Читаем без скачивания Гений из Гусляра (Рассказ) - Кир Булычев

– А может, это не просто вода, – произнес Адик, – а спецвода. Она только кажется водой.

– Где же он ее берет? – спросила Эсти.

– Наверное, скважину прорыл. Выкопал и качает. А никто ее от воды отличить не может. И мы в дураках, а он в Москве секрет продаст.

Эсти отрицательно покачала головой.

– Так не бывает, – сказала она.

Наверху открылось окно, и тетка Эльвира, которая вдруг проснулась от предчувствий, высунулась и завопила на весь двор:

– Ты у меня только поугоняй, поугоняй!

Пришлось бежать.

Эсти пошла в лес, она ночами порой ходила повидаться с родителями, иногда и поохотиться с ними, а Адик решил, что пора отдать свой секрет старшим. Он все же был членом семьи и понимал, что если утаишь, а потом все откроется, наказывать будут его.

Дядя Преторий Лаубазанц принимал ванну, но племянника, который сказал, что у него срочные новости, к дяде пропустили.

Дядя считал, что с подопечными надо быть строгим, но нельзя доводить детей до отчаяния. Пускай на что-нибудь надеются. Весь город знал, что Леша собрал машину из консервной банки, а это было неправильно, это нарушало порядок. У человека должна быть машина соответственно его положению и бабкам, в смысле деньгам. А Леша был бедный. Лешу надо было поставить на место.

И вы можете себе представить, какая буря поднялась в справедливой душе дяди Претория, когда Адик заявил, что машина – обманка. Никакой машины нет, а есть детская игрушка, которая ездит на воде. Ха-ха, как говорят французы!

Эти презрительные слова не означали, что дядя Преторий не заинтересовался. Еще как заинтересовался. Он всегда гордился тем, что его нюх не подводит. Почуял – значит, было что чуять. И нет ничего удивительного в том, что он на следующее утро лично явился к сараю Леши Куплинга, который там кое-что изобретал, чтобы сгонять на машине к озеру Копенгаген. Машины надо испытывать в сложных условиях.

– Значит, ездим? – спросил дядя Преторий, не поздоровавшись.

Его живот навис над Лешей, который сидел на корточках рядом с машиной, и закрыл солнце и небо.

– Ездим, – вякнул из-под дяди Леша.

Ему бы сейчас сказать, как Диоген римскому солдату: «Отойдите, вы мне солнце загораживаете». Но Лешенька из школьной программы помнил, как печально закончилось все для Архимеда.

– Слухи ходят, – сказал дядя, – что машина у тебя неполноценная.

– Неполноценная, – согласился Леша.

– Шутки с водой позволяешь.

– Разве это шутки? – ответил Леша.

– Специальная вода, говоришь?

– Кому как.

– Замена бензину?

– Это вам Адик сказал?

– Какой Адик? Какой такой Адик? Ты мне мою семью не задевай. Мой Адик в школу ходит, ученым-мученым будет, не то что мы с тобой, необразованные...

Дядя Преторий задумался, не слишком ли он нажал на необразованность Леши. И принял решение.

– О присутствующих не говорят, понимаешь?

Леша понял, что Архимеда из него не получится. Поэтому поднялся и отошел шага на два.

Как же, подумал он, этот Адик догадался, что у меня в баке вода налита? Ведь никто об этом не знал... А может, это Эсти? Эсти ему давно нравилась, то есть занимала его. Не зря ведь Миша Стендаль о ней статью написал «Взращенная свободной». Правда, центральные органы ее не заметили. Может, это и к лучшему. Если бы Эсти не понравилось, что ее изучают, могла получиться трагикомедия.

– Покатаемся? – спросил дядя Преторий.

– Я за вами заеду, – ответил Леша.

– И не обманешь?

– Вас разве обманешь?

– Ты прав, юноша. Старого Лаубазанца еще никто не обманул. Я у себя на дворе буду в шахматы играть. Старость не радость, ходы стал забывать, понимаешь?

Туша дяди Претория ушла, а Леша занялся машиной дальше. Многое еще в ней надо и хотелось улучшить и подтянуть. Жаль, что с деньгами плохо. И бедным человеком быть плохо.

Когда он выехал со двора, то увидел Веронику Павловну. Вероника Павловна шла из школы, усталая, хоть и провела всего два урока. Вероника Павловна была преподавательницей, потому что ее мама была преподавательницей, и бабушка была учительницей, а тетя Зоя воспитательницей в яслях. Но эту работу Вероника Павловна не выносила, учеников боялась, а коллег не жаловала. Да и они ей платили тем же. Все время приходилось о них думать, переживать и беспокоиться. Ведь нелюбовь тоже требует нервного напряжения, и кровь Вероники Павловны всегда была накачана адреналином, как у спринтера или домушника.

