Читаем без скачивания Художественный историзм лирики поэтов пушкинской поры - Елена Жабина

«Историзм в лирике представляет собой обобщенное эмоциональное содержание целых эпох в развитии мировой культуры: «дух» Древней Греции, рыцарского средневековья, Древней Руси. – пишет С. А. Кибальник. – При этом прошлое обыкновенно смыкается с современностью, существуя лишь как дополнительный план или элемент формы»[80].

В книге «Русская античность» Г. С. Кнабе отмечается, что «как идеал и норма античное начало не могло и не должно было слиться с эмпирической действительностью, раствориться в ней; оно противостояло ей как эталон и корректив, как ее возвышенно героизированный и требовательный лик. Но в то же время именно в силу своей функции назидания античные мотивы и образы были призваны воздействовать на действительность, следовательно, и взаимодействовать с ней…»[81]. Кнабе подразделяет античность на так называемую «мягкую» (выражала себя в «легкой», «анакреонтической» поэзии в таких жанрах, как элегия, идиллия или «подражание древним») и героико-назидательную («реализовывалась прежде всего в теориях и художественной практике классицизма – как государственного, имперского, так и революционного, декабристского»[82]).

Культурно-исторический материал прошлого, воплощенный в поэтических текстах, рассматривается исследователями по степени приближенности к той или иной эпохе по своей форме (стилизация под жанровую форму, стихотворный размер и т. д.) и содержанию, то есть насколько исторически верно отражено событие, каковы идеи, заложенные писателем, цель произведения в целом – назидание для современников, пример, достойный подражания, или, напротив, приспособление ко вкусам своего времени и др.

Художественный историзм не обязательно может быть связан с непосредственным отображением исторических и культурных реалий той или иной эпохи или же стилизацией под них. Например, изменениям в истории человеческой культуры подвержены осмысления темы любви, природы и т. д. Но в основе нашей работы рассматривается только исторический материал.

Научное понимание историзма отличается от историзма в художественном осмыслении. Художественному историзму, как правило, свойственен вымысел, то есть то, что создано самим воображением писателя. Сюжет произведения может быть и не доподлинно исторически верным, а вымышленным на основе реальных исторических событий. Однако даже подобный вымысел должен основываться на психологической точности воспроизведения характера человека, его речи, манере общения, характеризующего стиль определенной эпохи. Например, Н. М. Карамзин отвергал вымысел как приукрашивание истории. Он «выработал основу своего исторического метода как синтез логики факта и эмоционального образа “минувших столетий”»[83]. Одним из первых Карамзин пытался передать и общий колорит эпохи, найти связующую нить событий прошлого и в то же время «изъяснить» характеры людей. Его «увлекала эта возможность уже не просто констатировать поступки исторических героев, но психологически обосновывать те или иные их действия»[84].

Отметим, что у Пушкина исторические реалии органически и естественно сливаются с художественным вымыслом. Именно Пушкин доказал право писателя на вымысел. «Но он же… показал, что вымысел вымыслу рознь. Есть вымысел… порожденный авторским воображением без участия Господина факта, и есть вымысел исторически обоснованный»[85]. Иными словами, у каждого писателя, обращающегося к историческому сюжету, могут быть свои вымышленные герои. Но эти герои обязаны мыслить и действовать, как герои подлинные. У каждого писателя реальные исторические фигуры могут произносить монологи и совершать поступки, не отраженные ни в одном историческом документе. Но эти монологи и поступки должны находиться в соответствии с известными событиями и характерами. Пушкин, широко используя художественный вымысел, как правило, опирался на известные исторические документы и факты. Все его произведения, написанные на исторические сюжеты и так или иначе связанные с историей, отмечены печатью историзма, все обстоятельства достоверны, все характеры несут черты своего времени. Например: «Характер Пимена не есть мое изобретение. В нем собрал я черты, пленившие меня в наших старых летописях: простодушие, умилительная кротость, нечто младенческое и вместе мудрое, усердие, можно сказать, набожное к власти, данной ему Богом»[86]. Или такое высказывание поэта: Карамзин в летописях «старался угадать образ мыслей и язык тогдашнего времени: «Мазепа действует в моей поэме точь-в-точь, как в истории, а речи его объясняют исторический характер»[87].

