Читаем без скачивания Счастье момента - Штерн Анне

Из кухни доносился храп Вольфганга, и Хульда подумала, что чем быстрее Лило смирится со своим положением, тем лучше. Вряд ли оно изменится: ее муж – неквалифицированный заводской рабочий, скоро у них будет ребенок, а потом еще один и еще. Вскоре в этой комнатушке будут спать трое Шмидтов, а через несколько лет – четверо или пятеро. Хульда видела, как такое происходило во многих семьях, которые она навещала. Лило и Вольфгангу некогда будет переживать из-за отсутствия кружев или новой детской одежды. Им предстоит бороться с болезнями, вшами, голодом, горами белья и гнетущей нищетой. Им предстоит зажиматься и экономить, чтобы дать своим детям хоть начальное образование – и в конце концов придется пожертвовать собственными мечтами и амбициями. Такова жизнь, которая их ждет, неотвратимая и беспощадная. Шмидты родились на Бюловштрассе, здесь они и умрут. Если очень повезет, то в старости, но, скорее всего, в расцвете лет, – в родах или от болезни.

Хульда испугалась своих мрачных мыслей. Иногда девушка задавалась вопросом, почему она продолжает помогать семьям из бедных районов, хотя ничего не может изменить? Ответ: потому что она должна им помочь! Потому что у людей только одна жизнь, и они имеют право прожить ее настолько достойно, насколько возможно.

Акушерка глубоко вздохнула. На кухне засвистел чайник, и она заторопилась туда, боясь разбудить Вольфганга. В шкафу над плитой она нашла посуду и одну банку с чаем и одну – с кофезаменителем из цикория, положила ложку заварки в кружку с отколотой ручкой и залила кипятком. Потом осторожно, стараясь не разлить, отнесла кружку в спальню и поставила на комод, остужаться.

Хульда пододвинула саквояж к изголовью кровати и потерла руки, чтобы их согреть.

– Что ж, посмотрим, что вытворяет наш маленький проказник, – сказала она с напускным весельем.

Глаза Лило засветились от радости. Удивительно, но какими бы бедными и несчастными ни были люди, рождение ребенка для большинства из них означало одно: счастье.

– Хотелось бы мне знать, мальчик это или девочка, – тихо сказала Лило.

Рассмеявшись, Хульда достала из саквояжа инструменты.

– К сожалению, этого слуховая трубка нам не скажет, поэтому придется немного подождать.

Она задрала ночную рубашку и ощупала беременный живот.

Лило с тревожным видом следила за каждым движением, пока Хульда не закончила и не похлопала ее по руке.

– Все замечательно. С последнего осмотра ребенок не перевернулся, он послушно лежит головой вниз. Можно сказать, что он на финишной прямой. – Хульда положила руку Лило на живот и погладила его. – Ваш малыш хорошо развит, он большой и сильный. Думаю, он почти готов появиться на свет.

Она снова приложила слуховую трубку к животу, закрыла глаза и прислушалась. Вот оно – рядом с тихим сердцебиением матери галопировал ровный и сильный пульс ребенка.

– Он правда в порядке? – спросила Лило.

– Да, – подтвердила Хульда, убирая слуховую трубку. – Его маленькое сердечко стучит образцово. У вас в животе послушный малыш, который знает, что от него требуется.

– Хотела бы я тоже это знать, – со слезами на глазах пробормотала Лило. – Но я понятия не имею! Мысль о родах приводит меня в ужас! По ночам я почти не сплю, потому что все время думаю о том, как это больно…

Хульде были хорошо знакомы страхи первородящих матерей.

– Со всеми так, – сказала она и бережно отвела волосы с лица взволнованной Лило. – Но как только роды начнутся, вы сразу поймете, что делать – тело само подскажет. Вам останется лишь следовать этим подсказкам. Да и я буду рядом.

– Вы придете сразу, как я позову? – спросила Лило.

Хульда кивнула.

– Конечно. Отправьте на Винтерфельдтштрассе одного из соседских ребятишек, я сяду на велосипед и примчусь так быстро, что вы и пикнуть не успеете.

