Читаем без скачивания Господин барон - Михаил Дулепа

— Так-так. Однако! — чинуша, судя по звукам, аккуратно перелистнул последнюю страницу, подбил листы в пачку, ровняя… и зашуршал опять. Нет, он все-таки профессионал, уж лучше бы орал и угрожал, все меньше нервы трепались. Надо отвлечься, только вот чем?

Вздохнув, я начал вспоминать все, что послужило причиной моего попадания в участок. Прямо со вчерашнего утра.

Коварно заманенная в застенки «несчастная жертва» затихла только под утро (я, оказывается, еще очень даже!), а пробудившись грозилась всеми карами, на что я в ответил угрозой обвинения в колдовстве и скверном характере. Эх, были же времена, когда оный считался достаточным для бичевания и позорного столба! После чего сделал пару комплиментов и поскорее выпроводил, потому что при намеке на цепи и порку у «невинной пленницы» краснели щеки и учащалось дыхание.

Изнасилование, в особо крупных размерах и особо циничным образом. Причем я потерпевший. Довольная победительница покинула замок с торжествующей улыбкой, я остался оплакивать разгром в пыточной: дыба месяц стойко сносила издевательства, но на нас таки сломалась. Уж не знаю, повод это для огорчения или для гордости?

Впрочем, плакать долго не пришлось: сначала традиционный завтрак, потом я озадачил начальника стражи необходимостью найти тридцать человек в Париже, готовых сделать большую глупость задешево, а желательно вообще готовых на все из одной только любви к глупостям. Гасконец озадаченно умолк, спросил, для каких надобностей, а после объяснений просиял, сказав, что легко соберет целую сотню. Задавать нетактичный вопрос, сколько он с них будет брать за участие в самом настоящем ограблении я не стал.

Затем я сделал несколько звонков старым знакомым и пригласил к себе фон Виндифроша.

Элепар явился через полчаса и выглядел как засидевшийся в квартире щенок, услышавший заветное «гулять!» — разве только хвостом не вилял. Откуда он узнал о визите Аска и просьбе вернуть реликвию я не спрашивал; провинция, в одном месте сказали и через минуту за десять километров уже обсуждают. Коллегу-барона я озадачил перевозкой ценного груза — коробки с надписью «сувениры Гравштайна», которую он должен был довезти не раскрывая до отеля с забронированным мной номерами.

Собственно, как раз содержимое этой коробки и стало основой моего плана, одновременно грандиозного и гениального в своей простоте. Но не будь ее — нашел бы что-то другое. О чем-то надо было ночью думать, отвлекаясь от истязаний?

На утреннюю осаду я глядел одним глазом, отмечая в бумаге пункты готовящейся операции, так что момент, когда Марти схватилась в одиночку сразу с тремя итальянскими наемниками-туристами, пропустил. Вот Сато, молодец, не сплоховал, ворвавшись в ряды атакующих со слегка визгливым, но оттого гораздо более впечатляющим боевым матом на родном языке. Этот берсерк Восходящего Солнца каждому выкинутому со стены вслед еще и кланялся, извиняясь! А потом виновато жался под гневным ором боевого подруга, которой не хватило жертв.

Потом Изя доложил, что все готово, дал контакты командира группы, затем сэр Ульфрик принес отчет за неделю, Эгги потребовал денег на свои примочки, мол какой-то там сервер чего-то там не тянет, потом пришлось искать очередного потерявшегося туриста, потом искали тех, кто искал туриста, потом нашли всех и еще одного, отбившегося от вчерашней экскурсии, премировали невольного последователя дона Мигеля участием в обеде и «личным куском» с тарелки барона, поданным пажом на серебряной вилке.

Очень вовремя вспомнил об этом обычае, туристы проводили кусок настолько голодными глазами, что я невольно проверил, полны ли у них тарелки? Полны. И блюда на столе на любой вкус! Но в чужой тарелке всегда вкуснее, а уж на чужой вилке да из баронских рук и подавно.

Отмеченный моей милостью турист тут же встал и закатил речь на десять минут, восхваляя доброту хозяина, сырость подвалов и ужасные стоны и вопли древних духов. Пришлось затыкать ему рот наградной чаркой вина, а то разошелся.

Не так уж громко и стонали…

Затем я наконец вырвался, отмахиваясь от попыток Эгельберта подсунуть мне какие-то бумаги, нырнул в такси, двадцать минут дороги, регистрация, посадка, час в воздухе, Париж, такси, музей, ожидающий меня нетерпеливо пританцовывающий студент — руководитель собранной Кацманом группы. За двадцать минут пробежались по экспозиции, оглядывая будущее место преступления, причем большая часть усилий ушла на то, чтобы заставить молодого парня не прятаться от смотрителей и не смотреть по сторонам с таким таинственным видом. Расстались у входа, я чуть не насильно заставил его опустить воротник, снять темные очки и шляпу… потом подумал и приказал нарядиться вновь, для плана это даже полезно.

