Читаем без скачивания Кошка, которая все видела. Молчаливый свидетель - Сэм Гэссон

– Почему это моя мама будет целовать человека, у которого есть злая собака? У него не очень приятный голос!

– Женщины – это вечная загадка! – процитировал Бруно любимого детектива, хотя и не совсем понимая смысл сказанного.

– Но на записи нет никакого лая, – в замешательстве проговорил Дин. – Где же собака?

– Она мертва! – убежденно изрек Бруно. – Поэтому «когти долго тебя не защитят»!

Сбитый с толку этой информацией, Дин сел на пол и снова стал играть игрушечным пистолетом, заряжая и разряжая его в спинку кресла, на котором сидел Бруно.

Бруно продолжал просматривать запись, надеясь увидеть лицо мужчины в пожеванных туфлях.

К сожалению, он увидел лишь кошачьи лапы, забавно сморкающегося почтальона и миссис Симнер, поливающую цветы в горшках перед магазином.

Тем временем Дин пошел наверх – взять один из детективных журналов Бруно. По возвращении он разительно изменился. Радостное выражение лица исчезло, ему на смену пришло мрачное.

Бруно и раньше видел у друга такое выражение. Особенно это было заметно после того, как родители Дина ссорились на улице, – в школе Дин не отрывал голову от парты. Он кричал и вырывался, когда учитель попытался взять его за руку и вывести в коридор для разговора.

– Все в порядке? – спросил Бруно.

– Нет, – проворчал Дин.

– Я могу чем-нибудь помочь?

– Я не хочу об этом говорить. Не смотри на меня.

Бруно старался не обращать внимания на Дина, который периодически стучал пяткой по полу.

– Ты взял с собой ингалятор? – спросил Бруно, услышав, как дыхание друга становится все тяжелее и из груди доносятся хрипы.

Дин не ответил.

Бруно пошел наверх, желая выяснить, что же так расстроило его друга.

В спальне не было ничего необычного; Милдред спала, лежа на подушке. Бруно открыл чердачное окно и устроился у наблюдательного пункта, позволявшего изучать здания напротив и улицу.

Благодаря высоте, на которой было расположено окно, и углу обзора открывался прекрасный вид на Сэнт-Эндрю-роуд. Сидя у незашторенного окна, Бруно мог видеть передвижения жителей и то, что происходит у них за окнами. Мальчик всегда записывал необычные события.

Сперва Бруно посмотрел на дом друга, устремив взгляд на спальню его родителей. Возможно, Дин увидел маму и папу в разгар ссоры? Бруно и сам не раз становился свидетелем весьма неприятных перепалок между Раттерами. Но на этот раз спальня была пуста.

Внезапно внимание мальчика привлек шум на дороге. Бруно увидел, как входная дверь дома Раттеров открылась. Осторожно, словно опасаясь, что ее может ослепить солнце, из дому вышла мама Дина. Бруно понял, что это она, даже несмотря на то, что на ней были солнцезащитные очки. Желтые брюки на женщине были точно такими же, как на записи. Мама Дина быстро пошла по тротуару, и Бруно показалось, что она плачет.

– Интрига нарастает, – прокомментировал Бруно, обращаясь к кошке, но на самом деле он скорее разговаривал сам с собой.

Позиция мальчика позволяла ему наблюдать за мамой Дина. Женщина дошла до конца улицы и села на пассажирское сиденье припаркованного белого фургона.

Бруно записал время. Фургон не тронулся с места. Что-то подсказывало мальчику, что женщина вскоре выйдет из машины.

Ожидая, Бруно отметил еще два события и записал их в блокнот. Сначала в окне спальни в доме напротив появился отец Дина. С раздраженным, недовольным видом он выглянул из окна и посмотрел на белый фургон.

В тот же миг рыжеволосая девушка позвонила в дверь дома номер десять, принадлежавшего вдовцу Алану Любопытному. Его дом граничил с домом Дина. Как и можно было предположить, Алан получил такое прозвище за чрезвычайную любовь к подглядыванию и распространению сплетен по всей округе.

Взгляды вдовца и Бруно часто встречались; каждый из них скрывался в своем убежище: Бруно – возле чердачного окна, Алан – завернувшись в оконную штору. Эта ситуация положила начало конфликту, возникшему в голове у мальчика: в чем разница между любопытным соседом и детективом, проводящим расследование? Отец ответил ему: разница в том, что детективом движут мысли о справедливости и моральном долге.

Рыжеволосая девушка была одной из многочисленных похожих на нее посетительниц дома номер десять.

Прослеживалась некая закономерность.

Возраст посетительниц был между двадцатью и сорока годами, впрочем, Бруно догадывался, что он крайне неопытен в том, что касается определения женского возраста. Гостьи всегда приходили в одиночку, оставались максимум на два часа. Несмотря на то что процесс наблюдения часто прерывался посещением школы, Бруно заметил уже семерых женщин определенного типа.

