Читаем без скачивания Кот, который смотрел на звезды - Лилиан Браун

— Тогда не существовало ещё электронных массмедиа, — заметил Лайл. — К тому же в девятнадцатом веке люди очень быстро богатели, и внушительная библиотека придавала семье определённый статус независимо от того, читала она книги или нет — скорее всего, нет. Воображаю, сколько неразрезанных листов вам попадается, Квилл.

— Пожалуй, но только не в книгах Марка Твена, они изрядно зачитаны.

— Он приезжал сюда с лекциями, — проговорила Лайза. — Моя прабабушка пылко им увлекалась, не устояла перед его усами. У меня есть её дневник. Страницы потемнели, чернила выцвели, но масса очаровательных записей.

Квиллер сделал в памяти заметку для своей колонки: дневник прабабушки Лайзы Комптон.

Милдред пригласила всех в дом к столу и, когда они принялись за ореховый суп с жареным перцем, спросила:

— Кто-нибудь видел спектакль Клуба жарех? Возможно, это последнее творение Фрэн Броуди. Говорят, ей предложили хорошую работу в Чикаго. Она провела там полмесяца, работала над отделкой старого отеля.

— Плохо дело! — простонала Лайза. — А нет ли средства её здесь удержать?

— Пусть доктор Преллигейт предложит ей руку и сердце. Они часто встречаются.

— Чтобы удержать Фрэн на ферме, ректора колледжа маловато, — сказал Арчи. — Разве что Квиллер сделает ей предложение…

— Арчи, дорогой, налей, пожалуйста, вина, — прервала его Милдред. — А я принесу отбивные.

С поджаренными на медленном огне свиными отбивными были поданы дважды пропечённый картофель, суфле из брокколи и пино нуар. Лайл Комптон произнёс тост:

— В четверг День независимости! Выпьем за гениальную женщину, которая одна, без чьей-либо помощи, вытащила парад Четвёртого июля из терний и вознесла его к звездам!

— Ура! — громко закричали все остальные.

Милдред залилась краской.

— Лайл, я не знала, что вы можете быть таким поэтичным!

— Ответное слово!

— Так вот, наши парады становились сплошь коммерческими и политическими. Последней каплей стали бесплатные сласти для детей и гремящая из рупоров рок-музыка, — и при этом ни одного американского флага! Кто-то ведь должен был топнуть ногой, просто у меня нога оказалась большая!

— Вот какая у меня жена, — с гордостью проговорил Арчи.

— В этом году на параде будут флаги, марширующие оркестры и платформы, а участие в нём примут самые обычные люди, но ожидается и кое-что оригинальное. Спортсмены с гор Мусленда, одетые в форму, пройдут четырьмя шеренгами по пять человек, и каждый понесёт вымпел с одной буквой алфавита. В четырёх шеренгах получатся четыре слова: Право, Честь, Покой и Народ.

— Очень здорово, — похвалила Лайза. — А кто будет главным распорядителем?

— Эндрю Броуди, в шотландском костюме и с волынкой. Он будет шагать впереди полисменов в исторических одеждах и в медленном темпе исполнять патриотические песни.

— Возможно, по той причине, что я урожденная Кэмпбелл, — призналась Лайза, — звуки волынки возбуждают во мне необыкновенные эмоции.

— Платформы готовят Торговая палата, общество «Родители и учителя», рыбаки, владельцы судов и частных пристаней, а также «Друзья шерсти». — Милдред имела в виду новое объединение шерстобитов, прядильщиков и вязальщиков. — Наша наставница — Барби Огилви — очень талантливая женщина. Она учит всех вязать, организовала вязальный клуб и руководит школой вязания для детей. В средней школе её считали немножко дикой, но со временем она утихомирилась. Арчи рассказывал вам, что учится вязать носки?

Квиллер с удивлением взглянул на приятеля:

— Арчи! Почему ты утаил от меня этот секрет?

— А почему бы и нет? Вязание из числа тех увлечений, к которым приходишь, когда достиг зрелых лет, но по-прежнему влюблён.

— Лайл никогда не говорит таких приятных слов, — пожаловалась Лайза.

Наступило короткое молчание, которое Квиллер прервал вопросом:

— А чем удивит нас платформа «Друзей шерсти»?

— Там будут живые овцы, пастух со свирелью, две пряхи и шесть вязальщиков — четыре женщины и двое мужчин, если Арчи согласится. Доктор Эмерсон, хирург, уже дал согласие, ну а если издатель газеты будет сидеть на платформе и вязать носок на четырёх спицах, это очень добавит нам престижа.

Взгляды всех присутствующих обратились на Арчи, но он произнёс:

— Как сказал Шекспир, не хочу, не обязан, не буду.

