Читаем без скачивания Взрослые игры. Пиковая дама (СИ) - Ошун Рати "Рати Ошун"

– Как я рад! – подхватил под бедра, поднял и несколько раз покрутил. – Ты насовсем? – добавил уже серьезно, опустив обратно на землю.

– Насовсем, – улыбнулась и привычным жестом тыкнула указательными пальцами в ямочки на щеках. – Никуда больше не уеду.

– Тогда пошли знакомиться, – бесцеремонно обхватил за талию и поволок к воде.

Она пыталась  сопротивляться, но против упрямства Дениса Борисова приема не было. Ника не могла его победить ни в чем.

***

– Сиди спокойно, – смеялся Денис, нависая над подругой. Он увлеченно щурился и со всей ответственностью намазывал сметану на сгоревшее лицо. Они так и не переоделись после пляжа, он в шортах, она в купальнике. Платье на мокрое решила не надевать.  – Сама виновата, надо было кремом намазаться.

– Я не успела, – ворчала Ника.– Ну хватит, ты все уже намазал! У тебя. кстати, плечи сгорели! Так что давай сюда остатки!

Отобрала у него баночку. Смеясь, парень послушно сел на стул. Подцепила сметану и принялась медленно размазывать. Мысли не отпускали. Впервые за целый день они остались одни. Её пальцы медленно скользят по широким, покрасневшим от солнца плечам. Она чувствовала, как глубоко он дышит, как иногда вздрагивает от холодного прикосновения.

– Ника, – первым нарушил тишину Денис.

– Что? – эхом откликнулась и, наслаждаясь каждой мышцей под своей ладонью провела по спине.

– Ты вернулась насовсем. А там, в Лондоне, кто-то остался?

Остатки сметаны соскользнули с пальцев на пол. О чем он? К чему эти вопросы? Сгоревшие щеки пылали еще сильнее, сердце вновь разогналось. Она тянула с ответом, поставила пустую баночку на стол и обернулась.

– Кто? – приблизилась и замерла рядом, глядя в голубые глаза. – Кто у меня мог остаться в Лондоне?

Ему не требовались ответы. Денис давно научился понимать её без слов, фильтровать вот такие вот обходные маневры и попытки уйти от ответа. Сильная рука на талии, рывок и она уже у него на коленях.

– Сметана, – глаза в глаза. Что может быть нелепее? У нее все лицо в сметане, но они так близко. что смущению нет места.

– Сметана в Лондоне? – улыбнулась.

– На губах. Сметана, – шепнул и накрыл её губы своими.

Она и мечтать не могла, что все будет так. Сразу. Просто. Как всегда между ними. Как будто не Ника ехала к нему из Лондона, полная надежд, а все это время они оба бежали друг к другу, отчаянно хотели встретиться и, наконец, столкнулись. Им не нужно ничего больше. Никаких слов, интриг, тайн, бывших девушек и парней. Никаких метаний. Забыв обо всем на свете, Ника растворялась в поцелуе, наслаждалась каждым мгновением и впервые с момента приезда поняла – дома. В его руках, целуя эти губы, она дома. Обхватила шею, тут же вляпалась в сметану, но не обратила никакого внимания. Язык коснулся губ, девушка послушно их приоткрыла и впустила его. Игра стала в разы интереснее, горячее. Она не помнила, когда последний раз вдыхала и отрывалась ли от него вообще. Слишком хотела быть рядом, еще ближе, чем сейчас.

– Я скучал, – шептал между поцелуями. – Безумно скучал.

– Я тоже, – отвечала, схватывая ртом воздух, – безумно.

– Ты будешь со мной? – снова поцеловал, прижал к себе так крепко, что стало жарко.

– Уже с тобой. Всегда, – ответила тяжело дыша. – В Лондоне никого нет. И быть не могло. Там нет никого лучше тебя.

– Моя, Ника. Моя, – шептал, как сумасшедший. Только их в этой палате двое. Умалишенных, только что упавших вместе на кровать, перемазанных в сметане и совершенно безумных. Он целовал шею, медленно спускался к груди. Не мог остановиться, да этого и не нужно. Ей не нужно. Соскользнула с плеча бретелька купальника, за ней вторая. Впервые Ника ощущала себя так остро нужной, впервые без одежды ей было жарко, впервые низ живота стянуло острым возбуждением.

Дэн целовал её грудь. Медленно, наслаждаясь каждым миллиметром. По очереди обвел языком заострившиеся соски и сорвал с её губ первый стон.

