Читаем без скачивания Смерть в редакции - Роберт Голдсборо

— Вам доводилось видеть газеты Макларена? — поинтересовался я.

— Нет, но я кое-что слышал и читал о них, — ответил Вульф, осушив губы прикосновением носового платка. — Вы, однако, коснулись весьма важной стороны дела. Имеется ли поблизости место, где продают иностранные газеты и газеты, выходящие не в Нью-Йорке?

— Всего в нескольких кварталах отсюда, — сказал я.

Прожив столько лет под одной крышей с гением, я тем не менее не устаю поражаться, как человек, голова которого нашпигована познаниями в истории, философии, антропологии, кулинарии, взращивании орхидей и множеством других вещей, как эта ходячая «Британская энциклопедия» может не знать элементарных вещей о городе, в котором обитает. Однако следует учесть, что Ниро Вульф покидает дом из бурого известняка еще неохотнее, чем отклоняется от установленного раз и навсегда распорядка дня. Для Вульфа поездка в автомобиле, даже если за рулем — я, акт отчаянной, граничащей с безрассудством смелости. И в тех редких случаях, когда мой босс отваживается на столь опасную экспедицию в дебри Манхэттена или даже за его пределы, то, сидя на заднем сиденье нашего комфортабельного седана, он цепляется за кожаную петлю над окном, как за вытяжное кольцо парашюта.

Вы думаете, он сам собирался покинуть дом? Нет. В полный опасностей мир предстояло шагнуть мне.

— Узнайте у мистера Коэна названия газет, издаваемых Яном Маклареном, — произнес Вульф, покончив с первой бутылкой пива и с вожделением поглядывая на вторую, готовую к закланию жертву. — Я хотел бы увидеть как можно больше его изданий.

— Вижу, что ваши литературные интересы радикально меняются, — заметил я.

— Возможно, я буду приятно изумлен, — буркнул он. — Однако сильно сомневаюсь, что такое произойдет. Кстати, когда будете беседовать с мистером Коэном, не забудьте пригласить его на ужин сегодня. Если он не может сегодня — мы приглашаем его слишком поздно, — пусть присоединится к нам завтра или в начале следующей недели.

Обычно Вульф приглашает Лона Коэна на ужин, когда хочет получить от него информацию. Лону это, само собой, известно, но он ничего не имеет против, так как предоставляемые им сведения полностью компенсируются сенсационными материалами, которые он публикует на основании расследований Вульфа. Кроме того, Лон высоко ценит как кулинарный талант Фрица, так и прекрасный коньяк, неизменно появляющийся на нашем столе, когда Лон делит с нами трапезу.

Однако я недоумевал, с какой стати Вульф вдруг захотел встретиться с журналистом. У нас на руках не было ни одного серьезного дела, если не считать расследования по просьбе Гершмана (впрочем, это вымышленное имя) — оптового торговца бриллиантами, один из работников которого имел слишком липкие руки. Но Вульф с нашей с Солом помощью решил эту головоломку, и уже завтра я должен был встретиться с Гершманом, чтобы проинформировать, у кого из его работников чересчур глубокие карманы.

Так все-таки почему Лон получает приглашение? Я рассудил, что это как-то связано с Маклареном, поскольку Вульф возжелал познакомиться с газетами этого субъекта. Но будь я проклят, если пойду на унижение и стану задавать вопросы, заранее зная, что ответа все равно не получу, так как гений уже скрылся за книгой Теркеля «Хорошая война». Мне оставалось только вернуться к пишущей машинке и посланию любителю орхидей из Иллинойса.

Покончив с письмом, я набрал номер Лона и, услышав ответ, спросил:

— Как себя с утра чувствуешь, лучше, чем вчера?

— Так себе. Серединка на половинку. Принял решение жить одним днем. — В его голосе начисто отсутствовала обычно столь присущая ему жизнерадостность.

— Рад, что ты снова ожил. Но я звоню по делу. Вернее, по двум делам. Во-первых, мистер Вульф хочет узнать, сможешь ли ты сегодня вечером поужинать с нами? Если не сегодня — то завтра?

Лучшее предложение, которое я получил за много-много недель, — сказал Лон, по-настоящему воспрянув духом. — Сегодняшний вечер меня вполне устроит. Но по какому поводу встреча?

— Понятия не имею. Не пялься в зубы дареному коню. Прежде чем я перейду ко второму вопросу, признаюсь, что я рассказал человеку, который платит мне жалованье, о неком лице шотландского происхождения, проявляющем интерес к «Газетт». Мне казалось, что моему боссу можно доверять. — Сказав это, я покосился на Вульфа. Однако за раскрытой книгой не наблюдалось никакого шевеления.

— Ничего страшного, — кисло произнес Лон. — Об этом скоро узнает весь город. Переходи к делу номер два.