После этих слов девушка вспомнила о спущенном колесе. Нужно побыстрее с ним разобраться! Вздохнув, она подоткнула Лило одеяло и встала с кровати. Следует поспешить: сегодня ей предстояло навестить еще двух беременных. Они на меньшем сроке, чем Лило. Пешком на это уйдет гораздо больше времени, чем на велосипеде…

– О, вам уже пора? – спросила Лило, и в ее голосе промелькнуло разочарование. – Знаете, – добавила она, – мне ужасно скучно. Вольфи почти нет дома, а когда есть, то спит. Я все понимаю, но мне очень не хватает компании. Я не из тех, кто любит одиночество.

– А с соседками вы не ладите? – поинтересовалась Хульда и прикусила себе язык. Не следует наводить Лило на мысль о том, чтобы выйти в коридор – ведь тогда она увидит опечатанную дверь!

Лицо Лило просветлело.

– Госпожа Шенбрунн, живущая напротив, очень добра. Время от времени мы болтаем у нее на кухне или если встречаемся на улице. Но я давно ее не видела…

– Вам следует придерживаться постельного режима, – сказала Хульда, хотя обычно она советовала беременным совершать медленные прогулки и потихоньку что-нибудь делать, чтобы отвлечься. Но сейчас она чувствовала, что новости о соседке из квартиры напротив могут вызвать у Лило нежелательное волнение. – Выпейте чаю, немного почитайте. – Хульда кивком указала на комод, где возле кружки лежали два старых, потрепанных выпуска какого-то модного журнала. – Скоро компания у вас будет и день и ночь.

Про себя она подумала, что в компании новорожденных детей многие женщины чувствует себя такими же одинокими, как Лило, если не больше. Новоиспеченные отцы частенько не выдерживают заточения в квартире и детского плача по ночам – и сбегают, предпочитая проводить немногое свободное время в пабах, а не мерить шагами тесную квартиру, держа в руках кричащий сверток. Матерям, оставшимся один на один с тяжелой повседневностью, приходится без посторонней помощи справляться с малышом. Но сначала нужно вытащить этого малыша из перепуганной матери целым и невредимым. Ждать осталось недолго, Хульда видела это своим опытным взглядом.

– У вас еще не было выделений? – спросила Хульда, закрывая саквояж. Девушка с недоумением посмотрела на нее, и тогда Хульда добавила: – Вы не замечали на нижнем белье слизистых или, может быть, кровянистых выделений?

Лило покраснела и кивнула, опустив глаза.

Хульда мысленно вздохнула. Германская империя распалась, но после десятилетий ханжеского вильгельминизма женщины не могут воспринимать биологические процессы своего тела как нечто естественное. Отсюда и берутся страхи. Если женщине не позволено осознавать, что происходит с ее телом, то как ей осознать что-то столь ошеломляющее, как роды? Иногда Хульде хочется встряхнуть своих подопечных, попросить их открыть глаза и познать себя, воспринимая свое тело как союзника, а не как врага. Но Хульда знала: многие просто не поймут, что она имеет в виду.

Она терпеливо объяснила:

– Выделения говорят о том, что родовые пути открыты, а значит, роды не заставят себя долго ждать. Попросите мужа позаботиться о том, чтобы чистые полотенца были у вас в избытке.

Лило кивнула и помахала на прощание рукой. Хульда заметила, как обручальное кольцо врезается ей в мякоть пальца. Этой девушке не исполнилось и двадцати, а она уже завела семью. Хульда не столь молода, ей уже двадцать шесть и… Нет! Она, как всегда, решительно отогнала от себя эти мысли. Нет смысла думать о собственной бездетности. Хульда всегда запрещала себе даже малейший намек на грусть.

«Быть может, когда-нибудь…» – подумала она и решительно направилась к двери.

– Лило? – На пороге она обернулась. – Позовите за мной, как только вам что-нибудь понадобится.

Помахав на прощание, Хульда тихо прошла через кухню и темный коридор. Стоило выйти на лестничную клетку, как ее взгляд упал на опечатанную дверь квартиры напротив. На ум пришли слова Лило: «Но я давно ее не видела…» Что могло произойти?

Пожав плечами, Хульда спустилась по скрипучим ступенькам и торопливо прошла мимо шумной детворы, теснившейся между мусорными баками, и свободно бегающих по двору кур. Небо еще сильнее заволокло облаками. Следующая беременная, которую Хульда собиралась навестить, жила во Фриденау. Придется сесть на трамвай, чтобы успеть туда вовремя…