Читаем без скачивания Кузькина мать Никиты и другие атомные циклоны Арктики - Олег Химаныч

Для проверки конструкций корпусов новых кораблей некоторые их секции и конструкции установили на надводных опытовых кораблях. На некоторых из них в режиме якорной стоянки работали механизмы, а также отдельная аппаратура. На подлодках испытывалось нештатное оборудование и вооружение. Всего опытовых средств противоатомной защиты насчитывалось 17.

Мощность взрыва оценили в 32 килотонны.

Надводные корабли получили повреждения разной степени. Ударная волна помяла котельные кожухи, шахты вентиляции и дымовые трубы. Наибольшие деформации получили надстройки. По заключению комиссии, все надводные корабли сохранили боеспособность.

Другое дело с подводными лодками. С-84, которая оказалась ближе всех к эпицентру, лишилась части легкого корпуса, получила постоянный крен и не могла уже ни погрузиться, ни всплыть. Б-20 смогли поднять на поверхность двумя 400- тонными килекторами — она приняла 600 тонн воды внутрь корпуса из-за нарушения герметичности всей забортной арматуры. Остальные лодки сохранили боеспособность, хотя некоторые из них имели сильно помятые легкие корпуса.

Испытатели провели замеры и официально объявили, что «взрыв вызвал незначительное и кратковременное радиоактивное заражение района Карского моря в восточном направлении до полуострова Ямал». Насчет района Карского моря до полуострова Ямал, возможно, так и было. В остальном информация оказалась ложью. Радиоактивное заражение в районе губы Черной было сильнейшим. За последующие полвека оно ослабло, но так и сохранилось в опасных для жизни пределах до наших дней.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Торпеда Духова

К апрелю 1954 года в Советском Союзе уже были испытаны образцы авиационных ядерных бомб большого, среднего и малого калибров, которые могли быть единично выделены флоту. Но это все же являлось оружием ударной авиации. Требовалось и чисто корабельное средство.

В условиях ядерной войны подлодки, скрытые и защищаемые толщей морской воды, имели бы явное преимущество перед надводными кораблями. По этой причине командование в первую очередь поставило вопрос о размещении атомного оружия на подводных лодках. Однако в таком случае габариты боевых зарядных отделений торпед должны быть много меньше, чем у авиационных атомных бомб. К слову, первая американская ядерная бомба имплозивного типа «Толстяк» имела диаметр полтора метра, а стандартный размер торпеды в три раза меньше. В этом и заключалась основная сложность перехода от авиационного атомного оружия к морскому — ядерные боеприпасы на флоте могли быть использованы в относительно малогабаритном корабельном оружии.

Разработчики зарядов, например В.И. Алферов, предлагали увеличить размеры торпед, а моряки, напротив, уменьшить габариты заряда, даже в ущерб его мощности. Так появились два проекта торпед с «ядерной начинкой». «Алферовская» торпеда выходила калибром 1550 мм, весом 40 тонн и длиной за 23 метра! А стандартная торпеда укладывалась в калибр 533 мм, вес порядка 2–3 тонны и длину около 8 метров. Вторая особенность, которую следовало учитывать — для доставки ядерного боеприпаса больше подходили не электрические торпеды с аппаратурой самонаведения, а прямоидущие дальноходные парогазовые. Оба проекта всесторонне изучались и прорабатывались. В итоге конструкторы согласились с доводами моряков.

Главным конструктором новой торпеды, получившей шифр Т-5, стал Г.И. Портнов. Для нее предназначался малогабаритный ядерный заряд — РДС. Такие устройства первоначально разрабатывались специалистами КБ-11 под руководством Ю.Б. Харитона. Теоретическую разработку ядерного боевого зарядного отделения (ЯБЗО) готовили Е.И. Забабахин и М.Н. Нечаев, конструкторскую — В.Ф. Гречишников. Главным конструктором всего проекта стал трижды Герой Социалистического Труда H.Л. Духов.

Личность Николая Леонидовича Духова может служить примером того, какие блестящие инженеры и организаторы были вовлечены в программу создания ядерного оружия, которое испытывалось на Новой Земле. Но не только. Его судьба — еще и свидетельство удивительных коллизий в жизни русского инженера, а также несуществующей ныне фанатичной преданности стране, которой Николай Леонидович отдал все свои силы и талант.

