Читаем без скачивания Выбор натуры. роман - Сергей Шикера

Сараев пожал плечами.

– Чем-то расстроены? – поинтересовался таможенник.

Сараев откровенно рассказал о своих материальных затруднениях. Демид выложил перед ним две стодолларовые купюры и сказал:

– Вернете, когда сможете.

Потом он купил белого вина, и они пошли к Сараеву.

Сидевшая на веранде с журналом соседка Наташа, увидев Демида в мундире, не сводила с него глаз, пока они поднимались по лестнице и шли до двери.

У Сараева Демид был четвертый или даже пятый раз, но с тем же любопытством, что и в первый, прошелся по комнате, заглянул в спальню, вышел на балкон и в конце концов остановился напротив отделанного карельской берёзой комода со стоявшим на нем «Телефункеном»; нежно пройдясь ладонью по крышке приёмника, снял с нее бронзовый бюст.

– Странно: Чехов, и без пенсне.

– Это Дзержинский, – сказал Сараев. – Купил на Староконном, орехи колоть.

Он сходил на кухню и принес стаканы.

– Мне что-то расхотелось пить вино, – вдруг заявил Демид.

Сараев поднял на него вопросительный взгляд.

– А что это за девица на веранде?

– Наташа. Соседка. Она немножко того, – Сараев постучал пальцем по лбу.

– Я воспользуюсь, если не возражаете, – сказал Демид и вышел.

В середине минувшей весны, сырым черным вечером этот странный человек остановил Сараева возле филармонии. Лицо было знакомое; однажды они столкнулись в дверях у Миши Сименса – реставратора и торговца трофейными немецкими приёмниками. В этот раз, нагнав Сараева, Демид протянул ему руку со словами: «Здравствуйте. Можно с вами познакомиться?» Хорошо выбритый, прилично одетый, слегка выпивший. Сараев пожал мягкую ладонь, и они представились друг другу. «А могу я вас сразу попросить об одолжении?» – сказал, смущенно улыбаясь, новый знакомый. Человек в затруднительном положении, почему бы не помочь, подумал Сараев и согласился. Тогда Демид предложил ему кое-куда подъехать, недалеко. Это Сараеву понравилось уже меньше, но застенчивая благожелательность и мольба в глазах просителя обезоруживали. На попытки Сараева узнать, куда и зачем, Демид уклончиво отвечал: «Не бойтесь, всё в порядке! Для вас это тоже будет приятным сюрпризом, увидите…» Сараев и мысли не мог допустить, что причиной была какая-то его известность, но кроме как связать просьбу со своим режиссерским прошлым, ему ничего не могло прийти в голову. Он согласился. Демид поймал такси и привез его в Мукачевский переулок, где они вошли в один из больших новых домов; поднялись на седьмой, кажется, этаж. Открыла им женщина, которую Сараев успел увидеть только со спины – так быстро она исчезла. До слуха Сараева донеслись недовольные нотки, но Демида это ничуть не смутило. Он быстро провел Сараева по коридору просторной, со вкусом отделанной и, судя по всему, небедной квартиры, и они вошли в большой уютный кабинет с камином, книгой на пюпитре возле окна и негромко звучавшей музыкой. Навстречу им с дивана поднялся худощавый, средних лет человек болезненного вида, назвавшийся Алексеем, и который, по мнению Демида, был как две капли воды похож на Андрея Сараева. В этом, собственно, и заключался смысл визита. Ни хозяин, ни гость восторгов Демида не разделили, да и особой похожести, сколько он их не науськивал друг на друга, не обнаружили – так, некоторое сходство. Они поглядели друг на друга, смущенно поулыбались, перекинулись несколькими фразами, и Сараев откланялся. Еще тогда во всём этом предприятии ему почудилась какая-то темная изнанка. Месяца два спустя он столкнулся лицом к лицу с Демидом на Итальянском бульваре, и тот потащил его в ресторан в Отраде, где, едва сдерживая слезы, сообщил о недавней кончине друга Алексея. Сараев вспомнил тусклую улыбку названного близнеца, то, как он сидел на краешке дивана, втиснув сложенные ладони между коленями, и его вдруг осенило: а ведь сходством, так поразившим Демида, Алексея наверняка наделила его смертельная болезнь. И, вероятно, уже на последней стадии. Но тогда каково же было ему, умирающему, видеть радостное возбуждение товарища и невольно участвовать в его странной и даже кощунственной затее!.. После вечера в Отраде Демид стал время от времени навещать Сараева, и как-то раз привез ему кое-что из вещей покойного Алексея: два костюма, несколько рубашек, легкие летние туфли и кашемировое пальто – всё новое, по уверению Демида, ни разу не надеванное. У Сараева и без того после их встреч оставалось неприятное ощущение, что ему отведена роль замены, а тут он даже растерялся, но отказаться от подарков не решился.

– Кино снимаете? – спросил таможенник, входя и потирая руки.

