Читаем без скачивания Надежда Ростона - Эленора Валкур

Воображение живо нарисовало меня гордо парящей на совковой лопате, в развевающемся мешке из-под картошки (из него платье для спектакля и делали), и в остроконечной шляпе… Картинка, конечно, колоритная, но явно не для слабонервных. Кроме того, шляпы все равно нет, левитировать я способна только мелкие предметы, а усидеть на черенке лопаты без седла будет, пожалуй, проблематично.

Поэтому пришлось остановиться на образе «девочка-доярка» – заплела две косички и перекинула их на грудь, обтянутую расписным сарафаном длиной до щиколоток. Из-под подола торчали ноги в берестяных шлепанцах. На этот нехитрый наряд остатков скудных сбережений едва хватило. И вот она перед вами – Мия Погорельская собственной персоной!

Без четверти по полудню на площадь городской ратуши сбежалось народу – не протолкнуться! Заявки подали около тридцати человек, но на каждого кандидата приходилось пять-шесть болельщиков, сочувствующих и просто любопытных.

Все толпились у главного входа, нервно покусывая губы, теребя одежду или неестественно хохоча от любой, даже самой сомнительной, шутки приятеля.

Я внимательно, если не сказать подозрительно, приглядывалась к каждому (всё же годы подполья давали о себе знать). Контингент собрался самый разношерстный. От элегантных немолодых дам в бархатных платьях с серебряной или золотой вышивкой, увешанных фамильными безделушками, до простых смертных, многие из которых с виду напоминали обычных бродяг. Так что мой маскарад пришелся очень даже к месту.

Занудный распорядитель в парадной ливрее с лицом, словно утром он проглотил морского ежа, уже почти охрипшим голосом выкрикивал имена кандидатов из списка.

Те поднимались по каменным ступеням ратуши, которые по случаю торжественности момента застелили красным ковром, и, дрожа, исчезали в распахнутых настежь кованых дверях. Что происходило с ними потом, история умалчивает, но после испытания, видимо, предусматривался другой выход, так как никто из претендентов назад не вернулся.

Я знала, что моя фамилия где-то в конце списка, но очередь двигалась гораздо быстрее, чем можно было предположить, поэтому, услышав «Мия Погорельская!», я вздрогнула.

Мандраж подкрался незаметно, удобно устроившись где-то между пупком и подбородком… На деревянных ногах я поднялась по ступенькам, прошла вдоль длинного, плохо освещенного коридора, увешанного портретами членов городского совета разных времен.

По указанию пожилого служителя поднялась на второй этаж и нерешительно отворила массивную деревянную дверь «Голубого Зала» с огромной надписью наверху «ОТБОРОЧНЫЕ ИСПЫТАНИЯ».

Происходящее живо напомнило мне недавнюю защиту диплома: длинный деревянный стол, покрытый алым сукном, и скучающие лица комиссии. Судя по их кислому выражению, на самородок из провинции они не наткнулись.

Членов магической лиги было трое. Старец с длинной бородой – теоретик, как пить дать. По лесам и кладбищам долго с такой растительностью не побегаешь – в лесу будет за коряги цепляться, на кладбище – репей собирать. Скорее всего, сидит где-нибудь в лачуге, обложившись фолиантами, и сочиняет одну из тех зубодробительных книг, по которым натаскивали нас с Тайном.

Зубодробительными они были не только по содержанию (не люблю заумные вещи, все ведь можно описать простым языком), но и по весу – если хорошо стукнуть, от зубов и вправду мало что останется.

Второй член комиссии – прямая противоположность первому, общего – только пол. Мужчина лет сорока, крупный брюнет с косичкой, на кисти руки – шрам от ожога. Практик. Возможно, даже боевой маг.

И последняя – женщина средних лет – копна каштановых волос с седой прядкой и фарфорово-белая кожа. Насчет нее у меня никаких соображений не было, может, она, вообще, секретарь.

– Мия Погорельская? – не поднимая глаз от списка, вяло произнес брюнет с косичкой.

– Ага.

Старичок с отсутствующим видом кивнул в сторону маленькой стальной коробочки со стеклянным окошком, в котором вдоль делений лениво покачивалась стрелка.

Ясно. Одно деление – один квант. Это энергетическая единица, «эквивалентная силе стандартного заклинания телекинеза на квадратный сотень поверхности тела объекта воздействия со стандартно заданными величинами массы и объема, необходимой для его перемещения на десять сотней по поверхности со стандартным коэффициентом трения».

Брр… Ужас, какой! Неужели я это еще помню? Формулировки магистр Белоний, наш с Тайном наставник, вдалбливал до механического воспроизведения. А придумывали их одуванчики вроде этого бородатого дедушки.