Он отрезвил его. Парень поднялся выше и навис, осторожно поцеловал.

– Прости, я слишком спешу, – шепнул тихо, – если не хочешь, мы остановимся.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Не останавливайся, – обхватила шею, окончательно перемазав руки в сметане, и притянула к себе. – Я люблю тебя...

– Ты меня обогнала с признанием, – легкое недовольство на перепачканном сметаной лице, да, теперь белая маска была у обоих. – Пощады не жди.

И её не было. Никакой пощады. Только новые, сводящие с ума ласки. В тот день Ника узнала, что её грудь – это сексуальная ахиллесова пята. Один поцелуй, нежное покусывание и тело предает. Дрожит от желания. А парень неумолимо спускается ниже, целует животик, находит маленькую родинку в виде звездочки и нежно ласкает языком, потом прикасается губами и чуть втягивает в себя бархатистую кожу.

Хорошо, что отца и брата нет дома. Можно не сдерживать стоны, кусая до боли губы. Она сначала пыталась, потом перестала. С ним невозможно сдерживаться, хочется открыться на максимум, отдать всю себя без остатка. Каждую частичку, каждую эмоцию и каждую вспышку.

Ника потерялась в нем, в этом человеке, в собственной комнате, в этом мире. Медленное движение языка, он нежно касается самого сокровенного. Он там, где никто и никогда не был. Там, куда она могла пустить лишь его одного.

Денис еще не умелый любовник, но все компенсируется бесконечной нежностью, радостью встречи и безумием гормонов в её голове. Он чувствует, быстро понимает, что нужно делать и через мгновение Ника дрожит всем телом, выгибается и вцепляется в его волосы, вжимая в себя. Умоляя не останавливаться то ли  вслух, то ли мысленно. Только не прекращай это безумие.

Девушка слабеет и откидывается на влажное покрывало. Оно уже в мелких пятнышках сметаны, внизу немного в её соках, его точно придется постирать. Но глупые мысли вылетают из головы мгновенно, как только Дэн снова накрывает своим телом сверху. Улыбается, но нет сил поднять руки, чтобы тыкнуть пальцами в ямочки.

– Я буду нежным, не бойся меня, – шепчет тихо и коротко целует в губы.

Она понимает всё. Разводит ноги шире, позволяя теплой головке коснуться себя. Денис действует медленно, лаская проводит о промежности. Ника пытается расслабиться, но все еще напряжена. Первый раз. Её первый раз так близко. Так спонтанно, а тут еще эта сметана.

Внизу влажно после оргазма, она готова его принять. Он чувствует это и входит. Быстро, но не глубоко.

Острая боль. Ника стискивает зубы и жмурится. но сдерживает крик.

– Все, – снова поцелуй. Он больше не двигается внутри, просто наклоняется и целует напряженное лицо, размазывая по своему остатки сметаны. Целует губы. – Посмотри на меня. Открой глаза.

Послушалась.

– Больно, – одними губами.

– Один раз. Больше больно не будет. Расслабься. Если напряжешься, больно будет мне. Ты слишком узкая. Доверяй мне, Ника. Доверяй, – снова целует и начинает двигаться.

Медленно внутрь. Мысль, что ему может быть больно, заставляет расслабиться. Она принимает его в себя до конца. Вошел и замер, глядя в измазанное сметаной лицо с широко открытыми карими глазами.

– Ты как? – чуть улыбается.

Прислушалась к своим ощущениям.

– Хорошо. Очень хорошо,– улыбка вернулась на её губы.

– Ммм, теперь мне нравится твой настрой.

Движения более смелые, но все еще осторожные. Пару раз боль возвращалась, но не такая резкая, и её тут же сносило волной ощущений. Новых, необычных и безумно приятных. Ника хотела сжать его плечи, но руки соскальзывали с них, заставляя хвататься снова и снова.  Он больше не останавливался, только ускорял тем, наполняя её собой раз за разом. Резче. Глубже. Тихо то ли дыша, то ли рыча ей на ушко. Она что-то говорила, но не разбирала слов.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Все скопившиеся эмоции выплеснулись наружу. Все, что таилось в душе. Все, что они хотели сказать друг другу рухнуло сразу на обоих вместе с яркой, как летнее солнце, волной удовольствия. Последний рывок внутрь. Теперь он точно внутри неё. Его часть внутри неё.