– Нет, что вы! И не начинал.

– Да? А мне показалось столько времени прошло… Когда злоупотребляешь этим делом (он ногтем постучал по стакану) все координаты сбиваются. Иногда, после некоторых эксцессов, это даже радует. Как-то освежает, что ли. Вам такое ощущение знакомо?

Сараев пожал плечами.

– Насчет «радует» и «освежает» вряд ли. Но какое-то обновление… да, что-то есть…

Они помолчали. Сараев пожалел, что пригласил Демида. В подвале можно было хотя бы по сторонам поглазеть, а паузы в разговоре заполнялись шумом и музыкой.

– И на какой вы теперь стадии?

– ?

– Ну, насчет фильма.

– Да как вам сказать… Всё на той же. Нужен сценарий, а его пока нет.

– У меня был один знакомый писатель. Эконома такого не знали? – спросил гость. – Эконом это фамилия. Румынская, что ли? Почему тогда не Экономеску?.. Ну, ладно. Не слышали о таком?

– Нет.

– Вот он, наверное, смог бы вам что-нибудь написать. С фантазией человек. Мне у него один рассказ запомнился. Про некоего ребе Элиягу. Или Элияху, как правильно? Вообще-то на самом деле он был русским чи вкраинцем, но с юных лет выдавал себя за еврея. Тянуло его к ним. Считал, что вся сила и мудрость только у них. И так он отлично в этом деле натаскался, что никаких подозрений ни у кого не вызывал, а в конце позапрошлого века приехал в Одессу уже готовым раввином и поселился где-то на Слободке. И вот он решил соорудить себе голема. Очень уж силён он был во всей этой каббалистике. В общем, вымахал у него такой амбал метра за четыре ростом, а тут как раз сон в руку: девятьсот пятый год, погром. Снимает он это чудище с цепи и приказывает: давай, друже, вперед, защищай наших. Вот тут-то истинная природа наружу и полезла. И вместо того чтобы оборонять синагоги, голем пошел их крушить. А в конце еще и прибил своего создателя, когда тот решил его урезонить. Ничего так повесть, я с интересом читал. Задумано неплохо, но исполнено вяло. И название совсем никуда. «Одесский Голем». Сухо как-то. Почти как «Одесский вестник». Ну и финал подкачал. Я бы, например, сделал так, чтобы этот голем-антисемит встретил другого голема, но уже от настоящего раввина. Вот это была бы кульминация. Встречаются они лоб в лоб где-нибудь на Пантелеймоновской возле Привоза. Первый второму говорит: «Скажи „кукуруза“» (между прочим – хорошее было бы название), и понеслась. Представляете? Битва титанов. Фонарные столбы, деревья с корнем, трамваи, или что там тогда было?.. конки?.. Всё через улицы летает, Привоз по швам трещит… Феерия!

– А разве голем умел говорить?

– Ну, этот умел бы. Более совершенная модель. Кстати, чем вам не сценарий? Предложите вашему продюсеру. Эконома этого я давно не видел, но, если надо, найдем. Покупайте права – и вперед. А-а-а, да, понял, не годится, вам что-то камерное нужно. Жаль. Интересно, куда он подевался? Писатель. Раньше я его часто в городе встречал, – Демид окинул взглядом комнату. – Хозяйка вам нужна. Я вот тоже холостяком остался и теперь медленно, но верно погружаюсь в хаос. Хотите, с племянницей познакомлю?

– Спасибо, – сказал Сараев. – Только мне сейчас как-то не до этого. Да и вообще… тут один не знаешь…

– А я не просто так. Я за ней приданое еще дам. Серьёзно. На фильм, конечно, не хватит, но какое-то время весело пожить – вполне.

– Тогда я подумаю, – отшутился Сараев, как всегда несколько теряясь под хмельным безмятежно-ироничным взглядом таможенника.

Наташа принесла коньяк. Не поднимая на Демида глаза, она поставила бутылку на стол и выложила рядом сдачу. Демид собрал деньги и высыпал в карман ее халата; потом обнял высоко за талию, довольно крепко прихватив снизу большую грудь, и заставил выпить с ними рюмку, после чего ласково выпроводил за дверь со словами: «Ты тут присматривай за Андреем Андреевичем…»

Вернувшись в комнату, он сказал:

– Вы вот холостяк, одинокий и еще крепкий мужчина. Рядом девка в самом соку, и даже более того. Как насчет близких контактов четвертой степени? неужели не было такой мысли? Скажите честно.

– Я же говорил, она немного того, – ответил Сараев. – Не совсем в своем уме.

– Да, я заметил. Так это же скорее плюс. Зачем вам ее ум? – Демид вздохнул. – Жаль, что вы такой моралист. А то могли бы с вами прикурить сигару с обоих концов – так это, кажется, называется в Южной Америке. Эх! Тянет иногда на что-нибудь такое, неординарное… И время от времени приходится себя отпускать, отдавать нечистому нечистое.