Его жена понимающе улыбнулась.

После старомодного уолдорфского салата и торта «Чёрный лес» с кофе Лайлу захотелось выкурить сигару, и все трое мужчин сошли по песчаной лесенке на берег.

Первым предметом их разговора стала недавно возникшая небольшая песчаная дюна, которая тянулась вдоль берега на целую милю.

— В один прекрасный день, — предсказал Лайл, — она достигнет высоты в тридцать футов, и наши коттеджи утонут в песке, останутся торчать только каменные трубы. Туристские группы с других планет будут таращиться на эти памятники, а экскурсоводы — разглагольствовать про их ритуальное значение и про то, что трубам поклонялись, чтобы обеспечить изобилие и предотвратить голод.

Квиллер пустил несколько плоских камешков «блинчиками» по гладкой поверхности озера.

— Здорово у тебя получается! — позавидовал Арчи. — Я никогда не мог научиться «печь блинчики».

— Один из немногих моих талантов. Зато я не умею вязать носки.

— Ты обязательно должен проехать на платформе, Арчи, — сказал Лайл. — Я ведь тоже буду — на платформе общества «Родители и учителя». Мы воссоздадим старую школу, с одной классной комнатой, древними партами и досками, пузатой печкой, и наденем костюмы девятнадцатого века. Я буду директором школы во фраке и пенсне, с розгами в руках. Наверняка зрители меня освищут. Только бы не закидали тухлыми яйцами!

Лайл докурил сигару, и мужчины поднялись по песчаной лесенке на террасу, где женщины подозрительно хихикали.

— Квилл, я хотела бы попросить тебя об одном одолжении, — проговорила Милдред.

— Сочту за честь и удовольствие. — Квилл никогда не мог отказать Милдред: она такая искренняя и щедрая, у неё замечательный характер, и она прекрасно готовит.

— Наш парад открывает платформа с живой картиной «Тысяча семьсот семьдесят шестой год, подписание Декларации независимости», а завершает команда велосипедистов. Было бы бесподобно, если бы ты замыкал её на своём великолепном «лежачем» велосипеде!

Квиллер не колебался и секунды:

— Твоя просьба не вызывает у меня особого восторга, но… Я согласен задрать ноги вверх и вертеть педали… при условии, что Арчи будет ехать на вашей платформе и вязать носок.

Глава третья

Как правило, в одиннадцать часов вечера Коко, словно будильник, поставленный на это время, начинал мяукать, возвещая всему миру о том, что пора уже поесть перед сном и выключить свет, и потому поведение кота в их первый вечер в коттедже очень Квиллера удивило. Все трое сидели в темноте на затянутой сеткой веранде, наблюдая, как мерцают светлячки. На веранде стояли мягкие кресла и столовый гарнитур из устойчивого к жаре и холоду пластика, по совету Фрэн Броуди — белого цвета, чтобы подчеркнуть темное дерево стен. Квиллер и Юм-Юм роскошествовали на мягких сиденьях, Коко расположился на обеденном столе, возможно потому, что оттуда удобнее было наблюдать за происходившим в темноте на пляже.

Наконец Юм-Юм стала проявлять беспокойство, что заставило Квиллера взглянуть на часы и объявить: «Угощенье!» Он направился в комнату дать кошкам «кабибблз», и Юм-Юм поспешила за ним, но Коко не двинулся с места. Что-то заинтересовало его внизу, понял Квиллер, что-то, чего я не вижу. Ночь была ясная, звёзды ярко сияли, стрекотали цикады, где-то ухала сова, и с берега доносился плеск ритмично набегавших на песок легких волн. В воздухе не ощущалось ни дуновения, и Квиллер, отправившись в свою спальню-закуток, оставил дверь на веранду открытой. Если Коко надоест, он сам вернётся в дом и ляжет к Юм-Юм на голубую подушку на холодильнике.

Ночью Квиллеру приснился сон. Он всегда видел сны после того, как поест свинины. Мускаунти отделился от штата и стал независимым княжеством, управляемым королевской династией, премьер-министром, кабинетом министров и национальным советом, причём все они были кошками! Сюжет не блистал оригинальностью: на ночь Квиллер читал «Янки при дворе короля Артура», где один из героев предлагал для улучшения существующей политической системы ввести кошачье правление. Королевская кошачья семья во сне Квиллера была умной, забавной и совсем недорого обходилась казне. Квиллер пожалел, что проснулся.

Он обнаружил, что Коко от своей ночной эскапады ничуть не пострадал. Кот обильно позавтракал, после чего принялся атаковать щеколду двери, ведущей на веранду. Тем самым он выражал желание совершить прогулку у Квиллера на плече.