Вот и сейчас Вероника Павловна шла к Адику Лаубазанцу, чтобы поговорить с его родительницей. Растила Адика мать-одиночка Вилена Макбетовна, но ей помогали все остальные Лаубазанцы. Помощи не хватало, потому что Вилена, женщина крутозадая и вялая, все ждала, что к ней возвратится неверный и легкомысленный Хачик. А Хачик уже жил в Аргентине и преподавал там танго в ночных кабаре. Он был сказочно красив, женщины вешались ему на шею, но он не верил в бесплатную любовь. Поэтому уже построил себе небольшую гасиенду и проводил фиесту на кондиционированной веранде.

Вам может показаться, что в этой истории слишком много недействующих, но задействованных лиц. Я говорю о них больше, чем надо, а потом забуду.

Так вот, обещаю вам, что никого из них не забуду. Я не уверен, что всем найдется место на этих страницах.

Леша кратко гуднул, чтобы Вероника Павловна поняла, что это именно он. Вероника поняла это задолго до того, как он гуднул, и сердце ее странно замолотилось. С трудом она сделала вид, что ничего стоящего ее внимания не происходит. Мало ли кто ездит по нашим улицам? Честной девушке прохода нет!

– Подвезти? – спросил Леша, хотя ехал навстречу Веронике Павловне.

– Дойду сама.

– Может, скажешь, что ты на меня рассердилась? Или мне это показалось?

– Вам ничего не показалось, лицемер! – отрезала Вероника Павловна. – Я не желаю быть членом вашего гарема. Я думала... я ждала каждый день встречи с вами. Я думала, что я одна в вашем сердце, но вы сами признались в том, что я для вас не больше чем одна из знакомых, которых вы меняете, как загрязненные перчатки.

К этому времени машина остановилась и поехала задом, чтобы не отставать от Вероники Павловны.

– Я ничего не понимаю, – взмолился Леша. – Но у меня нет гарема. Вы можете проверить у меня в комнате.

– Гаремы у себя в комнате не держат, – сказала Вероника Павловна. – И не надо издеваться надо мной. Какой еще гарем в комнате!

Обиделась Вероника Павловна несусветно и принялась, окончательно разминувшись с Лешей, рассуждать, как честная девушка может отомстить такому донжуану и гаремному типу.

А когда такая целеустремленная девица, которая в унижении черпает высокое достоинство и потому должна быть унижена, стремится к мести, считай, что месть уже случилась, и ужасная.

Расстроенный Леша подъехал ко двору, в котором играл в шахматы дядя Преторий.

Он смотрел на доску, а за его спиной полукругом стояли клевреты, которые при каждом его ходе начинали цокать языками и восхищаться, что такой умный человек почтил своим присутствием их ничтожный двор. А напротив дяди Претория сидел совсем ничтожный человек Игнат Матвеевич, кандидат в мастера по шашкам, и совершал зевок за зевком. Дело в том, что он был должен дяде Преторию шестьсот долларов и не мог расплатиться иначе, как проигрывая ему по десять партий на дню. Уговор был обратный обычному. Награждался десятью долларами не выигравший, а проигравший, так что дядя Преторий был уверен, что на ближайшие дни у него будет постоянный достойный соперник, который всегда будет повержен после отчаянной борьбы.

Лешенька сказал машине:

– Подожди, дорогая.

Машина тихо ответила:

– Только недолго, дорогой.

И хоть мы с вами знаем, как работает магнитофон, впечатление было оглушительное. Сам Леша поддавался очарованию мягкого голоса. Поэтому ответил:

– Не беспокойся.

– Ах, кто к нам пожаловал, – обрадовался дядя Преторий. – Ты, оказывается, слово умеешь держать?

– Вы хотели покататься, – сказал Леша.

– Подожди, успеешь. Давай сначала в шахматы сыграем.

– А мне хотелось...

– А ну, Игнат, вали отсюда, не мешай.

Игнат встал и тихо сказал:

– Минус восемьдесят.

– Нет, семьдесят, в восьмой партии ты чуть было ничью не сделал, а ты ведь знаешь, как я этого не люблю.

Игнат был чуть горбат, податлив и азартен.

Леша смотрел на него и думал: «Неужели я тоже таким же буду? И сходство есть».

– На что играем? – спросил кто-то из клевретов, желая угодить патрону.

– Да, кстати! – Дядя Преторий был сама невинность. – Так просто даже Каспарян не играет. Он тоже деньги берет. Сколько хочешь с меня взять?

– А вы, если выиграете, машину отнимете? – спросил Леша?

– Слово нехорошее: отнимете! Я еще ни у кого ничего не отнял.

– А если я выиграю?

Толпа клевретов покатилась от хохота, поднимая тучи осенней пыли. Сухая осень выдалась в этом году.