Читаем без скачивания История Бастилии. Четыре века самой зловещей тюрьмы Европы. 1370—1789 - Семён Дмитриевич Ахшарумов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
О парижском парламенте
В первое время, то есть при германских королях, парламентом называлось всякое политическое собрание, в том числе и Марсово поле или mallum; впоследствии же парламентом именовался королевский двор. Он состоял из главных вассалов герцогства Франции, из прелатов и главных королевских сановников. Таков был парламент при Филиппе Августе (1180–1223) и при Людовике Святом (1226–1270). Собирался он два раза в год, а именно: в Троицын день и в День Всех Святых (1 ноября), и в его ведении находились дела политические, финансовые и судебные. Постановления же этого древнего парламента назывались olim.
Преобразование парламента при Филиппе IV (1285–1314)
Филипп IV дал парламенту совершенно новое устройство: дела политические он передал в ведение Государственного совета, называемого тогда Большим советом (Grand conseil или Conseil étroit); дела финансовые – Счетной палате (Chambre des comptes), а дела судебные оставил в ведении парламента. Таким образом, он преобразовал его в настоящее судилище. Дела, поступавшие в парламент, разделялись между тремя палатами или камерами, из которых состояло это учреждение. Дела, прямо подлежавшие рассмотрению парламента, поступали в так называемую палату Прошений (chambre des requêtes); дела же по апелляциям на низшие суды сначала поступали в Следственную палату (chambre des enquêtes), производившую по ним предварительное расследование и затем передававшую их для окончательного решения в Большую или Тяжебную палату (grande chambre или chambre des plaidoiries), которая впоследствии, а именно после того, как Людовик XII велел вызолотить ее потолок, стала называться Позолоченною палатою (chambre dorée).
Таково было вначале распределение дел между парламентскими палатами.
Легисты
Выше уже было сказано, что двор короля, состоявший прежде исключительно из баронов и прелатов, назывался парламентом. Эти бароны и прелаты были по праву рождения членами парламента и два раза в год являлись на заседания для разбора дел. Преобразования Филиппа IV не лишали их этого права, но в этом отношении мало-помалу произошла важная перемена. Уже в XIII в. в парламенте большим влиянием стали пользоваться легисты, то есть люди, знакомые с римским правом, изучение которого стало тогда распространяться во Франции.
Короли, видя в этом поддержку своей власти, поощряли этот процесс, и легисты, называемые также юристами, юрисконсультами, а также рыцарями закона (chevaliers es lois), вскоре сделались советниками королей. Уже при Людовике Святом они имели большое влияние на законодательство.
Сначала, однако, положение их в парламенте было весьма унизительное. Они должны были садиться на самую нижнюю ступень скамьи, чтобы дать возможность высшим феодальным сеньорам, садившимся на верхние ступени той же скамьи, совещаться с ними, не сходя с места. Специальное изучение римского права распространялось все более и более; процессы, решавшиеся на основании этого права, становились все запутаннее и запутаннее, причем во время производства тяжбы очень часто прибегали к выражениям, совершенно непонятным для феодальных сеньоров. Последние, чувствуя свою беспомощность, стали удаляться из парламента, а вместе с этим усиливалось влияние легистов, этих людей науки, и кончилось тем, что они одни стали заседать в парламенте. Особенным влиянием они пользовались при Филиппе IV. Он даже учредил в Париже особую палату Прошений, предназначенную для разбора дел на основании писаного, то есть римского права, которого придерживались в Лангедоке[7].
Наиболее выдающиеся легисты: Ангерран де Мариньи, Гийом де Ногаре, Пьер Флоте, Раваль де Прель, Пьер де Латильи с величайшей энергией работали с целью возвысить королевскую власть. Изучая римское право, они прониклись убеждением, что воля короля есть живой закон, и выразили это следующим образом: «Si veut le roi, si veut la loi»[8]. Неограниченная власть короля, которого они почитали изображением Бога на земле, была их принципом, к осуществлению которого они стремились. После Филиппа IV началась феодальная реакция, и легисты подверглись жестокому преследованию, но в конце концов одержали победу. Те же убеждения руководили парламентами, Счетными палатами и Государственным советом, и мало-помалу дворянство было совершенно устранено из этих учреждений, и его место заняли легисты.
Карл V (1364–1380) уступил парламенту старинный дворец Людовика Святого, и следует думать, что с того времени заседания парламента стали постоянными. Это было благодетельное нововведение, устранявшее медленность в парламентском делопроизводстве, а до тех пор некоторые дела тянулись там по двадцать лет и более.
Этот же король предоставил парламенту право по собственному своему выбору замещать вакантные места, а до того времени короли назначали юрисконсультов на каждую отдельную сессию. Короли покровительствовали парламенту, и вскоре члены его были освобождены от уплаты податей и от других повинностей.
Карл VII в 1453 г. учредил при парламенте Уголовную палату, которую называли Chambre criminelle de la Tournelle, потому что не было у нее постоянного личного состава, а он состоял из членов других палат, назначаемых туда по очереди (tour-à-tour). Сыну Карла VII Людовику XI парламент обязан введением несменяемости парламентских должностных лиц.
К сожалению, один из следующих королей, а именно Людовик XII, допустил продажу парламентских должностей. Ему в этом подражал преемник его Франциск I. Так как за эти должности платили очень много, а король нуждался в деньгах, он и увеличил личный состав парламента до 120 человек, а при вступлении на престол Людовика XI он состоял не более чем из ста человек.
Еще при первых королях дома Валуа роль парламента была чисто судейская, и на этом поприще он пользовался большим авторитетом и внушал к себе уважение, но парижский парламент сумел постепенно приобрести также и политическое влияние. Он считал себя представителем парламента того времени, когда это учреждение ведало и делами политическими, и этот взгляд старался распространять в обществе. При этом парламент очень ловко воспользовался одной формальностью, которую должен был соблюдать при издании ордонансов, то есть
