Читаем без скачивания Воины света. Меч ненависти - Бернхард Хеннен

Эмерелль негромко вздохнула. Затем обернулась к Олловейну. При каждом движении по платью пробегали блестящие волны, а затем оно снова застывало, и казалось, что огромные глаза на крыльях неотрывно смотрят на мастера меча.

— Время идти.

— Я приказал подготовить небольшой парусник, моя госпожа. Тебе не следует идти на этот праздник. Будет ошибкой отправиться туда. В толпе я вряд ли сумею защитить тебя.

— Нельзя убежать от своей судьбы, Олловейн. Она, словно тень, прилипает к пяткам. Она нагонит нас, что бы мы ни делали.

Королева махнула рукой кентавру, и разгульный шум пиршества тут же смолк. Не считая Оримедеса, предводителя полуконей, в отряде не было ни одного известного воина. До сих пор выбор почетного эскорта Олловейн считал прихотью Эмерелль. Теперь же он начал догадываться, что кроется за действиями повелительницы.

— Тебе следовало бы сказать мне, чего ты ждешь от этой ночи, госпожа, — прошептал мастер меча. — Тогда я мог бы защищать тебя лучше.

— Я не знаю, завеса будущего не желает расступаться. Чужая магия вмешивается в мою. Она умудряется нарушить заклинание зеркала. И ее вмешательство изменяет будущее почти ежечасно. Поэтому я не знаю, что ждет нас в гавани. Ясно одно: в эту ночь начнется кровопролитие. Будущее Альвенмарка решит меч.

Зрачки глаз эльфийки расширились. Она смотрела сквозь Олловейна, словно уже видела несчастье в этот самый миг.

Кентавры принесли к павильону паланкин Эмерелль. Его изготовили только сегодня в полдень. Слуги обвили конструкцию растениями, и даже сейчас, с началом ночи, вокруг роскошных соцветий вились колибри. Олловейн скептически осматривал странное сооружение. Создатели использовали небольшую лодочку, одну из тех широких, с плоским днищем, на которых рыбаки ходили по мангровым зарослям. Насколько понял мастер меча, в корпусе лодки были сделаны небольшие изменения: несколько отверстий, в которые продели жерди. Выбрав в качестве транспорта такой паланкин, королева хотела продемонстрировать свою связь с жителями Вахан Калида.

Сделав широкий шаг, Эмерелль ступила в праздничный экипаж, Олловейн последовал за ней. Королева оперлась на поперечную перекладину, приделанную к мачте, незаметную для зрителей. При каждом движении слышался негромкий шелест крыльев бабочек. Иногда группы бабочек отделялись от платья и окружали королеву, не отлетая, впрочем, дальше, чем на расстояние вытянутой руки.

Через отверстия в лодке продели шесть покрытых обивкой жердей. По команде Оримедеса кентавры ухватились за них и водрузили себе на плечи. Олловейну пришлось вцепиться в мачту, чтобы рывок не свалил его с ног.

Из-под скамей гребцов в лодке показалась группа хольдов. Маленькие зелено-коричневые существа не достигали даже колен Олловейна. Они были дальними родичами кобольдов и жили в мангровых зарослях Лесного моря. Их головы казались слишком крупными по сравнению с небольшими жилистыми телами. На хольдах не было ничего, кроме набедренных повязок. На лбу у каждого пестрели ленты.

— Скорей, скорей, болотные мокрицы! Послужите королеве! — ругался седовласый хольд с лентой, вышитой золотом. У него единственного на поясе болтался нож. Его желтые глаза сверкнули, когда он посмотрел на мастера меча. — Могу ли я предложить что-нибудь выпить его роскошнейшему сиятельству рыцарю? — масляным голосом поинтересовался он.

Широкая ухмылка диссонировала с подобострастным тоном.

Олловейн промокнул лоб платком.

— Я уже представляла тебе Гондорана, мастера-лодочника моего дворца? — мимоходом спросила Эмерелль. — Это была его идея — переделать лодку в паланкин.

