Читаем без скачивания Женщины у колодца - Кнут Гамсун

— А разве тебя был такой карман? — спросила мать.

— Был ли у меня? — возразил Оливер и тотчас же расстегнул свой жилет. Но кармана в нём не оказалось. — Должно быть, он в другом платье, в том, которое я надевал, когда съезжал на берег.

— В каком? — спросила мать.

Но он сделал вид, что не слышит вопроса, и продолжал:

— Как бы то ни было, но Адольф должен извлечь пользу из моих советов. Да, ты, Адольф, должен запомнить это! Ты должен помнить Бога, когда будешь ночью стоять на вахте или на руле. И ещё вот что: ты должен научиться английскому языку. С ним ты можешь объехать весь свет и везде тебя поймут. Тебя поймут и в кабаке, куда ты зайдёшь, чтоб выпить кружку пива, и в церкви, и в консульстве... Ну, а теперь бери мой сундучок и постарайся с ним вместе пробиться вперёд в жизни. Он ведь ни к чему иному и не привык!

— О каком это платье ты говорил? — снова спросила мать. — Разве у тебя есть какое-нибудь другое платье, кроме того, которое на тебе?

— Есть ли у меня? — возразил Оливер. — Я привёз его из Италии. Что ты только болтаешь?

Но мать чувствовала себя храброй в присутствии третьего лица, поэтому она улыбнулась немного насмешливо на слова сына. Чулан-то был уже совершенно пуст у них, запасов не оставалось!

Опять нечего было продавать! Матросский сундук был последней вещью, которую Оливер мог продать, и больше ничего не осталось, за что он мог бы получить деньги и купить на них новое платье и соломенную шляпу. Дни проходили за днями и однажды он высказал мысль, что можно было бы продать лодку.

— Лодку! — вскрикнула мать.

Он сказал, что ошибся в словах. В сущности, никакой лодки у него нет для продажи. Это не лодка, а просто старый ящик, который он засмолил, чтобы он держался на воде. Он купил его за ничтожную сумму.

— Я должна сама попробовать и выехать на ней в море, — пригрозила ему мать. — Ведь ты больше так сидишь?

Но Оливер с самым равнодушным видом и пренебрежением к словам матери взял свой костыль и заковылял на улицу.

Прекрасная погода! Он потянул воздух и почувствовал запах моря. На улицу опустилась стая голубей, ребятишки весело прыгали через верёвку. И Оливер когда-то так же точно прыгал!

Он стал переходить от одной лавки к другой. «Ого! К нам пришёл гость!» — ласково встречали его и выносили ему стул. Он должен был рассказать всё по порядку, как случилось с ним несчастье. Не первый раз рассказывал он это другим и мало-помалу научился говорить складно, украшая свой рассказ всё больше и больше, и делая разные интересные добавления. Он рассказывал о госпитале, в котором лежал, о своей болезни. Тут уже никто из его товарищей, вернувшихся с пароходом «Фиа», не мог контролировать его рассказов и опровергать их.

— Одна из больничных сиделок хотела даже выйти за меня замуж, — говорил он.

— Так отчего же ты не женился? — спрашивали его.

— Что же? Разве я должен был сделаться католиком?

Однако с течением времени, в лавках перестали интересоваться им. Для людей он не представлял уже ничего нового и поэтому на него не обращали никакого внимания, когда он приходил. Он должен был сам отыскивать для себя сидение или же стоять, облокотившись локтями на прилавок. И больше уже никто не спрашивал его о больничной сиделке.

Так прошло ещё несколько дней, и посещения лавок сами собой прекратились. Оливер снова занялся рыбной ловлей. Консул Ионсен как-то лично попросил его продать то немногое из его улова, что ему самому не будет нужно. «Хорошо», — отвечал Оливер, только чтобы прямо не отказать ему. Хитрый Ионсен! Он ведь прекрасно знал, что делает! Он был кораблевладельцем и хотел воспользоваться изувеченным матросом со своего корабля: пусть он ловит для него рыбу! Ну, нет, благодарю покорно! Оливер будет сам есть свою рыбу!

Выехав на своей лодке в море, Оливер увидел там Иёргена. Сидя в своих лодках и поставив их рядом, они болтали друг с другом. Но о чём же они разговаривали? — Да о всяких мелочах, о погоде, о рыбной ловле, о заработках. Иёрген был настоящим рабом труда.

— Ты никогда не выезжаешь из бухты, — сказал ему Оливер. — Будь у меня твоя лодка, то я бы уехал дальше. Что зарабатываешь ты в день своей ловлей?

— Неодинаково. Иногда больше, иногда меньше. Бывают хорошие и плохие дни.

— Нет, знаешь, что я скажу тебе, Иёрген! Ты остаёшься здесь, в бухте, точно мы все только рыбаки-любители, занимающиеся рыбной ловлей ради собственного развлечения. О себе я не говорю, потому что я, ведь, уже никуда не гожусь. Если б ты выехал дальше в море, то мог бы ловить камбалу и других больших рыб.

— О, да! — воскликнул Иёрген. — Пожалуй, я стал бы ловить китов.

