Читаем без скачивания Тот, кто убивает дракона - Лейф Перссон

«Все из-за чертова спаниэля», – подумал он.

Сначала тот просто бегал кругом, как все другие псины, которых такие, как Хонкамяки, обычно таскают с собой. Потом неожиданно остановился и залаял, и чуть ли не завязался узлом перед самым большим корытом с маслом, стоявшим в мастерской. Его даже такой, как Окаре, не додумался бы пнуть ногой и уж точно не сунул бы в него руку. В отличие от хозяина собачки, сразу сделавшего это.

В результате он открыл душу еще раз и рассказал, как все обстояло. По сравнению с Окаре Хонкамяки, по крайней мере, вел себя почти по-человечески. Не стал его душить для начала, не сунул указательный палец в нос и не стал крутить его там.

Насир и Токарев умчались сломя голову после стрельбы около Броммы. Проехали полкилометра. Бросили свой микроавтобус в двадцати метрах от входа в святая святых «Ангелов». Их собственного клуба, расположенного у самого аэропорта.

Не ясно почему. Поскольку красный дым еще валил из бокового окна. Или они захотели подразнить конкурентов? А может, просто нашли свободное место, чтобы припарковаться? Глупость, конечно, но Насир уже стащил маску с лица, пробегая мимо одного из многочисленных помощников Окаре где-то на пару улиц дальше, когда сирены уже завыли в стороне.

– Насир, – подвел итог Свинопас. – Ездит как какой-то угонщик.

– Малыш Насир, – сказал Хонкамяки.

«Интересно, как много денег его злому старшему братцу понадобилось выложить, чтобы организовать питание и жилье для него на сей раз», – подумал он.

– Настоящий ублюдок, – продолжал Свинопас. – Знаешь, какой номер чертов идиот выкинул, когда получил шипы и я пообещал позаботиться о его коксе, чтобы он наконец оставил меня в покое и я смог вернуться к моим делам? Знаешь, что он сказал, прежде чем свалил?

– Нет, – буркнул Хонкамяки.

– Хрю-хрю, – сообщил Свинопас.

– Тебе нелегко пришлось, Свинопас, – ухмыльнулся Хонкамяки.

– Да уж, – согласился его собеседник. «Но кто говорит, что жизнь легкая штука».

– Ты рассказывал об этом кому-нибудь еще? – спросил Хонкамяки.

– Нет, – ответил Свинопас и покачал головой.

«Есть же ведь какие-то границы», – подумал он.

– Я слышал, тебя навещал Окаре, синица принесла мне на хвосте, – сказал Хонкамяки таким тоном, словно размышлял вслух.

– No way[15], – сказал Свинопас и подумал: «Что ему от меня надо?»

– Разберемся, – пообещал Хонкамяки.

– Как дела с моими пальчиками? – поинтересовался Свинопас. – На чертовом пакетике. С коксом Насира.

– С какими еще пальчиками? – спросил Хонкамяки и покачал головой. – Понятия не имею, о чем ты болтаешь.

Свинопас попросил оставить его в кутузке. По крайней мере, до понедельника, чтобы пресечь ненужные слухи.

– Чувствуй себя как дома, – усмехнулся Хонкамяки.

Потом он позвонил Тойвонену и все рассказал.

– Зачем чертову парню понадобилось в Копенгаген? – спросил Тойвонен.

– Я разговаривал с датскими коллегами, – сообщил Хонкамяки. – Они обещали проверить это дело. Если повезет, он цел и невредим.

«А если мертв, хуже все равно не будет», – подумал Тойвонен.

56

Примерно в то время, когда Свинопас открывал душу Хонкамяки, Альм зашел в торговый центр Сольны купить продукты. Перед винным отделом он столкнулся с Ролле Столхаммером и, несмотря на злой взгляд бывшего коллеги, все-таки осмелился задать один простой вопрос:

– Как дела, Ролле?

– А как ты думаешь? – проворчал Столхаммер.

– Сеппо, – сказал Альм. – Сеппо Лорен. Ты знаешь этого парня, который обычно помогал Калле Даниэльссону? – уточнил он.

– Эйнштейн, – сказал Столхаммер.

«Эйнштейн? О чем это он?» – удивился Альм.

– Мы его так называли, – пояснил Столхаммер. – Добрый и приличный, но немного не в себе, не как все нормальные люди. Калле иногда брал его с собой в Балле, будучи в хорошем настроении. Он обычно бегал и ставил за нас, а мы могли сидеть спокойно и потягивать пиво.

– И как это проходило? – спросил Альм.

– Без проблем, – ответил Столхаммер. – Всегда как по маслу. Он просто мастак считать. Хотя болтать у него не получается столь же хорошо.

– Он здорово считает, – заметил Альм.

«Столлис, наверное, был пьяный в хлам», – подумал он.

– Я помню, однажды, это были соревнования за день до скачек Элитлоппет, Калле притащил с собой Сеппо, еще совсем пацана. Перед одним из заездов я случайно сказал, что вопрос открыт. Кто угодно мог выиграть. Десять лошадей, один главный фаворит и еще парочка почти ему под стать. На них ставки принимали между один к двум и один к пяти. А на остальные семь более чем один к двадцати. А в одном случае далеко за сотню.

