Читаем без скачивания Броненосцы Петра Великого - Алекс Кун

— Ну здравствуй, дружище.

Берусь за двойную веревку, заменяющую штаг и иду к топу мачты. Мачта лежит в зоне наката, по коленям опять зло бьет волна. Нагибаюсь за топом мачты и не удержав равновесия падаю разбрызгивая вокруг воду и пену. Мокрее уже некуда, встаю на колени прижимаю топ мачты к груди и встаю, поднимая свою нелегкую ношу. Теперь рывками к берегу. Если мне удастся дотащить топ хотя бы до середины пляжа можно ставить себе памятник. А дотащить на самом деле надо до обрыва в конце пляжа, опять начинаю себя накручивать. Проворачивающийся бортом по пляжному песку катамаран страшно мешает, но продолжаю толкать топ мачты, все же сгребаемый песок препятствие преодолеваемое. До обрыва не донес, споткнулся о здоровенный валун, и как только я его раньше не заметил. Но дальше середины пляжа точно, так что с меня полтора памятника. Поднять топ еще раз даже не пытаюсь, сколько осталось во мне наркоты неизвестно, а еще как то все это крепить надо. Прилив выше уже похоже не будет, есть шанс что катамаран не смоет снова, выше мне его все равно не вытащить. Иду вдоль мачты по пляжу к катамарану, чисто на автомате оцениваю повреждения, порвана ромбованта, мешанина из фалов, краспицу загнуло, в общем, сплошная Цусима. Нашариваю на мосту, вертикально стоящем передо мной герму с бивачным снаряжением. Пробую распустить притягивающие стропы. Нет пожалуй — это не с моими силами, координацией и исчерпанной удачливостью. Бреду искать спасик, он должен быть где то у передней балки. Натыкаюсь на оборванный штаг с разлохмаченным стакселем, выпутываю его из мешанины такелажа и кидаю на песок вдоль катамарана под защиту палубы. Спасик нахожу там где и предполагал, выдергиваю из него нож и иду обратно резать стропы. Волоку герму по песку к топу мачты, тут от воды подальше. Раскрываю герму и вытаскиваю большой тент, ставить палатку мне не по силам. Тент стелю под лежащей наклонно мачтой и забрасываю его концы на мачту, чтоб свисали с обратных сторон. Снова бреду к катамарану, хотел срезать герму со шмотками, чертыхнулся, поняв что нож бросил у тента, обратно уже не пошел. Похоже завод у моей наркоты заканчивается, опять начинает знобить. Беру валяющуюся у носов веревку, которая сослужила сегодня великую службу, иду к тенту. Привязываю края тента к мачте с одной стороны, а с другой, та что дальше от воды, тент привязываю к мачте собрав его гармошкой, получился конусный кулек, открытым входом в сторону моря, внутри должно быть сухо. То что стекает по мачте должен остановить намотанный перед тентом и свисающий конец веревки, ветер пока от берега, так что струи дождя не залетают. Последним штрихом обматываю оставшуюся петлю веревки вокруг камня, это уже перестраховка, но пусть уж будет так раз везенье закончилось. Падаю на колени перед зевом кулька, получившегося из тента. Забрасываю внутрь пенку и спальник. Лишний раз благодарю учителей, настаивающих на паковке герм по принципу однородности использования, тенты палатки пенки и спальники в одном месте, но переупакованные полиэтиленовыми пакетами, чтоб не мокли друг от друга, и еще говорили заворачивать в спальник капитанскую фляжку, чтоб было что принять перед сном — низко кланяюсь вам други мои. Сдираю мокрую одежду и кидаю сверху на похудевшую герму. Голышом вползаю в кулек и запихиваю себя в спальник, спальник липнет к мокрому телу, процесс идет медленно, со стуканьем головой об мачту, но до завершения добирается. Кручу в руках свой капитанский запас и думаю как он наложится на уже принятую химию. Решаю, черт с ним, как могут так пусть и мирятся, у меня шансов проснуться утром и так не много. Заглатываю прекрасный коньяк как простую воду, очень приличную дозу. Противнейший вкус морской воды и слабости перебил, заодно это молодец. Застегиваю спальник и иду на встречу к Морфею. Самому интересно, он меня отпустит или отконвоирует к привратнику врат.

