Читаем без скачивания Мудрость Толтеков. Карлос Кастанеда и философия дона Хуана - Норберт Классен

Но как же приостановить постоянный кругооборот мыслей? Согласно толтекскому учению, внутренний диалог является, в сущности, «деланием». "Делание — это то, что делает скалу скалой, а куст — кустом… Мир является миром, потому что ты знаешь делание, из-за которого он становится таким… Если бы ты не знал этого делания, мир был бы другим", — поясняет дон Хуан.13) Без такого делания не было бы ничего привычного в окружающем нас мире. Мы можем легко распознать толтекское понятие «делание» в вышеописанной интенциональности естественного образа мышления. Только это «делание» придает предметам окружающего мира — да и самому миру в целом — значение и смысл — положение вещей, которое интенциональность. в сущности, выявляет и определяет.

Для того чтобы остановить "делание мышления", внутренний диалог, и одновременно "остановить мир", нужно практиковать так называемое «не-делание». He-делание является важнейшим используемым средством в толтекской технике, чтобы разрушить единство привычного для нас мира и создать лазейку в мир магии. Можно определить это не-делание в основном как действие в обход всей рутины и рассуждений.14) Это — прямая противоположность нашего обычного рутинного делания. На практике не-делание во всех его многочисленных вариациях представляет самый подходящий путь к остановке мира.

И вновь мы встречаем бросающиеся в глаза параллели к феноменологии Гуссерля. Процесс, не-делания очень похож в своих основах и форме на феноменологическую редукцию которая также служит средством исключения предварительных суждений естественного образа мышления. Результатом процесса редукции у Гуссерля является эпохе', состояние воздержания, или, если дословно перевести с греческого, — остановки. Остановка мира дона Хуана обнаруживается как феноменологическое эпохе' в терминологии Эдмунда Гуссерля. Нет ничего удивительного, что Кастанеда называет феноменологию "подходящими теоретико-методологическими рамками". Действительно ли Кастанеда использовал в своих произведениях идейное богатство Гуссерля, как утверждают злые языки? Или обе системы являются последовательным выражением одной и той же трансцендентальной истины?

Во всяком случае, ясно, что мы можем найти еще немало имеющих значение параллелей между двумя системами. Упомянем еще одну из них: дон Хуан делает различие между «смотрением» среднего человека, который лишь поверхностно схватывает вещи, и «видением» человека знания. Постоянная цель толтеков — стать человеком знания, и это значит для них — научиться видеть. При таком «видении» мир воспринимается не как мир реальных объектов, но как мир светящихся сущностей, то есть мир восприятия абстрактных энергетических полей. Дон Хуан объясняет своему ученику:

"Видение, конечно, является высшим достижением человека знания. И видение постижимо только тогда, когда он остановил мир, пользуясь техникой не-делания"15).

Если мы заменим слова дона Хуана в этом выражении терминологией Гуссерля, мы придем к заключению, что видение в феноменологии именуется созерцанием сущностей. Вторую часть цитаты мы могли бы перевести следующим образом:

" к созерцанию сущностей приходят только в том случае, если воздерживаются посредством метода феноменологической редукции эпохе' (воздержание) от обычных представлений о мире".

Высказывание совершенно в духе Гуссерля и вполне могло бы происходить от него. Так велики параллели.

Однако существуют и значительные различия между позициями феноменологии и толтекского учения. Гуссерль не открывает в своем "созерцании сущностей" никакого мира светящихся энергетических полей, которые толтеки воспринимают в своем видении. Кастанеда говорит следующее об этом различии: "Гуссерль никогда не поднимался выше теоретизирования и не занимался человеком в его повседневной жизни"16).