– Ага, – буркнул Альм.

«Определенно пьяный», – подумал он.

– Парень, ему было не больше десяти тогда, стал просить семь сотен в долг у Калле. Калле был в хорошем настроении и слегка под мухой. Он ставил на фаворита в предыдущем заезде. Сует Сеппо тысячную купюру. Сеппо просит меня поставить по сто сорок две кроны и восемьдесят шесть эре на каждую из семи лошадей, которые приносят в двадцать раз больше. Сам ведь он слишком мал, чтобы играть. Едва дотягивался до окошка в ту пору. Я объяснил ему, что две кроны и восемьдесят шесть эре не пройдут.

– Ставь сто сорок тогда, – сказал Сеппо.

Конечно, я сделал, как он хотел. Одна из семи выиграла. Ее звали Найт Раннер. Она дала в восемьдесят шесть раз больше денег. И знаешь, что заявил парень?

– Нет, – сказал Альм.

«Какое это имеет отношение к делу?» – недоумевал он.

– Дай мне мои двенадцать тысяч сорок крон, – сказал Столхаммер.

– Я на самом деле не понимаю, что ты имеешь в виду, – проворчал Альм.

– Наверное, поскольку у тебя мозгов не хватает, – сказал Столхаммер. – Ты всегда плохо соображал. Сеппо вовсе не дурак. Он другой. Помимо всего прочего, говорит как недоумок и выглядит как недоумок. Но он вовсе не дурак. Черт, откуда у меня внезапно возникло желание дать тебе по морде, – добавил Столхаммер.

– Как думаешь, Калле мог трахать его мамашу? – спросил Альм, поскольку почувствовал, что пришло время поменять тему.

– Понятия не имею, – ухмыльнулся Столхаммер. – Почему бы тебе не спросить ее? Калле она наверняка помнит.

– А как, по-твоему, Калле не мог быть отцом Сеппо?

– А ты спроси его, – сказал Столхаммер. – Не парня то есть, он ведь неразговорчив. Но вы с Бекстрёмом, пожалуй, могли бы допросить Калле. Договоритесь с каким-нибудь медиумом из тех, кого обычно показывают по телевизору. С по-настоящему чокнутой старухой, которая поможет вам организовать контакт с потусторонним миром. И спросите Калле. Если вам повезет, вы, пожалуй, сможете прихватить его на старых алиментах.

«Так, значит?» – подумал Альм, и, прежде чем он успел поблагодарить за разговор, Столхаммер уже повернулся на каблуках и удалился.

57

Рано утром в понедельник Линда Мартинес проинформировала Тойвонена о том, как проходит их наблюдение за братьями Ибрагим и Хассаном Талибом.

Все шло согласно плану, даже лучше, чем можно было ожидать. Они уже снабдили радиомаяками три известных автомобиля семейства Ибрагим. Нашли еще один ранее неизвестный «мерседес», который явно находился в распоряжении Хассана Талиба. И если покровительствующий сыскарям святой останется благосклонным к ним, Мартинес рассчитывала до конца дня «расколоть» парочку мобильных телефонов гангстеров.

– Они разъехались в разные стороны. Талиб подцепил девицу в кафе «Опера» и едет на такси к ней домой. Она живет в Флемингсберге. Фархад и Афсан покинули ночной клуб на полчаса раньше и держат курс домой, на свою виллу в Соллентуне. Выходя из такси у дома девицы, Талиб звонит кому-то, а три секунды спустя, когда Фархад стоит перед виллой в Соллентуне, оживает его мобильник. Парни из технической службы держат это дело на контроле, а поскольку им известно и местоположение, и точное время, они думают, у них все получится.

– Конечно получится, – сказал Тойвонен. – Когда речь идет о войне, все должно работать. У тебя есть еще что-нибудь? – спросил он.

– Возможно, у нас проблема, – сказала Линда Мартинес. – Взгляни на эти фотографии, и ты поймешь, что я имею в виду. – Она передала пластиковый карманчик со сделанными сыскарями снимками.

Комиссару хватило беглого взгляда на самый верхний из них.

«Я убью толстого коротышку», – подумал Тойвонен и сказал:

– Рассказывай.

Фархад и Афсан покинули свое жилище в Соллентуне около одиннадцати вечера. Подобрали Талиба на Реерингсгатан в центре города двадцать минут спустя. Потом все трое поехали дальше, в кафе «Опера».

– Ровно в половине двенадцатого они исчезают в кабаке, – сказала Линда Мартинес. – Двое из моих людей следуют за ними. Внутри один из них обнаруживает, что коллега Бекстрём стоит в баре с девицей. Братья Ибрагим и Талиб находятся немного в стороне в том же помещении, и, по словам моего парня, это Франк Мотоэле кстати, явно следят за Бекстрёмом. У Мотоэле также создалось впечатление, что по крайней мере Фархад пытается установить зрительный контакт с женщиной в компании Бекстрёма. Но ничто не указывает на какие-либо контакты между Бекстрёмом и тремя нашими объектами наблюдения. Бекстрём, похоже, целиком и полностью занят своей дамой.