Читаем без скачивания В глубь времен - Рене Баржавель

Я читал австралийские газеты. Маленькие пожары, кем-то умело поддерживаемые, не только не затухали, но все больше разгорались. Их число увеличивалось. На всех границах ужесточались таможенные и полицейские барьеры. Высадившись на аэродроме в Сиднее, я не получил разрешение ни следовать дальше, ни вернуться обратно. В моем паспорте не хватало, я уже не помню какой точно, военной визы. Тридцать шесть часов ушло на хождение по разным учреждениям, чтобы наконец получить возможность вылететь в Париж. Я боялся, как бы они не сунули свой нос в микрофильмы. Интересно, что бы они тогда себе вообразили. Но никто не попросил меня открыть портфель. Я мог увезти схемы размещения атомных баз — это никого не интересовало. Нужна была виза. Таково предписание. Боже, как это глупо, и это называется цивилизованный мир.

Как только Симон вывернул содержимое своего портфеля, Рошфу, руководитель Полярных французских экспедиций, взял дело в свои руки с привычной для него энергией. Несмотря на свои почти восемьдесят лет, он каждый год две-три недели проводил на том или другом полюсе. Лицо кирпичного цвета, обрамленное короткими седыми волосами, голубые глаза и оптимистическая улыбка делали его таким фотогеничным, что журналисты не упускали случая побеседовать с ним и показать крупным планом.

В этот день он собрал всех, кого мог: все каналы телевидения, все газеты, представителей ЮНЕСКО. Он решил, что нельзя более держать открытие в секрете, и намеревался получить немедленно необходимую помощь, даже если для этого ему придется трясти ЮНЕСКО, как фокстерьер крысу.

В большом зале на седьмом этаже техники из Национального центра научных исследований заканчивали установку необходимой аппаратуры. Рошфу и Симон, стоя у огромного окна, наблюдали, как два офицера из Военной школы гарцевали на лошадях в квадратном дворике. Площадь Фонтеной была заполнена игроками в крикет, которые дули на руки и собирали свои шары. Рошфу заворчал и отвернулся. Инженер сообщил ему, что все готово.

Члены Комиссии стали собираться и занимать места вдоль стола перед аппаратами. Их было одиннадцать: двое чернокожих, двое азиатов, четверо белых и трое с цветом кожи от кофе с молоком до оливкового масла. Как только Рошфу начал говорить, все они превратились в единое целое.

Через два часа они знали все. Они задали Симону сотню вопросов, после чего Рошфу подвел итоги, указывая на маленькую точку в центре Антарктиды:

— Здесь, в квадрате 612 антарктического континента, на восемьдесят восьмой параллели под девятисотвосьмидесяти-метровым слоем льда находятся остатки чего-то, что было построено разумными существами, и оттуда идут сигналы. Вот уже девятьсот тысяч лет этот сигнал говорит: "Я здесь, я вас зову, придите…" Впервые люди смогли его услышать. Будем ли мы колебаться? Мы спасли храмы в долине Нила. Но поднимающаяся вода Ассуанской дамбы толкала нас в спину. Здесь же нет такой острой необходимости, нет срочности! Но есть то, что превыше всего остального: есть долг! Долг узнать. Долг понять. Нас зовут. И нужно идти. Это потребует огромнейших затрат. Франция не в состоянии сделать все одна. Она только присоединится к общим усилиям. Она просит другие страны принять участие в этом важнейшем исследовании.

Американский делегат потребовал разъяснений. Рошфу попросил минуту терпения и продолжал: "Вы видели сигнал в виде обыкновенной волнистой линии. А сейчас, благодаря моим друзьям из Национального центра научных исследований, которые изучили его всесторонне, я хочу, чтобы вы его услышали…"

Он подал знак инженеру, который подключил напряжение. Сначала на экране осциллографа появилась яркая линия, прямая как скрипичное "ми", и Симон передернулся от сверхтонкого звука, который одновременно стал слышен всем. Негр облизал губы розовым языком. Светловолосый парень засунул пальцы в уши и со всей силы ими крутил. Оба азиата зажмурили глаза, не в состоянии держать их открытыми. Инженер медленно повернул ручку. Звук из сверхвысокого стал просто высоким. Мускулы расслабились, челюсти разжались. Высокий звук, мяукая, опускался, и свист превратился в трель. Люди начали кашлять и прочищать горло. На экране осциллографа прямая линия превратилась в волнистую.

Медленно, очень медленно рука инженера опускала сигнал от высокого к низкому, прослушивая все частоты. Когда он достиг границы инфразвука, послышались удары гигантских барабанов, один удар в четыре секунды. И каждый удар заставлял дрожать кости и нервы людей, сотрясал мебель и стены здания ЮНЕСКО до самого основания. Это было похоже на биение огромного сердца, сердца невообразимого существа, сердца самой Земли.

Заголовки французской прессы: "Величайшее открытие", "Замороженная цивилизация", "ЮНЕСКО хочет растопить льды Южного полюса". Заголовок английской газеты: "Кто или что?".

Французская семья Виньо ужинает. Отец, мать, сын и дочь сидят по одну сторону стола при свете абажура. Родители — управляющие в магазине фирмы "Европейский обувной союз". Дочь — учащаяся школы декоративных искусств. Сын застрял между второй и третьей пересдачей экзамена на звание бакалавра.

Перед ними у стены — телевизор. Информационная программа. Прямая трансляция через спутник. Интервью русского этнолога. Она говорит по-русски. Синхронный перевод:

— Мадам, вас попросили принять участие в экспедиции, имеющей целью раскрыть то, что называют тайной Южного полюса. Значит, вы надеетесь найти следы человеческой цивилизации под тысячеметровым слоем льда?

Этнолог улыбается: "Если там есть город, он был выстроен не пингвинами…"

Интервью с Генеральным секретарем ЮНЕСКО. Он называет страны, которые будут участвовать в экспедиции и соответственно использовать всю имеющуюся у них технологию для подледного бурения. Это США, СССР, Великобритания, Китай, Япония, Африканский Союз, Италия, Германия. Все они отправятся в квадрат 612. Подготовительные работы необходимо ускорить. Все будет готово к началу следующего полярного лета.

Опрос прохожих на Елисейских полях:

— Вы знаете, где находится Южный полюс?

— Ну… я…

— А вы?

— Ну… это в ту сторону…

— А вы?

— Это на юге…

— Браво! Вы бы хотели туда поехать?

— Нет, а что?

— Почему?

— Ну, там слишком холодно.

За столом Виньо-мать наклоняет голову:

— До чего же глупо задавать такие вопросы! — она секунду размышляет и добавляет: — Не считая того, что там действительно не очень тепло.