— Очень оригинально, — коротко ответил мастер меча. — Может быть, все же лучше отправиться в гавань верхом?

Гондоран бросил на Олловейна злобный взгляд. В то же время он казался удивленным. По крайней мере миг. Олловейн предположил, что мысль поехать верхом его озадачила.

— Нет! — тихо сказала Эмерелль, но ее тон не оставлял сомнений в том, что королева больше не желает говорить об этом.

Лицо предводителя хольдов озарила ликующая улыбка. Затем Гондоран приказал подчиненным наклонить верхушку мачты, чтобы паланкин можно было пронести через длинный туннель к набережной.

— Шагом марш! — скомандовал князь кентавров.

Он двигался рядом с бортом со стороны мастера меча, голова полуконя находилась на высоте борта. Олловейн видел, как вес паланкина давит ему на плечи. Оримедес обернулся к эльфу. У кентавра был широкий нос, который, очевидно, ему уже не раз разбивали. Через левую бровь змеился белый шрам. Неухоженная светло-русая борода обрамляла лицо. На подбородке волосы были окрашены пролитым вином. На обнаженной груди кентавра висела широкая грубая перевязь, к левому плечу Оримедеса был пристегнут кинжал в ножнах. От всех кентавров несло вином, потом и конским волосом.

Колонна медленно пришла в движение. Отряд всадников из других дворов присоединился к ним. Его составляли роскошно одетые молодые эльфы, эльфийских скакунов вели в поводу фавны. С большинством из них Олловейн был знаком лишь мельком. Они были гостями дворца.

От топота копыт кентавров по туннелю разносилось эхо. Воздух был затхлый. Пахло сгнившими растениями и старым камнем. Кое-где на стенах буйно разрослись светящиеся грибы. Когда мимо проезжала колонна всадников, крохотные ящерки разбегались в поисках убежища в трещинах.

Когда врата туннеля наконец остались позади, кортеж приветствовали звуки ракушечных рогов, звеневшие со всех башен города. Улица была полна ликующих детей альвов, и только перед паланкином королевы в толпе образовался коридор. Козлоногие фавны с длинными бородами несли на плечах детей кобольдов, которые в противном случае потерялись бы под ногами. В конце улицы Олловейн заметил даже гримтурсена, инеистого великана, который совершенно очевидным образом страдал от жары и обмахивался веером величиной с парус. Между разбитыми колоннами разрушенной башни стояли три ореады, горные нимфы, только изредка оставлявшие Иолиды. Прекрасные апсары танцевали на воде большого фонтана, словно на паркете. Они были немного пышнее эльфиек. Их обнаженные тела были раскрашены бандагом; как змеи, вились по их коже узоры. Поговаривали, что они пишут на теле свои тайные желания и тому, кто расшифрует эти письмена, они будут верны до тех пор, пока путь в лунный свет навеки не разлучит ускользающих от ищущих.

От толпы зевак отделился оркестр кобольдов. У них на шляпах были белые цветки лотоса, что, с учетом непостоянства маленького народца, можно было рассматривать как униформу. На протяжении нескольких тактов трубы, барабаны, трещотки и треугольники следовали указаниям капельмейстера, пока борода последнего вдруг не начала буйно расти и бедняга не запутался в ней дирижерской палочкой. Пока кобольд, ругаясь, пытался высвободить палочку, мелодия перешла в громкое дребезжание, а Олловейн заметил под ногами у нескольких гигантских минотавров двух лутинов. Этот лисоголовый народец был известен тем, что его представители не упускали случая отпустить грубую шутку и постоянно использовали свои необычные магические способности для всякого рода каверз. Мастер меча обеспокоенно поглядел на королеву. Хольды как раз выровняли мачту и подняли эльфийское знамя, золотого скакуна на зеленом фоне. Паланкин покачивался, словно лодка на мягких волнах, пока кентавры прокладывали дорогу сквозь толпу зевак.