий.

Никогда не будем мы в силах, пока есть классы, иметь такое состояние, когда можно будет сказать: ну, слава богу, теперь всё хорошо. Никогда этого не будет у нас, товарищи.

Всегда у нас что-либо отмирает в жизни. Но то, что отмирает, не хочет умирать просто, а борется за своё существование, отстаивает своё отжившее дело.

Всегда у нас рождается что-либо новое в жизни. Но то, что рождается, рождается не просто, а пищит, кричит, отстаивая своё право на существование. (Голоса: “Правильно!”. Аплодисменты.)

Борьба между старым и новым, между отмирающим и нарождающимся, — вот основа нашего развития. Не отмечая и не выявляя открыто и честно, как это подобает большевикам, недочёты и ошибки в нашей работе, мы закрываем себе дорогу вперёд. Ну, а мы хотим двигаться вперёд. И именно потому, что мы хотим двигаться вперёд, мы должны поставить одной из своих важнейших задач честную и революционную самокритику. Без этого нет движения вперёд. Без этого нет развития.

Но именно по этой линии у нас всё еще хромает дело. Более того, достаточно некоторых успехов, чтобы забыли о недостатках, успокоились и зазнались. Два — три больших успеха,—и уже море по колено. Ещё два —три больших успеха,— и уже зазнались: “шапками закидаем”! Но ошибки остаются, недочёты живут, болячки загоняются вовнутрь нашего партийного организма, и партия начинает болеть.

Второй недостаток. Он состоит в перенесении метода администрирования в партию, в замене метода убеждения, имеющего решающее значение в партии, методом администрирования. Этот недостаток представляет не менее значительную опасность, чем первый недостаток. Почему? Потому, что он создаёт опасность превращения наших партийных организаций, являющихся организациями самодеятельными, — в пустые канцелярские учреждения. Если считать, что у нас имеется не менее 60 тыс. наиболее активных работников, разбросанных по всяким хозяйственным, кооперативным и государственным учреждениям и борющихся там с бюрократизмом, то надо признать, что часть из них, борясь с бюрократизмом в этих учреждениях, иногда сама заражается бюрократизмом и привносит его в партийную организацию. И это не вина, товарищи, а беда наша, ибо, пока есть государство, этот процесс будет продолжаться в большей или меньшей степени. И именно потому, что этот процесс имеет некоторые корни в жизни, именно поэтому необходимо нам вооружиться для борьбы с этим недостатком, подымая активность партийных масс, вовлекая их в решение вопросов нашего партийного руководства, насаждая систематически внутрипартийную демократию и не допуская замены метода убеждения в нашей партийной практике методом администрирования.