Читаем без скачивания Дневник путешественника, или Душа Кавказа - София Глови
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Невольно оборачиваюсь назад, и смотрю вниз – за обрывами земли еле видно дорогу. Но зато хорошо проглядывают очертания величественных скал и ущелий. Именно этот пейзаж, скорее всего описывал Печорин в "Герое нашего времени": "…я подошел к краю площадки и посмотрел вниз, голова чуть чуть у меня закружилась…" Конечно, от переизбытка нахлынувших чувств от увиденного! Внимательно разглядывая провал в песочной горе, именуемый кольцом, я невольно думала о том, что именно здесь, недалеко от места дуэли Грушницкого с Печориным, – фактического окончания одной из ключевых глав "Героя нашего времени", заканчивается и мое путешествие по стопам М.Ю.Лермонтова – и начинается другое последнее приключение на Кавказе. Мне предстоит посетить место, священное для всякого русского человека – подножье горы Машук, где когда-то погиб от вражеской пули великий русский писатель, поэт и художник – М.Ю.Лермонтов.
Глава шестая
Смена погоды
7 сентября 2019
В мой последний день на Кавказе, мне несказанно повезло: вновь настало утро, уже когда-то встречавшее меня среди кавказских гор. Его описывал и М.Ю.Лермонтов в романе "Герой нашего времени":
"Я не помню утра более голубого и свежего! Солнце едва выказалось из-за зеленых вершин, и слияние первой теплоты в его луче с умирающей прохладой ночи наводило на все чувства какое-то сладкое томление; в ущелье еще не проникал радостный луч молодого дня; он золотил только верхи утесов, висящих с обоих сторон над нами; густолиственные кусты, растущие в их глубоких трещинах, при малейшем дыхании ветра осыпали нас серебристым дождем. Я помню – в этот раз, больше, чем когда-нибудь прежде, я любил природу…" Действительно: образ голубого неба над головою преследует читателя во всем творчестве великого поэта. М.Ю.Лермонтов не раз убеждал окружающих людей в священности, благодатности этого неба. Для автора нависающее дневное полотно похоже на рай, близкий, и в тоже время недостижимый. Но к сожалению, прекрасно известно, что несмотря на постоянную, по детски искреннюю голубизну неба, она в любой момент может отвернуться от тебя – стремительно заволочиться грозовыми тучами. Такую резкую смену погоды, нередко нарекают безжалостной судьбой.
Так М.Ю.Лермонтов предчувствовал свою смерть. Часто во время второй, и последней в его жизни ссылки, он прогуливался по улицам, окружавшим Машук. Как когда-то с Майером, останавливался у дома Бестужева. Такой родственной, схожей с его, представлялась ему теперь судьба декабриста. Собственная гибель казалась близкой и неизбежной. Все равно, откуда она придет… Но придет. Мысли о смерти не покидали поэта. Он говорил о ней в Петербурге перед отъездом на Кавказ, ночью, бродя в тоске по бульвару в Пятигорске, встретив старого знакомого. Проводя вечер с пансионским товарищем, со слезами на глазах читал ему свои стихи:
И скучно и грустно, и некому руку подать
В минуту душевной невзгоды…
А тем временем, против великого поэта, гениального мастера слова, начали плести интриги. В Петербурге мало кого устраивало поведение ссыльного поручика: прикидываясь больным, он продолжал писать, развлекаться, ходить на пикники, сочинять пасквильные стихи, в которых поносил "порядочных" людей. Своим ядовитым языком житья он продолжал не давать аристократическому обществу. Были приняты меры: Искали подставное лицо, которое, не подозревая, явилось бы исполнителем задуманной интриги – хотели повторить несправедливую и ужасную судьбу А.С.Пушкина. И как известно уже сейчас, им это удалось…
Невнимательным взглядом рассматривая мелькающий за окном пейзаж, в это пятигорское утро все еще укрытый легкими порывами тумана и росы, я все быстрей и быстрей приближаюсь к подножью горы Машук – месту дорогому и священному для любого, кто хоть раз читал строки М.Ю.Лермонтова. Именно здесь, среди грубых скал, нашел свое окончательное осуществление план дворянского Петербурга.
Поиск подставного лица, способного убить великого поэта длился недолго – выбор пал на Мартынова. Это было воплощенное ничтожество. Товарищ Лермонтова по военной школе, он был хорошо знаком ему чуть ли не с детства. Красив, самовлюблен, он воображал себя поэтом. Соревнование посредственности с талантом всегда опасно: оно рождает чувство непреодолимой зависти, которая не останавливается ни перед чем. Здесь дело шло о гении… Мелкое тщеславие, неудачи по службе – все делало Мартынова особенно уязвимым. На струнах души такого человека было нетрудно играть. И как-то раз, привыкший чуть ли не с детства к колким шуткам М.Ю.Лермонтова, Мартынов вдруг обиделся – и вызвал поэта на дуэль. И вот уж стал известен срок и место дуэли – за Машуком, у Перкальской скалы.
Я с трепетом разглядываю небольшую площадку, будто преклонившуюся перед этой самой горой – всем существом ощущаю, что здесь произошли страшные события. В этом месте перестало биться сердце русского поэта; наверное, и его литературный талант также вознесся в воздух, к небесам. Медленно поднимаюсь на пологий склон горы Машук – в его тени, укрытый зеленью леса предстает памятник – один побольше, другой поменьше. Несмотря на явные различия, оба памятника кажутся величественными, пропитанным печалью и слезами. Невольно погружаешься в раздумья: могло ли что-то предотвратить трагическую, и роковую для всей русской литературы дуэль? Ответ приходит сам собою – нет. Ведь еще перед дуэлью, М.Ю.Лермонтов говорил, что будет стрелять в воздух. И этот выстрел, возможно, все таки был сделан. Но следом, стрелял Мартынов – ранение, оказалось смертельным. Не могу поверить в то, что поэт умер через несколько минут, не приходя в сознание. Как жаль, что на месте дуэли, не оказалось не врача, не экипажа. Что это – случайность, или предусмотренное сложение обстоятельств? Или же смерть была предопределена свыше? Почему для одних, она стала событием невероятным…а для других, событием вовсе не печальным? Не укладывается в голове, что Николай 1, узнав о дуэли и гибели поэта, зло произнес: "Собаке, собачья смерть!"
Прекрасно можно вообразить себе – как в тот день, на кавказские горы надвигались тучи. Холод дождя проникал и в распахнутые настежь окна домика Лермонтова – была слышна глухая, взволнованная поступь Столыпина – друга и близкого родственника Лермонтова. А на столе, еле освещаемый светом огненной свечи, лежал листок с недописанным стихотворением поэта.
Думая об этом, неизбежно в голову приходит мысль – яркая, и болезненная, как свет в глубокой ночи. Грозный Кавказ-хранитель выносил на своих плечах гордого, любящего, и глубоко разочарованного миром человека, в глубине души скрывающего великий литературный талант. И здесь, на месте трагической дуэли, как бы грустно это не звучало, понимаешь – он же его и убил.
Таким образом, судьба провела великого поэта трудной, гористой дорогой, и