Нужно согласиться с Кастанедой в этом пункте, потому что Гуссерль действительно до конца своей жизни боролся за логическую стройность отдельных положений своих объемных произведений. Однако он догадывался о действительной ценности своего основательного анализа процесса человеческого познания. Гуссерль часто говорил в отношении своих исследований о "повороте в духе Коперника"17) в истории науки. Он был убежден, что его феноменология поможет классическим естественным наукам преодолеть кризис, связанный с разработкой Эйнштейном теории относительности и открытием Гейзенбергом принципа неопределенности. Он мечтал дать наукам прочный фундамент в виде стабильной теории познания. С исторической точки зрения, эта попытка провалилась. Мысли Гуссерля оказали существенное влияние только на психологию, а также искусство и литературу. Естественные науки, к сожалению, научились, так сказать, существовать с нестабильным духовным фундаментом и опираются все сильнее — в виде компенсации — на хозяйственную деятельность. Такое положение вещей в значительной мере ответственно за злоупотребление естественными природными ресурсами Земли и разрушение окружающей среды, которые характерны для нашего времени духовного упадка.

Благодаря своему практически-философскому образу мышления учение толтеков может оказать гораздо большее влияние на мир, чем был в состоянии оказать теоретик Гуссерль. Это влияние уже заметно в мышлении нового поколения, которое, как спящая красавица, начинает пробуждаться от дремотного состояния членов "благополучного индустриального общества", или "общества потребления". Практические аспекты знаний толтеков лучше всего подходят для того, чтобы удалось всестороннее познание действительного положения человека в космосе.

Однако чтобы продвинуться к этому трансцендентному положению, предстоит очиститься от немалого количества мусора в виде предрассудков и предвзятых мнений. Для этой цели необходимо прежде всего поближе познакомиться со способом возникновения и способом функционирования современной картины мира. Здесь видится толтекская мудрость в виде традиции старинного знания об охоте. Нашей добычей должны стать наши слабости и предрассудки, которые одновременно являются слабостями и предрассудками нашего времени. Чтобы достичь успеха в охоте за нашими слабостями, мы должны, однако, прежде изучить и познать их повадки; тогда нам будет не столь трудно поставить на них ловушки и поймать их в символический капкан, аналогично тому, как Гуссерль "заключает в скобки" естественный ход мышления. Это — центральное требование нашего времени, наш единственный шанс изменить Status quo собственного бытия.

1.1. Описание мира

"В настоящее время только пять или шесть голов на Земле начинают догадываться, что физика дает нам только одну интерпретацию, раскладку мира, но никак не объяснение мира"

В предыдущей главе мы обнаружили, что все человеческое познание есть продукт нашего сознания и поэтому действительный трансцендентный мир не может восприниматься нами. Все достижимое нами бытие обнаруживается как сознание, каждое восприятие — как понятие сознания. Ясное дело — мы воспринимаем. Но чем же является то, что мы воспринимаем, как не реальным миром?

Толтеки убеждены, что то, что мы воспринимаем, на самом деде является только описанием, только мнением о мире. Эта первая посылка толтекского учения кажется, с учетом всего вышеизложенного, вполне разумной и воспринимается как само собой разумеющееся. Описание мира есть продукт процесса обучения, который начинается в самом раннем детстве. В “Путешествии в Икстлан” Кастанеда так пишет об этом:

“… Любой, кто входит в контакт с ребенком, является учителем, который непрерывно описывает ему мир до тех пор, пока ребенок не начнет воспринимать мир гак, как он описан. Согласно дону Хуану, мы не сохраняем в памяти этого поворотного момента просто потому, что никто из нас не имеет никакой точки соотнесения, чтобы сравнить его с чем-либо еще. Но с этого момента ребенок становится членом. Он знает описание мира, и его членство становится полным, когда он приобретает способность делать все должные интерпретации восприятия, которые, подтверждая это описание, делают его достоверным”. 18)

Другими словами: “Мы выучиваемся думать обо всем, и затем приучаем наши глаза видеть так, как мы думаем о вещах, на которые смотрим”. 19)

Это сводится к тому, что мы обучаемся нашему восприятию мира, то есть нашему познанию мира через описание мира. Это описание постоянно рефлектирует, отражается к другим людям, так что на протяжении всей жизни практически используется и подкрепляется. Без продолжающегося отражения описания мира паше восприятие потеряло бы непрерывность. Непрерывность событий, своего рода поток — существенный признак нашего повседневного восприятия.