Читаем без скачивания Англичанин при Царском Дворе. Духовное паломничество Чарлза Сиднея Гиббса - Кристина Бенаг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Несмотря на исследование шахт, где, по словам многих, называвших себя очевидцами, должны находиться останки, никаких тел найдено не было. После многих дней изучения и осмотра обнаруженных предметов Соколов предположил, что вся Семья убита, их тела расчленены, а затем брошены в костер, куда были вылиты бочки бензина, и он горел два дня и две ночи. Чтобы обезобразить трупы, их облили серной кислотой, но могил не оказалось. Остаток своей жизни Соколов посвятил тому, чтобы защитить свою гипотезу, накапливая доказательства, опрашивая эмигрантов, и все это описал в книге, которая была опубликована за несколько месяцев до его смерти.
Его выводы считались неопровержимыми до 1976 года, когда Энтони Саммерс и Том Мэнголд в своей книге «Досье на Царя» показали невероятность предположения, что одиннадцать человеческих тел можно было уничтожить огнем. Даже если бы это было возможно, то сохранились бы зубы, а их должно насчитываться свыше трех сотен. Куда они подевались? Подобные вопросы взволновали научную общественность, которая стала обращать на них внимание. Результат известен: останки Императорской семьи были впоследствии обнаружены, эксгумированы, идентифицированы и погребены по-христиански. Не были найдены лишь два тела; согласно докладу Юровского, о котором мы упоминали, — это были тела
Алексея и Демидовой, которые были частично сожжены, а останки погребены под кострищем. Гиббсу доставило бы удовлетворение знать правду, помимо этой великой тайны, но она стала известна слишком поздно, чтобы он смог использовать ее в своей истории.
В письме к тетушке Кейт Гиббс сообщал:
«Когда мы находились в Екатеринбурге, военная обстановка быстро ухудшалась, и офицеры стали опасаться за судьбу города, в чем, однако, штабные чины не признавались. Но последовавшие события вскоре подтвердили эти опасения: едва мы вернулись в Омск, как был отдан приказ эвакуировать город. С того самого времени отступление продолжается, хотя не такими высокими темпами. Вся работа, проведенная Комитетом по расследованию, оставлена, и я сомневаюсь, что что-то сохранится после того, как большевики вновь захватят власть в этом регионе».
В своем письме он также сообщил о трогательной мемориальной панихиде, отслуженной 17 июля 1919 года, в годовщину гибели Царской семьи, исполнившей его глубокой скорбью. Из Омска поезд с англичанами направился назад в Иркутск, находившийся в двухстах сорока километрах на восток.
Тут Гиббсу вновь захотелось вернуться в Англию. Он обратился к Верховному комиссару с просьбой дозволить ему уехать вместе с профессором Пейрсом по Карскому морю. Однако Элиот все еще нуждался в услугах Гиббса и не отпустил его, хотя и пообещал в конце октября обеспечить ему бесплатный переход на судне. Это обещание не было выполнено, и Сид продолжал пребывать в состоянии неопределенности и неуверенности. Он не был уверен в собственном будущем, неопределенность же была следствием интриг, касавшихся материалов, полученных во время Екатеринбургского расследования и попыток доставить их в безопасное место.
Подчас он, должно быть, чувствовал себя как секретный агент, поскольку Дитерихс и Соколов доверили ему информацию, которую считали опасной, а также вещественные доказательства, которые, по их мнению, находятся под угрозой похищения. Оба исследователя были убеждены в существовании германского следа в убийстве Романовых и в том, что неприятельские агенты стремятся уничтожить доказательства. Факты были достаточно красноречивы — все члены Семьи были расстреляны, однако остались вопросы без ответа, как указал Гиббс в своем отчете относительно расследования.
«Сведения, относящиеся к событиям, предшествовавшим преступлению, было труднее получить, чем таковые, которые относились к самой трагедии… Все еще предстоит показать, с какой целью большевики совершили преступление и не только отрицали этот факт, но и приложили такие усилия, чтобы скрыть последствия своего злодеяния».
Соколов был прав, заключив на основании полученных им данных, что убийства являлись не безответственным актом Уральского Совета, но были заранее одобрены Москвой. Что касается немецкого следа, то обнаружить его было сложнее. Как Гиббс, так и Дитерихс полагали, что Борис Соловьев был немецким агентом. Подозревали еще одного сомнительного субъекта, известного под именами Марков, или Попов. В качестве Маркова он служил в одном из Императорских полков в Царском Селе и был сфотографирован в обществе Великих Княжон, являвшихся их шефами. В качестве Попова он имел связи с Берлином, что после заключения Брест-Литовского мира помогло ему способствовать приезду ряда важных лиц. Этих господ видели в Тобольске, и оба они тайно отправляли Августейшим узникам письма с обещанием способствовать их освобождению. Несколько раз Соколов знакомил Гиббса с делом, которое он вел, настаивая на том, чтобы он передал информацию Верховному комиссару. Гиббс так и сделал, но оба решили, что дело слишком неясно, чтобы предпринимать какие-то шаги.
Между тем по всей Сибири сопротивление белых сходило на нет. В ноябре 1919 года сэр Чарльз Элиот был назначен послом в Японию, а его должность Верховного комиссара с резиденцией в Иркутске занял Майлс Лэмп- сон. Однако менее чем через два месяца они уже ехали дальше на восток. В это время представительства многих союзных стран разрабатывали планы отъезда из России, и мрачные перспективы на будущее заставили Соколова и Дитерихса еще больше отчаяться в возможности благополучно вывезти из страны свои бумаги и материальные свидетельства. В русское Рождество 1920 года, которое по новому стилю празднуется 7 января, они еще раз посетили в Чите Гиббса. На этот раз они сообщили, что их жизни находятся в опасности из-за хранившихся у них «доказательств», касающихся убийств и связи немцев с большевиками. Они подготовили объемистое досье, которое хотели передать Лэмпсону, хотя оно еще не было подписано и опечатано.
«Затем Дитерихс произнес: Есть один предмет, который я хочу передать вам сейчас, — и принес из своей комнаты шкатулку, обтянутую кожей вишневого цвета, которая некогда принадлежала Императрице. Превозмогая сильное волнение, генерал добавил: — Здесь находятся все их земные останки’.
Время истекало, в полночь наш поезд должен был отправляться. Если мистер Лэмпсон согласится, то они обратятся с просьбой к американскому Генеральному консулу отнести в свой поезд, который должен отправляться на следующий день, чемодан с документами, и посадить в вагон мистера Соколова. Аккуратно упаковав шкатулку в дорожную сумку, я наскоро попрощался с генералом и вернулся на вокзал, где сообщил мистеру Лэмпсону о том, что произошло, и