Просыпаюсь от настойчивого дерганья за ноги. Лучше бы я помер вчера. Тело все болит, поташнивает и вместо снов были кошмары, хорошо что не запомнились. Мычу что со мной все хорошо, только бы отстали, но тип попался приставучий и с диво хорошим настроением, он выдал мне в ответ фразу, заставившую откровенно задуматься. Общий смысл был понятен, какая то из местных монастырских шишек завет знакомиться, но вот стиль говора вгонял в ступор. С говором поморов я в принципе знаком, говор достаточно специфический, с растягиванием фразы и усилением голоса к концу предложения, но такого яркого носителя древнего говора еще ни разу не встречал. А если учесть сплошные старорусские словечки и построение фразы, для понимания которой надо выворачивать мозг, то проще вылезти и идти с ним к нормально говорящему образцу чем пытаться вести диалог напрягая мозги, и без того плохо работающие. Ворочаюсь в спальнике, нащупывая замок молнии — опять спальник во сне перекрутил, похоже ночка была беспокойной. Раскрыл спальник, посмотрел на лежащий рядом капитанский запас, решил что это уже будет перебором и начал выбираться. Сразу стало холодно, босые ноги на мокром песке, общая промозглость погоды. Хорошо еще что дождь кончился и от ветра пляж прикрыт обрывистым берегом. Вытаскиваю спальник, накидываю на плечи и кутаюсь в него. Оцениваю свое состояние как паршивое, но на движение без рывков и усилий в принципе способное. Радует возврат зрения, правда все размыто и приходиться щуриться, но гигантский прогресс от вчерашнего налицо. Осматриваю местного мужичка, как то тут совсем бедно живут, знаю конечно, что на Кольском народ живет много хуже чем в Питере, но раньше не видел, чтоб чуть ли не в войлочных половичках подпоясанных веревкой ходили. Хорошо что поморы народ молчаливый, стоит мужичок, меня рассматривает и с расспросами не лезет, есть время собраться с силами и мыслями.

Иду к Катрану, он похоже ночевал спокойно, все лежит как лежало, даже на разбросанный шмот никто не позарился. Поморы гордятся, что у них издревле воровства не было и дома не закрывали. Как там было раньше я не в курсе, а вот сегодня тырят все что вокруг палатки лежит, и сразу пропивают, так что похоже чуток везенья ко мне возвращается. Пытаюсь отстегнуть шмотную герму, спальник сползает а мокрые затянутые стропы поддаются плохо. Приплясывая голышом у катамарана отстегиваю наконец герму, бросаю ее висеть на страховочной веревке и кутаюсь обратно в спальник. Присаживаюсь перед гермой и достаю из нее пакеты с одежкой. Интересное кстати наблюдение, почему голый мужик первым делом запрыгивает в трусы, а женщина обычно одевается с верхней части, оставляя трусы на потом. Утепляюсь до состояния удовлетворения от жизни и начинаю перерывать герму в поисках запасных кед, так как запасных сапог у меня нет. Наконец обуваюсь и начинаю процесс приборки пляжа, нечего лишний раз вводить местных в искушение. Собираться как положено сил нет, по этому покидал в гермы что мог, остальное закинул в кулек. Сходил вдоль пляжа за кошкой, подобрал там же мокрую кучу, которая раньше была штормовкой. Штормовку развесил на мачте, кошку зацепил за транец и повесил на нее свернутый в несколько колец остаток веревки. Прошелся еще раз по пляжу, вроде ничего в глаза не бросилось. Оценил организм на предмет поесть. Есть хотелось, но одновременно ощутимо тошнило, решил не рисковать. Мужичок, раньше неотрывно за мной наблюдавший, ковырял загнутый рог краспицы, надеюсь это он не к цветмету приглядывается.

— Ну что, пойдем? — задаю ему вопрос.

Он замирает, такое ощущение, что переводит мысленно фразу с русского на китайский, потом кивает и идет по пляжу, забирая существенно правее места моего крушения.

Потом мы забираемся на обрывистый берег, по еле заметной тропке и я останавливаюсь обозреть окрестности, прикрытые ранее обрывистыми берегами. Красивейшие тут все же места, а если бы не штормовая серость была бы вообще открытка. Впереди, достаточно далеко, небольшой поселок с церквушкой перед ним на пляже угадываются мелкие черточки лодок а рядом с берегом, на рейде, стоит крупный одномачтовый баркас. Несколько раз бывая на Кольском меня уже не удивляет разнообразие местных плавсредств, тут можно встретить и лодку долбленку и чуть ли не старинный поморский коч и рядом будет лежать современная моторка, а на рейде стоять проржавевший до сквозных дыр малый траулер. На этот раз увидел баркас с закосом под старину, флаг им в руки. Хотя если разрешат, полазаю по баркасу с удовольствием — у такого самостроя всегда можно встретить интересные технические решения. Идем к поселку, плотнее застегиваю куртку, наверху ветер значительно злее, хотя местные к нему похоже привыкли. Мой провожатый идет бодро, в свой половичек не кутается, с разговорами не лезет. Довольно бодро дошли до домиков, поселок как поселок, домики старые, с низкими нахлобученными крышами, венцы почерневшие от времени и непогоды. Маленькие окошки бойницы под самой крышей, вот это уже необычно, я такие только у музейных экспонатов видел. На дворах попадается деревянный хлам, не видно разбросанного железа и полу разобранных механизмов, как это обычно бывает. Вряд ли они прибрались к моему приходу, начинаю опасаться, что попал в общину староверов — у них пунктик на стиле жизни завещанном нам предками, а с ними общаться весьма не просто, тараканы у них в голове больше моего Катрана, знакомого ночевавшего в такой общине чуть не женили, он мол девушку за руку подержал, урон девичьей чести. Расслабленное настроение улетучивается, надо срочно подремонтироваться и сваливать, желательно до темноты. Лучше я на другом берегу залива лагерем встану и отремонтируюсь основательно.