Читаем без скачивания Дневник дзен-террориста. 2013—2015 - Валерий Михайлов

Наиболее оскорбительным по отношению к любой святыне выглядит здравое к ней отношение.

К участникам ВОВ у нас примерно такое же отношение, как к пластиковым новогодним елкам: К празднику их извлекают на свет, наряжают, устраивают рядом с ними застолье, водят вокруг хоровод, а потом убирают в чулан до следующего года.

Сильное государство необходимо для защиты человека… от хорошей жизни.

Перефразируя не помню уже кого, замечу: Мне глубоко насрать, от имени ли толпы (демократия) или по решению кучки «хозяев страны» (диктатура) мне запрещают то, что с точки зрения свободного человека является моим личным делом. В случае существования таких запретов сам факт их существования говорит о рабовладельческом характере общества.

Принципиальный человек похож на гигантскую галапагосскую черепаху. С одной стороны, панцирь из принципов защищает его от интеллектуально-нравственных ударов; с другой – делает неповоротливым. А став слишком тяжелым, он делает человека неспособным его носить. Черепаха в такой ситуации умирает от голода – это основная причина смерти галапагосских черепах.

ПОГОВОРИМ О РОДИНЕ

В отличие от малой родины (родины с маленькой буквы), «любовь» к которой определяется нашими животными инстинктами приматов, Родина (с большой буквы) существует исключительно в виде некоего абстрактного барина в головах людей со стадно-холопским мышлением. И если отбросить мешающие увидеть суть явления пафос и «красивые» слова, то в сознании холопа стадного Родина – это некий абстрактный господин, дающий все (что у того есть) своему холопу в обмен на службу и защиту его интересов зачастую ценой жизни холопа. Стремление быть хорошим холопом называется патриотизмом. При этом в сознании холопа российского Родина чаще всего представляется добрым господином, которому служит злой управляющий государство.

От абстрактного господина-Родины неотделима его материальная собственность в виде подвластной Родине территории с ее ресурсами и стадом-населением, в котором у каждого холопа есть свое законное место. И пусть холопу не всегда удобно на своем месте, зато он психологически спокоен благодаря скученности (ее еще называют сплоченностью) образующих стадо единиц. Эмоциональное стремление сохранить это ощущение комфорта получило название любви к Родине.

Поэтому, оказавшись вне своего стада, холоп начинает испытывать беспокойство, как и любое другое стадное животное, отбившееся от стада. Испуганное блеяние отбившейся от стада скотины получило название ностальгия.

В отличие от стадного холопа человек социально свободный функционирует вне понятия Родины, так как он (по определению) не признает над собой никакого господина, и смысл своей жизни он видит в чем угодно, но только не в служении кому-нибудь. При этом в случае необходимости он будет, пусть даже ценой жизни, отстаивать свою свободу, свой образ жизни и свою собственность. Государство в обществе свободных людей – это не надсмотрщик и не господин, а нанятый менеджер для поддержания порядка и создания и защиты наиболее благоприятных для жизни человека условий.

При этом в зависимости от ориентирования в системе разум-инстинкты человек будет в той или иной степени привязан к своей малой родине. Свободный и от территориальных инстинктов человек вообще не имеет ни малой родины, ни большой. Его дом – планета Земля, а его место там, где ему хорошо.

Подобная позиция вызывает у холопов лютую ненависть потому что, с одной стороны, свободный человек легко отвергая главный смысл жизни холопа (служению господину), как бы заявляет тому, что служение, а это главный предмет гордости холопа, для него ничего не стоит; с другой стороны жизнь свободного человека – это жизнь вне стада с необходимостью думать своей головой, что для холопа является самой ужасной из возможных перспектив.

Отсюда и тотальная вражда свободных людей и холопов.

Патриотизм – это идеология тоталитарных сект.

Была б моя воля, я бы вычеркнул литературу из числа школьных предметов, так как вынужденное изучение в столь юном возрасте литературных «шедевров» гарантированно вызывает у нормального школьника интеллектуальное несварение с последующим стойким оптовым отвращением к серьезной литературе, а нередко и к чтению вообще. Что же до таких ритуальных деяний, как анализ произведений с написанием сочинений по этому поводу, то они приносят пользу разве что членам секты критиков и литературоведов, позволяя им неплохо существовать за счет паразитирования (так как за пределами секты их труд нахуй никому не нужен) на литературе.