Приборчик, кстати, интересный и дорогой. Шкала в нем выставлялась разная, в зависимости от нужной чувствительности, так как сила, по крайней мере, в теории, потолка не имеет. Называлась эта штука «Магиметр Фалта». У нас был такой – как иначе понять, кто из семьи Даром обладает? Сгинул при пожаре, как и все остальное.

– Девочка, представь, что можешь сдвинуть этот предмет только силой мысли, – едва не зевая, попросила женщина, – и двигай.

Я честно думала сдвинуть «этот предмет» на пару сотней, но не рассчитала. Недостаток практики дал о себе знать. Переборщила.

Прибор слетел со стола и больно стукнул по лбу дремлющего старичка в мантии. Женщина подняла магиметр с пола, потрясла им и без лишних нежностей швырнула обратно на стол. Я скосила глаза – стрелка ушла за сто делений и так там и осталась.

Нда… Об этом нужно было подумать – его настраивали на самую высокую чувствительность, чтобы выявить малейший всплеск магии, а я по нему со всей дури – удар, равносильный кувалде. Сбила им всю настройку. Теперь его только мастер починить сможет, а оставшихся кандидатов придется по старинке проверять, рамкой и маятником.

– Извините… – выдавила я. За свой идиотизм было очень стыдно.

– Ничего, деточка, – растеряно пробормотал старичок, – вы прошли во второй тур. Вас будут ждать в Летней Резиденции шестого цветыня, – и замахал руками, давая понять, что аудиенция закончена.

Золотистая ткань просто ласкала кожу. Сегодня последняя примерка, завтра это великолепие будет готово. После портнихи я пошла к обувщику, прикупила роскошные сандалии из сплошных ремешков и легкой подошвы за пять лунов, а оставшиеся пол-луна потратила на позолоту для этих самых сандалий.

Я радостно вздохнула – подаренная Дасмой год назад зеленая брошка-ящерка и легкий шелковый зеленый палантин подчеркнут мои кошачьи глаза и завершат картину совершенства.

Вчера я осветлила на тон и без того светлые волосы, чтобы увеличить контраст с платьем, зато все остальное – натуральное. Жаль, Эстан такую красоту не увидит, хотя королева ежегодно присутствует на официальной части выпускного вечера своей подшефной школы, так что вполне можно помечтать, что и принц приедет с ней вместе – мечтать же не вредно? До выпускного оставался один день.

С утра почему-то школа стояла на ушах. Спросонья я не поняла, откуда столько шума, и, не раскрывая глаз, спросила Дасму:

– Там что, карнавал душевнобольных? Закрой ставни, мне фанфары спать мешают!

– Спа-аать?!!! – возмущенно заорала Дасма. – Полдень на носу, в школу половина королевского двора съезжается. Наш оркестр с утра щеки рвет, репетирует. Её величество торжественный прием благотворительный проводит по поводу выпускного! Сама, говорят, будет.

Меня пружиной выбросило из кровати. А вдруг… я хоть посмотрю на него… по старинному праву котов при дворе. Я же больше ни на что не претендую, правда?

– А твои источники не в курсе, кто еще из Семьи приедет? – самым безразличным тоном спросила я.

Дасма сделала вид, что вопрос действительно задан из праздного любопытства. Мы вместе четыре года, поэтому не надо объяснять, когда стоит промолчать. Она пожала плечами и нарочито небрежно сообщила:

– Точно не знаю. Говорят, королева малышку Синну с собой берет. Может принц Эстан еще подъедет. Через две чашки нас выстроят на площади, вот тогда и будет видно.

Две чашки! Я увижу его через две чашки!!!

Как и следовало ожидать, нас выстроили в ряды у парадного входа заранее, нарядив предварительно в мантии выпускников. Промариновали делений сорок.

Когда робкое недовольство учащихся, изнывающих от жажды и голода, холода и жары, комаров, физической усталости и отсутствия зрелищ, уже грозило обернуться настоящим бунтом, грянули, наконец, фанфары.

На площадь выскочили два лакея в красных ливреях (обычно они работали магистрами физического развития и труда, сменив квалификацию только на день выпуска), раскатили ковровую дорожку до высокой трибуны, пышно украшенной яркими лентами и цветами, а на растяжке между двумя кленами заигрывал с легким весенним ветерком напутствующий лозунг: «В добрый путь, дорогие выпускники!».

К дорожке подкатил запряженный четверкой вороных роскошный золотой экипаж в сопровождении лощеных гвардейцев на рослых, серых в яблоко, скакунах. «Лакеи» распахнули дверки. Из экипажа выпрыгнула снежно-белая лохматая собачонка. Она забегала вдоль дорожки, нетерпеливо потявкивая.