Позвонил Элепару, головастик как раз подбирался к границе на машине, везя свой тайный и ценный груз. Миссией он впечатлился настолько, что даже сидя в машине посреди дороги, понижал голос — еще один! Все, конечно, было в порядке. Звонок Эгельберту, в замке ничего не поменялось, разве что туристы, рассчитывавшие ужинать с бароном, слегка огорчились известию, что меня заменит сэр Эррайн. Тот, хоть и был впечатлен почетной обязанностью, все-же немного нервничал. Чай, не прием в ратуше — самого барона замещает! Ничего, в национальном костюме у него вид донельзя антуражный, справится.

Я подтвердил, что понимаю, меня заменить дело немыслимое, но я в него верю, а потому пусть свершает подвиг, ему это обязательно зачтется. Прежде, чем фон Шнитце отобрал у мэра телефон и начал опять что-то от меня нудно требовать, я отключился.

Четыре часа пополудни, как ни крути, как ни оттягивай, а деваться некуда. Слово дано, а значит, как бы не было жутко, придется исполнять. Взяв телефон, я вызвал абонента:

— Привет, детеныш. Как дела?

— Привет, пап! Нормально все!

— Нормально хорошо или нормально плохо?

— Нормально зашибись!

Голос у дочери был бодрым и предвкушающим.

Это значило, что впереди у меня очень сложный вечер.

— Значит так: я в Париже, я готов сделать вам с сестрой подарок. Один. Максимум два! У меня есть три часа.

— Три часа в месяц на родных дочере-ей! — Сказано было с плаксивым подвыванием, но я не купился.

— Потом будет больше, а сейчас дела. Так что располагай отцом как хочешь, только в терновый куст не бросай. — И прежде чем она ответила добавил: — Время пошло!

— Сейчас! Так-с, Париж, тхе кепитал оф белле франце.

— В кого у тебя такой страшный акцент?

— В популярного актера-британца.

— Лучше бы с отца пример брала.

— Я тебя вижу реже, чем его!

— А время-то идет!

— Не подгоняй!

— Кстати, половина времени принадлежит Ленке. Чего сеструху не позвала?

— Маленькая еще! Я ей свою косметичку отдам. Старую.

— У тебя есть косметичка, даже две? В тринадцать лет?

— Говорила мама, что мужики до смерти детишки, а я, дура, не верила…

— Два часа пятьдесят семь минут! И кусок мыла в подарок. Хозяйственного!

— Все-все-все, не надо кипятиться, я уже почти наш… — Голос из нахально-бодрого вдруг переменился на жалобно-умоляющий: — Па-апочка-а, у тебя с собой много денежек?

Черт, ну как же она на мать-то похожа!

— Говори, маленькая вымогательница.

— Тут показывает, что в галерее моды Роже де Нюи через два часа начало прода-аж…

— Окстись, распродажа и вдруг вечером?

— «В ночи Париж оживает!» — это его лозунг! Он гений, он самый лучший модельер современности! Он всегда все делает наоборот и у него всегда все получается!

— Наш человек. Ладно, диктуй адрес.

Адрес оказался незнакомым. Я и был-то здесь всего раз десять, мы больше в портовые города мотались, так что пришлось спрашивать дорогу у дочери. Она, минуту похихикав, проложила мне маршрут. Ехидина не удержалась, и в одной точке скомандовала: «Стой! Повернись вправо… еще чуть-чуть… а теперь помаши рукой дочке, тут вебкамера на столбе! Ну надо же, совсем такой как я помню!» Тьфу ты, понастроили интернетов! До чего дочь довел, родного отца только в компьютере и видит, только по телефону и слышит…

По дороге я трепался с Анькой на все темы, что в голову пришли. Деньги со счета так и летели, но что поделать, если с дочкой поболтать вот так, спокойно, время выдается раз в месяц. Сказал как-то об этом Митричу, он заржал по своему обыкновению, и сказал, что через пару разговоров она меня на свадьбу пригласит, а еще через два-три и внуки появятся, с ними я еще реже разговаривать стану. Ну, ему виднее, он в этих делах опытен. Впрочем, всего двадцать минут спустя у меня возникло желание придушить паршивку. И возникло оно после жизнерадостного:

— Ну вот мы и пришли! Вон там конец, вставай!

Я оглядел длинную, на полтора квартала очередь, состоящую исключительно из девушек и женщин (десяток существ смутно напоминали мужчин, но однозначно отнести их к сильному полу не удавалось). И головой своей очередь упиралась в пока еще закрытые двери магазина, на витринах которого… а рядом еще и объявления… О черт!