Читаем без скачивания Кантонисты - Эммануил Флисфиш

Основной единицей в военных поселениях была рота, которая со своим штабом размещалась в поселке. Рота делилась на 4 капральства, а капральство — на 3 десятка. Военные поселения получали от казны земледельческие орудия, скот, обмундирование и жалованье. Особое «Положение» регламентировало быт военных поселян.

Один из параграфов его гласил, что «все приобретенное поселянами честным трудом от разведения скота и улучшения хлебопашества составляло их собственность». На самом деле никакой собственности у них не было: дом, поля, скот и все остальное находилось в пользовании, и о продаже хозяином имущества и речи быть не могло.

Что касается начальства, то у поселян его было более чем достаточно: десяточные ефрейторы, капралы, фельдфебели, ротный командир с помощниками и ротный комитет. Далее шли: батальонный, полковой командир с полковым комитетом, бригадный командир, начальник дивизии и над всем этим главный начальник над военными поселениями граф Аракчеев со штабом отдельного корпуса. Все это начальство обязано было наблюдать за поселянами и подбадривать их. Содержание оравы начальников, их хищения дорого обходилось казне. Офицерский состав комплектовался из грубых и невежественных «фрунтовиков». Культурные люди с прогрессивными взглядами в военные поселения не допускались. Всякая мысль, инициатива подавлялись, и об изменении чего-либо в твердо установленном порядке в поселениях, конечно, не могло быть и речи.

Вся жизнь поселян состояла из обязанностей, и ничего не делалось по доброй воле. «Положение» предвидело решительно все, оно вторгалось в «святую святых» души поселянина, оно заставляло жить по указке.

Герцен назвал военные поселения чудовищным заговором против народа. Осуществить это мероприятие было поручено Аракчееву — человеку ограниченному, алчному и беспощадному в своей жестокости.

Три дня в неделю хозяева-поселяне занимались сельским хозяйством и три дня посвящались военным занятиям. В солдатских мундирах поселяне обязаны были являться не только на военную муштру, но и на сельскохозяйственные работы. Поля, пастбища, луга находились далеко от селений, и на запашку, уборку хлебов и сенокошение отправлялись под командой капралов. В страдную пору их заставляли работать по праздникам и воскресным дням. С работы возвращались к 10 часам вечера, но спать не ложились: надо было плести лапти к следующему дню. Обедали и ложились спать по барабанному бою. Непосильные работы, недоедание и редкое употребление горячей пищи давали большой процент смертности. Умирали и от простудных болезней, лихорадки и т.п.

Находясь под постоянным надзором многочисленного начальства, поселяне надрывали свои силы в беспрестанном и непосильном труде. И так как все делалось по инструкции, то часто мелочные работы выполнялись в первую очередь во вред настоящему делу. Сохнет, например, трава, рожь осыпается, а поселянина заставляют белить избу или чинить перегородку. Приходит хозяин утомленный с поля, где гнул спину целый день, и тут же ему приказывают заметать улицу, чистить канавы для стока воды и т.п.

На военные занятия выводили в 6 ч. утра. В степи происходило пешее и конное учение, во время которого провинившихся немилосердно пороли. Маршировали в полной парадной форме. Ученье продолжалось до 11 часов. С 2-х часов ученье возобновлялось и продолжалось до 10 часов вечера.

Военная служба отнимала у мужчин много времени, а потому тяжесть ведения хозяйства падала на женщин. И их время было распределено с необыкновенной точностью. В 4 часа утра каждая хозяйка должна была истопить печь, приготовить обед, задать корм скоту и вычистить хлев. Ночью запрещалось зажигать свет в домах. Инструкции касались и внутреннего убранства домов. Предметы домашнего обихода были точно расставлены по своим местам. За нарушение этого правила, за нарушение графика домашних работ и за другие проступки унтер-офицеры, обходившие дома два раза в день и следившие за чистотой и порядком, вызывали нерадивых в ротный комитет, где женщин жестоко наказывали.

Ни одна поселянка не имела права продавать что-либо из своего хозяйства без разрешения полкового комитета. Комитет узнавал, по каким причинам продается тот или иной продукт, и если находил нужным, то разрешал. Большей частью не разрешал или давал разрешение с опозданием, когда продукт портился или терял свою ценность.