Алан Любопытный, подозрительно похожий на собирательный образ мужских персонажей из игры «Угадай кто?», открыл входную дверь. Он поцеловал гостью в щеку и пригласил войти.

Бруно видел, как девушка сняла обувь и аккуратно поставила ее на разноцветный ковер, на который ни за что не пустили бы кошку. Естественно, Бруно всегда подмечал такие детали.

Вывод был очевиден: Алан Любопытный был слесарем на пенсии и предлагал свои услуги женщинам Суссекса. Или же у него было сексуальное гнездышко. Бруно предположил, что слесарное дело и секс не так уж отличаются друг от друга.

Еще через пять минут мама Дина вышла из белого фургона. На этот раз не оставалось сомнений в том, что она плакала. Бруно наблюдал за тем, как женщина неуклюже ковыляла по улице обратно. К удивлению мальчика, она прошла мимо собственного дома, миновала еще пару зданий и остановилась возле своей машины. Бруно видел, как женщина трясущимися руками роется в сумочке. Наконец она нашла ключи, открыла дверь и забралась на водительское место. Женщина посидела некоторое время, облокотившись на руль.

Бруно посмотрел на дом Дина. Отец его друга все еще стоял у окна и, скрестив руки на груди, с мертвенно-бледным лицом наблюдал за передвижениями жены.

Мама Дина подняла голову, завела мотор, и машина, взвизгнув шинами, уехала.

Бруно записал информацию в блокнот и вернулся в кабинет отца.

– Все в порядке? – спросил он у друга.

Дин молча покачал головой.

6

Так начался вечер, наполненный событиями, которые нужно будет тщательно распутать, словно мех кошки, слипшийся от грязи и крови. Но зубцы даже самой жесткой кошачьей расчески с трудом могли продраться через такое нагромождение трагических событий и ужасных недоразумений.

Возможно, все началось с Милдред, отчаянно скребущейся в дверь столовой. В конце концов кошку впустят, но только после того, как семья закончит обедать.

– Сынок, жду последних новостей о Милдред, – начала Хелен, наблюдая за тем, как Бруно поглощает жареную картошку, и одновременно наливая себе дополнительную порцию горохового супа. – Ты раскрыл преступление? Произвел арест?

– Кошки, живущие в городах, не склонны уходить слишком далеко от дома, – процитировал Бруно отрывок из какой-то книги. – Тот, кто ей досаждает, – местный.

– У нас есть первый подозреваемый?

– Расследование находится на начальном этапе, – ответил Бруно, накалывая вилкой кусок яичницы и картошку. – Было бы глупо на этой стадии распространяться более подробно.

– А ты как думаешь, Дин? – спросила Хелен, пытаясь вовлечь в разговор гостя. – Ты когда-нибудь замечал на улице Милдред? Твоя мама говорила, что видела ее в вашем саду.

– Мне все равно, что делает Милдред! – простонал Дин. – Я хочу домой. Почему я не могу пойти домой?

Хелен, знавшая о том, что чуть раньше слышал в соседском доме ее муж, объяснила мальчику, что его родителям нужно некоторое время побыть вдвоем. Он сможет отправиться домой утром.

Расстроенный этим ответом, Дин с удвоенной силой принялся вонзать вилку в картофель.

Милдред тем временем продолжала скрестись в дверь столовой.

– Вы не можете держать меня в качестве пленника, – бубнил Дин, ковыряя вилкой яичницу.

– Две ночи назад я видел, как Милдред заходит на чердак дома номер восемь, – сообщил Бруно, пытаясь разрядить обстановку.

– А кто живет в этом доме? – поддержала сына Хелен. – Я что-то не припоминаю…

– Семья Пэдвелл, – ответил Джим. – Колин, Тирри и их сын Леон, парень, который слушает панк-музыку. У него на шее татуировка в виде дракона. Колин и Тирри, кстати, случайно в отпуске, по-моему, в Алгарве.

– Это действительно случайно? – спросил Бруно.

– Да, – ответил Джим.

– Милдред провела в доме номер восемь по крайней мере минут двадцать, а когда вышла, вид у нее был довольно растрепанный.

– Что за слово?! – воскликнула Хелен тоном учительницы английского языка. – Нужно говорить «взъерошенный»!

Бруно произнес слово следом за ней.

Мать Бруно пыталась вовлечь в разговор и Дина, но мальчик продолжал ковырять еду вилкой, хоть Хелен и просила его не делать этого. Затем женщина завела разговор о футболе и рыбалке, хотя сама плохо в них разбиралась: это были любимые темы гостя. Дин отбивался от ее вопросов, сохраняя мрачное, угрюмое выражение лица.