— Можешь дать мне список газет, которые издает Макларен в США и в других странах? Мистер Вульф выразил желание ознакомиться с ними.

— Будь я проклят! — фыркнул Дон. — Не знаю, почему он решил так бездарно тратить время? Впрочем, это его проблема, а может быть, и твоя. Что касается, меня, то я могу дать тебе кучу названий этих листков. Но проследи, чтобы твой босс перед чтением принял противорвотное.

Лон, не задумываясь, выдал мне названия газет, выходящих в Англии, Шотландии, Канаде, Австралии, Новой Зеландии, и добавил по одной, издаваемой в Детройте, Денвере и Лос-Анджелесе. Я поблагодарил его и напомнил о приглашении на ужин.

— О'кей, у меня есть список газет Макларена, — сказал я, обращаясь к обложке книги, скрывающей от меня Вульфа. — Я отправляюсь на сафари, чтобы отловить пару-другую из них. Лон говорит, что вам надо подготовиться к суровому испытанию. Вы выдержите его?

Не получив, как и ожидал, ответа, я отправился в кухню, где Фриц колдовал над приготовлением мусса из лосося и омлета с грибами и сельдереем на ленч. Пообещав вернуться к началу трапезы, я вышел на залитую утренним солнцем улицу и направился на восток к Седьмой авеню. По Седьмой я протопал на север до Сорок второй, на которой к востоку от Таймс-сквер, как я знал, находился газетный киоск. Там нашлись экземпляры американских изданий Макларена: лос-анджелесская «Глоб Америкен» и детройтская «Стар». Кроме того, в киоске оказались лондонская «Геральд» и торонтская «Баннер». Парень за прилавком сказал, что может заказать для меня и остальные, но я отказался, рассудив, что Вульф с трудом сможет переварить и то, что я купил.

Все газеты, кроме торонтской, оказались таблоидами[6], а их первые полосы заставили бы позеленеть от зависти не только «Дейли ньюс», но и саму «Нью-Йорк пост». В издании из Лос-Анджелеса почти всю первую страницу занимал заголовок: «КОПЫ ЗАЯВЛЯЮТ: НАСИЛЬНИКА-УБИЙЦУ ЗАСЕКЛИ В ЛОНГ-БИЧ!» Кроме этого вопля, на первой полосе нашлось лишь место для широкой красной полосы с выигрышными номерами последней лотереи. Первая полоса детройтского листка одновременно утверждала и вопрошала двухдюймовыми буквами: «СОВЕТЫ ТАЙНО ПЛАНИРУЮТ ЯДЕРНЫЙ УДАР ПО АФГАНИСТАНУ?!» Под этим заголовком красовалась фотография феноменально грудастой блондинки в обтягивающем свитере. В подписи к снимку было сказано, что дама смело выбежала во время бейсбольного матча на поле стадиона «Тайгер», чтобы расцеловать игрока первой базы. Заголовок лондонской газеты полностью занимал первую полосу. «МЭГГИ, МЭГГИ, ВЫЙДИ ВОН!» — ЛЕЙБОРИСТОВ СЛЫШЕН СТОН» — возвещал он.

Домой я вернулся, когда еще не было часа дня. Вульф все еще был припаркован за своим столом. Его лицо скрывала книга. Похоже, он не пошевелился за время моего отсутствия, разве что нажал на кнопку звонка, чтобы потребовать пива.

— Охотник снова дома! — провозгласил я, опуская пятифунтовую пачку печатной продукции на его письменный стол. Детройтское издание я положил сверху, рассчитывая, что отягощенная бюстом блондинка даст ему наиболее полное представление о стиле журналистики по Макларену.

Вульф отложил книгу и недовольно покосился на мою добычу, не прикасаясь к ней.

После ленча, — сказал он, и я был с ним полностью согласен. Каждый, кто хоть немного способен оценить важность процесса питания, понимает, что перед приемом пищи следует избегать отрицательных эмоций.

Глава 3

В особняке из бурого известняка существует железное правило: не обсуждать дела во время еды. Поглощая лососевый мусс и омлет, я размышлял про себя, к какой категории Вульф относит проблему Макларена — к категории дел или к простому курьезу. Дважды я упоминал имя издателя и дважды Вульф ясно давал понять — вопрос Макларена относится к группе дел, так как он отказывался говорить об этом человеке и продолжал разглагольствовать об архитектурной тенденции, которая проявляется в отходе от «аскетического стиля» и возврате к «орнаментальному украшательству».

Когда нашими усилиями омлет был уничтожен и мы вернулись в кабинет, чтобы выпить кофе, Вульф приступил к изучению газет, положенных мной на его стол. Я наблюдал за гением. Перед моим взором промелькнула серия недовольных гримас: Вульф жевал губами, слегка потряхивал головой, а однажды даже пожал плечами.