Читаем без скачивания Генерал Георгий Шпак - Борис Костин

«Курс молодого бойца» в училище это одновременно и оселок, на котором оттачивается характер, и индикатор, отражающий правильность или ошибочность выбора. И только долгожданная команда «Отбой!» позволяла после напряженной боевой учебы остаться наедине со своими мыслями и реально оценить собственные силы.

Новоиспеченный первокурсник Георгий Шпак оценивал их так.

Руководили процессом врастания в новый для многих военный быт помимо офицеров сержанты. Взрослые, серьезные, обстоятельные мужики, они драли с нас шкуру три месяца и сразу заставляли приспособиться к суровым условиям. Я быстро вошел в такой резкий и, на взгляд иного молодого человека, жесткий ритм жизни, так как воспитывался в рабочей среде. Для меня эти ранние подъемы, физические упражнения и кроссы были вполне привычны и не составляли большого труда.

6 ноября 1962 года мы принимали присягу на плацу училища. Оркестр заиграл гимн Советского Союза. Зазвучали фанфары, раздалась команда: «К принятию военной присяги приступить!». Волнующая минута.

Как мы помним, училище в ту пору именовалось общевойсковым, но в начале 1963 года в форме курсантов произошли радикальные изменения: на погоны, петлицы, околыш фуражки вернулся «родной» голубой цвет. Так целенаправленными помыслами Командующего ВДВ В. Ф. Маргелова постепенно повышался престиж Рязанского краснознаменного, конкурс при поступлении в которое рос год от года и в котором небо проверяло на прочность характеры в готовности не спасовать перед трудностями.

Вот как описывает свой первый парашютный прыжок генерал Г. И. Шпак.

Свой первый прыжок совершил 17 января 1963 года. К этому дню инструкторы готовили нас четыре с половиной месяца. Внутренне каждый из нас готовился сам. Не знаю, какой из аспектов подготовки десантника к первому прыжку важнее. Несомненно, что технические действия необходимо довести до автоматизма, следует настроить себя таким образом, чтобы парашютист не растерялся в небе, чтобы смог нормально соображать, что к чему. Несколько человек сразу уехали, испугавшись прыжков. Говорили, что страшно.

Готовили нас долго, тщательно, и только зимой, когда был глубокий снежный покров, мы совершили свой первый прыжок. В то время очень серьезно относились к боевой подготовке. Невозможно было представить ситуацию, подобную той, когда на штурм Грозного в конце 1994 года бросили едва обученных наматывать портянки мальчишек. Но все это будет намного позже, и я еще попытаюсь в этих записках рассказать о той войне. А пока на дворе начало 1963 года, и курсант Шпак готовится к своему первому прыжку. Теперь-то я знаю по опыту: первые свои два, а то и три прыжка совершаешь в каком-то полубессознательном состоянии. Только потом начинаешь понимать, что и как. После третьего прыжка начинаешь опасаться уже конкретной, осознаваемой тобой опасности: можно и ногу сломать при приземлении, нежелательно приземляться на лес, провода, воду – уже оцениваешь ситуацию и знаешь, к чему она может привести.

В общем, свой первый прыжок помнится мне в достаточной степени смутно. Помню, было очень холодно, как-никак январь. Надев парашюты, ждем команды занять места в Ан-2. Я уже знал, где мое место в самолете. Слегка волнуясь, однако во что бы то ни стало стараясь не выдать тревогу, сел. Покинув самолет, попытался развернуться в воздухе, но руки настолько замерзли, что даже за стропы взяться, как следует, не удалось.

С тех пор я совершил 565 прыжков с парашютом. Спустя многие годы, побывав в частях бундесвера и воздушно-десантного корпуса США, довелось опробовать и их парашютные системы. Хотя в этих вопросах я стараюсь быть осмотрительным. Небо не терпит наскока, да и просто пренебрежительного к себе отношения. Оно вполне может подкинуть тебе испытание, особо не интересуясь, готов ты к нему или нет.

Вот пример из собственной практики. В бытность свою командиром взвода курсантов во время очередного прыжка ко мне прямо в стропы «влетел» курсант Ярмольник. Дело в том, что купол прежних парашютов если попадал в створ «нижестоящего» купола, то сминался (воздуха не хватало) и проваливался. Вот парашют курсанта и попал в мой воздушный поток, парашютист налетел на меня и «отрубил» сразу три стропы. Наши купола сложились, и нас понесло к земле. Я взглянул вверх и закричал: «Володя, режь стропы!». Он достает нож-стропорез и на моих глазах режет, а я уже натянул лямку влево. Только разошлись, и сразу земля. Удар был довольно сильный, но был снег. В общем, отделались легким испугом.