Он родился в 1904-м в Украине, в семье бывшего ротного фельдшера. Учился в сельской школе, затем в классической мужской гимназии. Любопытная деталь — в гимназии хорошо преподавали иностранные языки, и впоследствии Николай Леонидович владел английским, французским и немецким. Диплом об окончании гимназии он получил в тревожном 1920-м, и затем за шесть лет сменил множество специальностей — был секретарем сельского комитета бедноты, агентом продотряда, заведовал районными избой-читальней и загсом, работал в райземлесе и даже резчиком свеклы на местном сахарном заводике.

В 1926-м по решению заводского комсомольского собрания Николаю Духову вручили путевку на рабфак Харьковского геодезического и землеустроительного института, а уже после окончания рабфака его рекомендовали «для зачисления без испытания» на механический факультет Ленинградского политехнического института. Здесь он обучался на кафедре «Автомобили и тракторы».

Инженерная стезя будущего трижды Героя Социалистического Труда академика Духова началась на ленинградском «Красном путиловце» (ныне — Кировский завод): здесь он прошел путь до главного конструктора, участвовал в создании первого советского легкового автомобиля «Ленинград-1», конструировал приспособления для массового производства трактора «Универсал», занимался модернизацией танка Т-28, а потом сам предложил технический проект новой машины — тяжелого танка КВ-1 («Клим Ворошилов»). В войну будущий создатель первой советской атомной торпеды возглавлял конструкторские разработки на эвакуированном в Челябинск танковом производстве, а после войны руководил созданием как новой бронетехники, так и тракторов.

Как ни посмотри, а конструкторские детища Николая Леонидовича, казалось бы, не имеют ничего общего с морскими вооружениями. Впрочем, и с атомным проектом тоже. Тем не менее, в 1948-м его назначают заместителем Ю.Б. Харитона — главного конструктора КБ-11 в Арзамасе-16. В Советском Союзе действовала система, позволявшая отслеживать одаренных организаторов науки и производства, и потому на способности танкостроителя Духова тоже обратили внимание.

Сначала он занимался конструкцией первого плутониевого заряда, а затем конструкциями собственно атомных и водородных бомб. В 1954-м Николай Леонидович уже возглавил филиал № 1 КБ-11 — ныне ВНИИА имени Духова. Главная задача его института — создание ядерных боеприпасов для стратегических и тактических комплексов, а также соответствующих автоматики и контрольно-измерительной аппаратуры. Здесь академик Духов, (его, кстати, считают основателем нашей конструкторской школы по ядерным боеприпасам), проработал вплоть до своей кончины в 1964 году.

Он творил в сообществе с другими гениями российской военной науки — А.И. Микояном, В.Н. Челомеем, С.П. Королевым Под его руководством в стране было создано три поколения блоков автоматики, первое поколение ядерных боеприпасов для семнадцати различных носителей, в том числе баллистических и крылатых ракет. Но в нашем случае Николай Леонидович интересен как создатель первой советской атомной торпеды.

Первое испытание малогабаритного ядерного заряда РДС провели 19 октября 1954 года на Семипалатинском полигоне. Сборкой конструкции руководил сам Николай Леонидович Духов. Этот ядерный заряд не сработал: взрыв химического взрывчатого вещества не вызвал реакции деления плутония. В результате вокруг башни, на которой был установлен заряд, образовалась зона сильного радиоактивного заражения, которую затем пришлось ликвидировать с большим риском для жизни научного персонала и личного состава полигона.

Вообще, это был первый отказ автоматики и техники во время испытаний атомного оружия. Взрыв «принимала» комиссия из высокопоставленных чиновников. Присутствовал при этом и академик И.В. Курчатов. В первые секунды всех поразил шок, а одного из военачальников даже хватил инфаркт. В чувство ученых и военных привел Курчатов: «Отрицательный результат вполне допустим при экспериментальной отработке заряда»

После этого ЧП полигонщики еще трижды испытывали заряд, получили положительные результаты, а затем уже отдали команду конструкторам — взяться за носитель — торпеду.

Ходовые испытания Т-5 проводили в акватории киргизского озера Иссык-Куль. Сделали 15 испытательных выстрелов. Четыре оказались неудачными. А государственные испытания торпеды состоялись уже на Ладожском озере. Здесь выстрелили 7 раз, и только однажды она «закапризничала». Решение о «натурном опыте» с атомной торпедой, уже в снаряженном РДС состоянии Совет Министров СССР принял 13 апреля 1955 года. Надо сказать, все это время разработчики ядерного заряда продолжали усовершенствовать его, и к тому моменту, когда встал вопрос об испытании на Новой Земле, мощность его увеличили в три раза.