Читаем без скачивания Уэверли, или шестьдесят лет назад - Вальтер Скотт

— Хорошо было бы, если бы en attendant[253] ты приказала ей принять это счастье из моих рук, — промолвил со смехом Фергюс.

Не знаю почему, но это желание, хоть и высказанное в шутливой форме, покоробило Эдуарда, несмотря на то, что Флора вызывала в нем все более пламенное чувство, а к мисс Брэдуордин он был совершенно равнодушен. Это одна из необъяснимых сторон человеческой природы, и пытаться разгадывать ее мы не станем.

— Из твоих рук, брат? — ответила Флора, пристально посмотрев на него. — Никогда. У тебя другая суженая — Честь; опасности, которым ты должен подвергнуть себя, добиваясь ее благосклонности, разбили бы сердце бедной Розы.

Беседуя таким образом, они дошли до замка, и Уэверли быстро написал письма в Тулли-Веолан. Зная, насколько педантичен барон в таких делах, он собирался запечатать свою записку печатью с фамильным гербом, но не нашел ее на цепочке от часов и решил, что забыл ее в Тулли-Веолане. Он сказал об этом Фергюсу и попросил его одолжить ему фамильную печать Мак-Иворов.

— Не может быть, чтобы Доналд Бин Лин… — сказала мисс Мак-Ивор.

— Ручаюсь жизнью, особенно при таких обстоятельствах, — ответил брат. — А кроме того, если бы он взял печать, он не побрезговал бы и часами.

— Знаешь, Фергюс, — сказала Флора, — что там ни говори, а мне страшно, что ты покровительствуешь этому человеку.

— Я покровительствую ему? Моя любезная сестрица еще, чего доброго, убедит вас, что я получаю от него то, что люди в старину называли «стейкредом», — кусок мяса с добычи, или, проще говоря, часть добычи, захваченном разбойником, которую он выплачивает лэрду или вождю клана за то, что прогоняет захваченный скот через его земли. Нет сомнения, что если я не найду какого-нибудь магического средства, чтобы придержать язычок Флоры, в один прекрасный день генерал Блекни пришлет сюда из Стерлинга отряд воителей (это слово он произнес с высокомерной иронией), чтобы захватить Вих Иан Вора, как они прозвали меня, в его собственном замке.

— Перестань, Фергюс, неужели нашему гостю не ясно, что с твоей стороны все это сумасбродство и аффектация? У тебя хватает людей, и нет нужды вербовать бандитов, а твоя собственная честь выше всяких подозрений. Почему бы тебе сразу не выслать из своих земель этого Доналда Бин Лина, которого я прямо не выношу за его льстивость и двуличие еще больше, чем за его грабежи? Никакая высокая цель не заставила бы меня терпеть такую личность.

— Никакая, Флора? — спросил Фергюс многозначительно.

— Никакая, Фергюс! Даже та, которая ближе всего моему сердцу. Избавь это святое дело от таких зловещих пособников!

— Но, сестричка, — весело ответил Мак-Ивор, — ты забыла мое уважение к la belle passion[254]. Эван Дху Мак-Комбих влюблен в Доналдову дочку Алису, и ты ведь не хотела бы, чтобы я расстроил их любовные дела. Весь клан восстал бы против меня. Ты же знаешь их мудрое изречение, что для всякого человека родственник — часть его тела, а молочный брат — кусок его сердца.

— Тебя, Фергюс, не переспоришь. Дай бог, чтобы все это благополучно кончилось!

— Благочестивое пожелание, дорогая моя пророчица, и самый лучший способ закончить спор по сомнительному вопросу. Однако, капитан Уэверли, неужели вы не слышите волынок? Не испытываете ли вы желания поплясать а зале под их звуки? Это лучше, чем быть оглушенным ими, не принимая участия в упражнениях, к которым они нас призывают.

Уэверли подал руку Флоре. Песни, пляски и веселье продолжались допоздна, и ими на этот день закончилась программа развлечений в замке Вих Иан Вора. Наконец Эдуард удалился к себе, охваченный незнакомыми и противоречивыми чувствами, которые долго не давали ему уснуть. Он был в том не лишенном прелести состоянии, когда за руль берется фантазия, а душа скорее несется, увлекаемая потоком мыслей, чем старается определить, расположить в известном порядке и исследовать их. Заснул он поздно и видел во сне Флору Мак-Ивор.

Глава 24. Охота на оленя и ее последствия

Длинная это будет глава или короткая? Это такой вопрос, любезный читатель, в котором ты не имеешь права голоса, как бы тебя ни интересовал конечный результат. Дело тут обстоит совершенно так же, как при введении нового налога. До него тебе (так же, как и мне) нет никакого дела, за исключением того пустячного обстоятельства, что его придется платить. В настоящем случае ты в более благоприятном положении, и хотя от моего произвола и зависит развить мой материал настолько, насколько я сочту это нужным, я не потяну тебя в казначейство, если ты почему-либо не пожелаешь читать мое повествование. Разберемся в этом вопросе. С одной стороны, следует признать, что летописи и документы, находящиеся в моем распоряжении, мало говорят об этой гайлэндской охоте; с другой — я могу восполнить этот пробел богатейшим материалом из других источников. У меня под рукой, например, старик Линдсей из Питскотти с его описанием охоты в Атоле[255] и его «высокими палатами из зеленого леса»; и всеми напитками, которые можно было достать в городах и поместьях, как-то: элем, пивом, мускателем, мальвазией, медом и водкой; с хлебом белым, черным и имбирным; говядиной, бараниной, мясом ягнят, телятиной, олениной, гусями, каплунами, кроликами, журавлями, лебедями, куропатками (шотландскими и обыкновенными), ржанками, утками, селезнями, индюками, павлинами, тетеревами, болотной птицей и глухарями; «не забывая о дорогих постельных принадлежностях, посуде и столовом белье» и, в заключение, о «прекрасных слугах, искусных пекарях, отличных поварах и кондитерах, готовивших варенье и сласти на десерт». Кроме различных подробностей, которые можно там почерпнуть для описания этого гайлэндского пиршества (пышность которых побудила папского легата отказаться от мнения, которого он раньше придерживался, и прийти к выводу, что Шотландия не совсем… Ну, как бы это сказать… на краю света, что ли?) — кроме этих подробностей, говорю я, разве не мог бы я расцветить свои страницы цитатами из Тэйлора[256] — водяного поэта, живописующими его охоту по склонам Марских холмов, где

И вверх и вниз, по мхам, пескам, кустам,По склонам, скалам, вереску, болотамСтрелки за дичью скачут по следам,И каждый час полсотни туш дает им.Охота на низинах — сущий вздор,Но в играх горцев — гордый дух их гор.

Однако, не донимая больше моих читателей и не выставляя напоказ своей начитанности, я удовлетворюсь заимствованием одного-единственного эпизода из достопамятной охоты в Люде, увековеченном в остроумном «Очерке о каледонской музе» мистера Ганна[257], и буду в дальнейшем своем повествовании настолько краток, насколько это позволяет свойственный мне стиль, отличающийся, по выражению ученых, склонностью к перифрастическому выражению мыслей[258], а по выражению неученых — ко всяким штучкам, фокусам и околичностям.