Для художественного историзма также характерно использование в изложении конкретных деталей, присущих определенной эпохе. Конечно, детали в историческом труде не могут играть определяющую роль. Но «без деталей историческое повествование превращается в голую схему, концепционное дерево, лишенное листвы»[88]. Трудность заключается не в том, чтобы пересказать те или иные детали. Надо найти не просто достоверную, но и типическую деталь, не просто яркую, запоминающуюся, но и подтверждающую, подкрепляющую авторскую мысль, авторский вывод. Надо, чтобы эта деталь органически вписалась в текст, стала его неотъемлемой составляющей.

Например, Пушкин не только использует детали, но и обращает внимание на их достоверность. Поэтому он упрекает К. Рылеева по поводу его «Дум» за то, что там во времена Олега упоминается герб России. «Без деталей нет живой истории, есть, может быть, верная, но лишенная души схема. Созданные Пушкиным детали, персонажи, мизансцены – верны, правдивы, историчны»[89]. В статье Ю. Полякова приводится пример из «Евгения Онегина», наглядно подтверждающий эту мысль. Ленский вспоминает отца сестер Лариных, как в детстве он «играл его очаковской медалью». «Два слова, сказанные между прочим, но за ними – целая эпоха. Мы узнаем, в каком столетии происходят события, что Дмитрий Ларин был не только бригадиром, как написано в другом месте, но, оказывается, – и героем Очакова»[90]. Иными словами, детали, выражая общечеловеческие, как бы внеисторические черты, отражают приметы времени. Отметим, что в целом анахронизм не влияет на общую систему миросозерцания описываемой эпохи. Она все равно показывается в правдивом виде. По мнению Вальтера Скотта, анахронизм оправдан, если придает роману живописность и вместе с тем правдивость[91].

Таким образом, под художественным историзмом[92] понимается не столько точное следование историческим фактам, сколько вымысел, основанный, по словам В. Скотта[93], на угадывании примет исторической действительности. Художественный историзм предполагает конкретно-психологическую мотивировку того или иного поступка, характеризующего поведение героя, в духе атмосферы, которая определяет выбранную писателем историческую эпоху. При этом особое внимание уделяется психологической точности в описании миросозерцания и мировосприятия лиц того времени, а также его речевому выражению.

Мы обращаемся к поэтическому переложению истории античности и истории древнерусского государства и России поэтами пушкинской поры. Воплощение библейской истории в поэзии этого периода мы не рассматриваем по нескольким причинам. Проблема библейских мотивов подробно разработана в современных литературоведческих работах[94]. Поэтические переложения книг Ветхого Завета в 20-30-х годах XIX века были насыщены свободолюбивыми мотивами, «постижение внутренних смыслов ветхозаветного текста не входило в область авторских интенций, и религиозно-мистические смыслы, в частности, например, псалма угасли»[95]. Правда, обращение поэтов к библейской истории могло быть связано не только с исторической обстановкой, но и глубоко личными переживаниями. Например, М. А. Дмитриев писал о том, что он обратился к поэтическому переложению псалмов «вскоре после кончины жены, когда все земные утешения были чужды сердцу! В духовных песнях я нашел если не утешение, то, по крайней мере, отраду, заключавшуюся в каком-то живом чувстве другого мира, в чувстве, как будто соединявшем меня с нею»[96].

Образы Древней Греции и Древнего Рима в лирике поэтов пушкинской поры

В лирике поэтов пушкинской поры особое место занимает тема Древней Греции и Древнего Рима.

В основу исторической темы, посвященной двум великим державам античного мира, легли размышления поэтов о дальнейшей судьбе России, связанные с такими событиями русской и зарубежной истории, как Великая Французская революция, Отечественная война 1812 года, Реставрация династии Бурбонов, восстание декабристов на Сенатской площади. Задумываясь над проблемами настоящего и будущего своего Отечества, мастера художественного слова обращались к прошлому, к истокам мировой цивилизации. «Древний Рим с его открытой для наблюдения завершенностью всего цикла исторического развития – от “младенчества” до “старости” и “смерти” был в этом отношении особо притягательным объектом внимания»[97].