Вместо этого я бы ввел исключительно добровольный и обязательно платный факультативный курс читательской игры, где чтение книг преподносилось бы, как увлекательная игра, напоминающая кладоискательство (хороший текст надо еще найти среди кучи словесного порожняка). На этих факультативах участники игры хвастались бы друг перед другом своими находками, делающими их умнее (и, следовательно, эффективнее в борьбе за место под солнцем), открывающими целые новые области для приложения сил или приносящими удовольствие от самого чтения.

Человечество в своем развитии в принципе достигло того уровня, при котором государство, как таковое, является тормозящим дальнейшее развитие пережитком прошлого. А так как главной опорой государства является устаревший «средневековый» менталитет граждан, оно в целях самосохранения всячески старается навязать людям те или иные вариации на тему средневекового мышления, заворачивая их (в зависимости от ситуации) в «передовую» или «традиционную» обертку.

Сейчас люди массово не читают по той же причине, по которой не ездят поголовно на лошадях: появилась масса прикольных альтернатив.

Было бы хорошо, если бы идиоты вообще перестали читать. В этом случае на чтиво для идиотов исчез бы спрос, и издателям волей-неволей пришлось бы издавать качественную литературу для «читательской элиты».

Именно массовость превращает любое искусство в тупого клоуна для дебилов.

Скромность – это довольствование объедками с жизненного стола.

Официальная история – это попытка за счет определенным образом выстроенной ретроспективы убедить людей в том, что нынешнее положение дел является закономерным и, в принципе, наилучшим.

Один из аргументов против проституции выглядит так: женщина становится проституткой не от хорошей жизни, а потому что других вариантов у нее нет, поэтому проституцию надо запретить. При этом запретителям не приходит в голову, что, следуя этой логике, своим запретом они лишают женщину последнего шанса. И что ей в результате, в петлю лезть?

«Мы не должны уподобляться животным!» – говорят моралисты, выступая против свободного секса ради удовольствия, не понимая своими набитыми моралью и догмами мозгами, что, во-первых, мы – животные; а во-вторых, что чисто репродуктивный секс с установленным правилами (социальными нормами или законами природы) партнером – это чисто животное поведение, нехарактерное разве что для некоторых высших животных. А раз так, то «не уподобляться низшим животным» означает заниматься сексом ради удовольствия наиболее приятными для нас способами.

В человеческом обществе свобода, как в животном мире секс: сначала до нее необходимо дорасти, а потом суметь отвоевать.

Политкорректность и гуманизм – это та же евгеника, но с ориентацией на худших.

ФУТУРОЛОГИЧЕСКИЙ БРЕД

Недавно в комментарии к записи в «Вконтакте» меня спросили, как я отношусь к корпорациям. Тогда я написал что-то маловразумительное. Теперь у меня созрел более или менее внятный ответ.

На мой взгляд, мир, которым управляют корпорации – наилучший из наиболее вероятных вариантов обозримого будущего.

Наилучший потому, что для появления свободного общества необходимо критическое количество людей с менталитетом свободного человека, не терпящего над собой никакого хозяина, будь то бог, родина, общество или иная структура. Свободный человек должен жестко пресекать любые попытки навязать ему те или иные правила его частной, не отражающейся на других свободных людях, жизни. Выходящие за рамки частной жизни отношения свободных людей должны строиться на взаимовыгодном, минимально (то есть на действительно необходимом уровне) притесняющем свободы отдельных членов образовавшегося сообщества соглашении исполнять кодекс правил общежития, как наиболее оптимальный на данный момент времени.

Подобное общество отлично описал Александр Розов в утопическом Меганезийском цикле произведений. Например: http://proza.ru/2008/03/16/62. К сожалению, в обозримом будущем Меганезия так и будет оставаться прекрасной утопией по причине отстало-средневекового менталитета подавляющего большинства населения планеты.