Одновременно с созданием военных поселений начались большие строительные работы. Неимущие крестьяне, которые раньше уходили на заработки в другие места, теперь не отпускались из округов. Их тысячами ставили на осушение болот, на вырубку лесов, на строительство домов и т.п. И, конечно же, им платили в 2-3 раза меньше того, что получали раньше на поденных работах. Процветала система обсчетов и злоупотреблений. Бытовая сторона жизни солдат из рабочих батальонов была тяжелой. Они питались плохо, получали продукты от обнищалых поселян. Жили по 8 человек, как того требовала инструкция, в одной комнатушке, а если кто женился, то новая семья оставалась жить тут же — в общей тесной каморке.

Военно-поселенческая округа расширялась, увеличивалось число хозяйств и вместе с этим ухудшалось положение поселян, так как земельная норма для каждого хозяйства уменьшалась, а число постояльцев увеличивалось. Некоторые казенные работы, как, например, кошение сена заставляли выполнять бесплатно. Все, что делала администрация военных поселений, было направлено к ограблению поселян. За нарушение многочисленных правил взимали штрафы. Не было такой повинности, которую поселянин не отбывал бы и к тому же он был еще солдатом, а его дети, поступившие в резервный батальон, пополняли поселенный полк округа.

Поселян угнетало многое, но хуже всего была мысль, что навек они останутся солдатами, навек будут в неволе. Они сознавали, что тяжкая, непосильная работа не улучшает их жизнь, а является только средством для декоративного, показного благополучия.

Все, что Аракчеев создавал в военных поселениях, отличалось единообразием. Поселки были типовые. Они вытянулись в шеренгу на одном и том же расстоянии друг от друга. Все дома были окрашены в один и тот же цвет. Дома стояли по ранжиру, как солдаты, без садов, без надворных построек, похожие на этапные пункты. Штабные здания располагались в виде квадрата в центре поселка. Середину квадрата занимал плац. В одном из его зданий ежедневно производили палочную расправу над поселянами. Каждый дом в поселке состоял из двух этажей. В нижнем жили 4 хозяина с семьями, в верхнем — 8 постояльцев. В домах не было печей. Греться и сушить одежду негде было. О нуждах и удобствах поселенного войска не было никакой заботы. Дома строились кое-как, в быстром темпе. Нужно было выстроить к сроку то количество домов, какое было указано. Были они сырые от холода и быстро разрушались. Вдоль дороги между поселками, где расположились полки, на равном расстоянии один от другого стояли каменные столбы, окрашенные в цвет киверов расположенного полка. Вся земля, принадлежавшая округу военных поселений, разделялась равными участками между поселковыми хозяйствами.

Раз в год производился общий инспекторский смотр, на который поселяне являлись с телегами, плугами и скотом. В течение года разные начальники производили свои смотры. К таким смотрам надо было готовиться, а это отнимало время и вносило расстройство в ведении хозяйства, но нужда поселян скрывалась. На время смотра более зажиточные поселяне одалживали свой скот разорившимся. На вопросы начальства о том, как они живут, не имеют ли жалоб, стоявшие впереди зажиточные отвечали «всем довольны», а остальные, хотя и жили в большой нужде, не смели жаловаться. Когда во время смотров все-таки обнаруживались неполадки, нерадивым давали от 50 до 100 ударов розгами. Если степень вины была большая, окружное начальство добавляло от себя от 150 до 300 ударов палками.

Аракчеев был маньяком внешнего лоска. Чистоту и порядок он превратил в самоцель. Личные привычки поселян, даже при исполнении обыденных работ, считались недозволенным произволом, идущим вразрез с установленными инструкциями и правилами. Все поселяне были одинаково одеты. Без ведома Аракчеева никто не имел права что-либо предпринять. Он издал массу мелочных инструкций, регулировавших любую работу. Исполнять инструкции надо было в точности, в противном случае грозило жестокое наказание. Все эти инструкции, правила, положения, наставления страшно угнетали поселян. В одном из своих приказов Аракчеев писал, что нет ничего легче, как быть исправным поселянином: «все ему указано как делать, только надо стараться в точности исполнять».

Аракчеев имел особый взгляд на женщин. По его мнению их существование имело смысл, если они служили для прироста населения. Попутно они обязаны были помогать в ведении хозяйства. Поэтому «бесполезные» женщины изгонялись из военных поселений — их лишали продовольствия. Характерен в этом отношении приказ Аракчеева относительно вдов. Если у вдовы нет сына, который по закону числился принадлежащим военному поселению, или нет дочери, годной для скорейшего прироста населения, или если сама вдова не годна на то, чтобы поселянин выбирал ее в жены, она должна была оставить поселок.