О парашютистах народ сложил много баек, наслушался и я их немало. Однако за многими из них стоят реальные случаи из жизни. Например, сколько раз сам наблюдал, когда молодой солдат после приземления сидит на земле сгруппировавшись, как перед прыжком, и продолжает отсчитывать секунды: «501, 502, 503…»

Любой выпускник Рязанского воздушно-десантного училища может, не кривя душой, засвидетельствовать об особой атмосфере, которая царила в стенах военно-учебного заведения на улице Каляева. Без сомнения, мы знали, что названа она в честь террориста или, как говорили до октябрьского переворота, бомбиста, который совершил убийство градоначальника Москвы, великого князя Сергея Александровича. Впрочем, по названиям многих рязанских улиц и площадей прошелся безжалостный бич переименований. Улица Почтовая стала Первомайской, Астраханская – Ленина, Соборная площадь – Советской…

Но из истории, как и из песни, слова не выкинешь, как невозможно выбросить из памяти годы, проведенные в РКПУ, расположенном на улице, которой в 2005 году вернули прежнее название – Семинарская.

Обратимся к воспоминаниям Г. И. Шпака.

Вообще в те годы обстановка в Рязанском училище была удивительной, заведение было элитным в самом хорошем смысле этого слова. Начиная с профессионализма и высочайшего педагогического уровня преподавателей и заканчивая разнообразием предметов, которые изучали здесь будущие офицеры.

Но, прежде всего, моральная атмосфера. Начальником училища был ныне покойный генерал-майор А. С. Леонтьев. Все мы очень любили и уважали его за ум, эрудицию, культурное поведение, достоинство и какую-то особую выправку, чем-то он напоминал старых царских офицеров – вальяжный, спокойный. Он был очень красив внешне. Его особой отличительной чертой, как сейчас говорят, фирменным стилем, была великолепная русская речь. Весь его облик русского офицера побуждал нас, курсантов, всеми силами быть на него хотя бы чуть-чуть похожими. Мы старались брать с него пример.

Рязанское воздушно-десантное училище в действительности создавалось не на пустом месте и впитало в себя самые лучшие традиции времен краскомов. Однако следует более подробно рассказать о человеке, на долю которого выпала, пожалуй, самая трудная миссия – стоять у истоков создания подлинно элитного военно-учебного заведения СССР.

1 мая 1959 года из Казахстана, где располагалось Алма-атинское училище ВДВ с трехгодичным сроком обучения, отправился первый эшелон курсантов, который возглавлял полковник Александр Степанович Леонтьев. Участник Великой Отечественной войны, он сумел создать педагогический коллектив, в котором все было подчинено основному правилу – учить офицера тому, что ему понадобится в боевой обстановке, не пасовать перед трудностями, неизменно следовать кодексу военной чести и не быть подобием грибоедовского Скалозуба. А. С. Леонтьев находился на должности начальника училища до 1966 года, и расставался с ним и с грустью, и с легкостью на душе, заведомо зная, что питомцы РВВДККУ его не подведут.

Обратимся вновь к воспоминаниям Г. И. Шпака.

Трудности были: обиды, дикая усталость. Но это в самом начале. Потом, всего месяца через три, человек привыкает. Вот и у меня все встало на свои места. При этом я находил в своем курсантском статусе много положительного – чтение, занятия спортом. Когда перешел на второй курс, помню, пришел в медпункт для какой-то прививки, и там вызывают: «Курсант второго курса Шпак!» У меня внутри все оборвалось. «Я на втором курсе!» Какая это была радость и гордость…

…Когда я прибыл в училище, пригодились мне мои занятия стрельбой, этот вид спорта по понятным причинам весьма и весьма ценится в армии. Кроме того, за команду роты я выступал в соревнованиях по боксу, борьбе, футболу, волейболу (очень любил эту игру, хотя и рост не высокий, зато прыгал я высоко), участвовал в кроссах. Занимался тяжелой атлетикой. В рывке выполнил норму кандидата в мастера спорта. По двум другим упражнениям (тогда штангисты соревновались в троеборье) подтвердил свой первый разряд. По стрельбе из винтовки и пистолета в те годы стал мастером спорта СССР.

Тогда у нас читали лекции, например, об ораторском искусстве, проводились дополнительные занятия по правилам поведения в обществе. Специально приглашались преподаватели, которые давали курсантам уроки бальных танцев – удивительное было время! Поразительно, но мы везде успевали: учеба, прыжки, многокилометровые полевые выходы, физическая профессиональная подготовка. Чем мы только не увлекались. По указанию начальника училища у нас регулярно проводились разного рода совместные вечера отдыха со студентами «гражданских» рязанских вузов: медицинского, педагогического, радиотехнического институтов. Постоянно посещали театры.