Оба засмеялись. Подобное предложение со стороны Оливера было только шуткой, простым разговором. У Иёргена не было для этой цели ни подходящей лодки, ни необходимых снарядов для такой ловли. Притом же, он не мог заняться таким делом один.

— А что, если б мы с тобой соединились вместе и приобрели бы хорошую морскую лодку? — проговорил опять Оливер, как будто продолжая шутить.

Иёрген, как и все остальные, снисходительно относился к калеке и говорил с ним о разных вещах, поэтому и теперь он также, шутя, ответил ему:

— Хорошую морскую лодку? О, да! И, кроме того, все нужные приборы, глубоководные сети! Мы могли бы тогда захватить весь рыбный рынок в свои руки.

Оливеру приходили в голову разные мысли, но они не задерживались и так же быстро исчезали, как и появлялись. Он побывал в разных странах, видел много удивительных вещей и в голове у него образовалась настоящая каша.

Он усиленно грёб, размышляя. Возможно, что ему хотелось удивить своей силой Иёргена. И это удалось ему. Оливер был точно создан для жизни на рыбачьей лодке или, вернее, только теперь он сделался искусным рыбаком. Он превосходно управлял вёслами: руки ведь сохранились у него. И эту истину он, как будто, только теперь сознал. Вероятно поэтому он так усердно занимался рыбной ловлей все следующие дни. Он уходил на рассвете и оставался в море целый день, отъезжая на лодке всё дальше и дальше и отыскивая новые рыбные места. Он возвращался днём домой с целой кучей рыбы и часть её продавал в городе. Полученные за неё деньги он откладывал.

— Ты плывёшь так быстро, точно пароход, — сказал ему однажды Иёрген. И такое же замечание сделал Мартин на холме. А ведь Мартин был самым старым рыбаком в этой местности!

— Вы находите? Ну да! Я ведь, плавал по самым различным морям на свете и видел очень многое! — отвечал им с гордостью Оливер.

Иёрген возразил на это свойственной ему поучительной речью. В природе скрывается многое, чему мы могли бы у неё научиться!

Оливер, однако, не сказал им, куда он отправляется. Но у него была известная цель: он хотел собрать на островах птичьи яйца. Может быть, ему удастся также достать немного плавучих дров для дома. Он спрятал бы под ними яйца, собирание которых было запрещено.

III

О, нет, рыбак Иёрген вовсе не был спекулянтом. Он был просто рыбаком и довольствовался своим небольшим заработком, соразмеряя с ним и свои потребности. У него был собственный домик и ещё кое-что. Его трое детей были хорошими, здоровыми детьми и во всех отношениях ему жилось недурно.

Правда, Лидия была вспыльчивая и сварливая женщина, но способная ко всякой работе. Всё она умела делать. О, да, она порой была нестерпима! Но муж и дети не могли обойтись без неё. Люди втихомолку подсмеивались над нею, над её огромным телосложением. Она любила наряжаться и находила, что дети её были красивее других детей и сама она была красивее всех других женщин по соседству. Это тщеславие было у неё болезнью, которой она заразилась ещё в свои девические годы. Когда она была молода, то служила в разных богатых домах, например, у купца Гейберга, и затем, в течение нескольких лет, у Ионсена, на корабельной пристани. Разве после этого она не могла считать себя принадлежащей к лучшему кругу людей? Разве даже сам К.А. Ионсен, когда был молод, не заглядывался на неё? Она прекрасно это помнила. Конечно, он ничего от неё не добился, о нет! Но это было не по его вине...

Потом она познакомилась с Иёргеном. Она заставила его целых три года ухаживать за собой, но, в конце концов, всё же вышла за него замуж.

Конечно, он не отличался особенной красотой. У него были самые обыкновенные, мелкие черты лица, но выражение у него было добродушное, а его тёмная, мягкая бородка всё-таки представляла нечто особенное. Правда, он был несколько неуклюж, не был хорошим танцором, и всякий уже издали мог слышать его тяжёлые шаги. Постоянное неподвижное сидение в лодке не могло способствовать лёгкости его походки. Но зато он был вполне благонадёжным, спокойным человеком, на которого можно было положиться. И Лидия ещё ни разу не раскаялась, что вышла за него замуж.

Иёрген постоянно занимался своим делом. Он так к нему привык, что даже чувствовал себя не по себе, когда, по случаю дурной погоды не мог выйти на лодке в море. А весной и ранним летом праздники Пасхи и Троицы, когда нельзя было работать, были для него истинным испытанием. Он не мог в эти дни удить рыбу. Это было бы ещё ничего, если б он не мог иметь тогда сбыта для своего улова. Но как ни был мал город, а в нём всегда ощущался недостаток в рыбе и цены на неё росли с каждым годом. Пусть Оливер сколько угодно смеётся над его заработком! Но рыбная ловля всё же обеспечивала Иёргена, как ни была она ничтожна, и даже хорошо обеспечивала. Кроме того, Иёрген прочёл как-то в одной газете, что рыбная ловля представляет такой же благословенный труд, как и земледелие. Это было ведь тоже своего рода собирание ежегодной жатвы. Значит, и он, Иёрген, был на службе у земли.