Читаем без скачивания Заслужить доверие - Сандра Филд

Дверь прошуршала по черному резиновому половику.

— Какой пончик ты хочешь взять, Кит? — спросила одна из девочек.

— Большой, шоколадный. Надеюсь, он поможет мне не заснуть на математике.

Остальные захихикали. Кто-то сказал:

— А мне один с бостонским кремом. Кит, ты готовилась к контрольной?

— Ага... Отец заставил.

— Моя мать меня тоже заставила, — подхватила другая девочка. — А я так хотела посмотреть видик! — Она передразнила голос матери: — «Не раньше выходных, Лизи». — Матери иногда бывают такими занудами.

— Заткнись, Лизи, — вспыхнула Кит.

— Ой, прости, — спохватилась та. — Не обижайся, Кит, я поделюсь с тобой своим пончиком.

— Ладно. Знаешь, я должна, написать контрольную на отлично, иначе распрощаюсь с баскетболом. Так папа сказал.

Звонкий голос Кит оказался гораздо выше, чем голос Марни. Девочки направились к выходу, и Марни чуть опустила газету, чтобы еще раз посмотреть на дочь. Та уже успела надкусить свой большой шоколадный пончик.

Марни сидела, не в силах пошевелиться, тупо уставившись в черно-белые газетные полосы.

Группа мальчишек с шумом вошла в кафе. Интересно, как Кит относится к мальчикам, обращает ли на них внимание? Или, может, пока ее больше увлекает баскетбол? — думала Марни.

Ты никогда не узнаешь ответов на свои вопросы, потому что Кит не твоя дочь, а дочь Кэла.

Марни медленно сложила газету, безнадежно пытаясь справиться с бурей, бушевавшей в ее исстрадавшейся душе. Что теперь? — думала она. Что же теперь делать?

Она поедет домой и будет плакать. Долго плакать. Ей необходимо выплакаться на много дней вперед. Боль пронизывала ее тело, боль почти физическая, как будто кто-то истязал ее во сне. Как много лет назад, в роддоме.

Она свернула на соседнюю улицу и окунулась в густую прохладную тень от дома, как вдруг сильная и цепкая рука схватила ее за запястье, грубо прервав печальные размышления.

— Вы пойдете со мной, — приказал Кэл Хантингдон. Голос у него дрожал. — И не смейте возражать.

Марни опасливо и обреченно подняла глаза: неужели она и вправду решила, что грим и газета в кафе ее спасут?

— Я не видела вашей машины, — пробормотала она.

— Я вашей тоже. Свою, я оставил на соседней улице. Идемте.

Он потянул ее за руку, словно отец восьмилетнюю дочь.

Рука у него была теплой, и Марни боялась признаться себе, что ей нравится его прикосновение. Ей нравился его рост, его коричневая рубашка, облегавшая тело, и то, как застегнут воротник...

— Вы не видели моей машины, потому что я одолжила машину подруги.

— Я ожидал чего-то в таком роде, поэтому и следил за вами.

— А вам не следует быть на работе? Тот роскошный дом, мимо которого я сегодня проезжала, наверняка требует регулярной оплаты.

— Он оплачен, Марни Карстайрс. Как и каждая ель, и сосна, как каждая травинка на моей земле. Меня удивляет лишь то, что вы так и не решились позвонить в дверь, чтобы полюбоваться нашей мебелью.

Марни промолчала. Они подошли к «чероки». Марни села и пристегнула ремень безопасности. Кэл включил зажигание.

— Куда мы едем? Домой, на чашку кофе?

— Не дразните гусей, — прорычал он, выруливая на дорогу.

— Решили сбросить меня с ближайшей скалы?

— Поверьте, я думал о таком варианте, — ответил он устало. — Для начала мы выедем из города, а там поговорим и проясним некоторые вещи. Пока же советую вам просто помолчать.

Марни отвернулась к окну. Кэл затормозил у того места для пикников, где она вчера обедала. Как ни странно, он выбрал тот же столик, что и она днем раньше.

Она вышла из машины. Океан блестел и переливался на апрельском солнце, и казалось, будто бьющиеся о каменистый берег волны — неведомые науке живые существа.

— Скал здесь нет, — заметила Марни. — Как же нам быть?

Кэл даже не взглянул в сторону океана. Немного ссутулив плечи и сунув руки в карманы джинсов, он не мигая смотрел на нее. Верхние пуговицы его коричневой рубашки были расстегнуты, бойкое замечание относительно скал он проигнорировал. Молчание становилось тягостным, и Марни вдруг поняла, что чувствует себя совсем не так уверенно, как ей хотелось бы.

Не говоря ни слова, Кэл протянул руку и снял с нее очки, аккуратно сложил их и положил на стол. Затем приподнял ей голову за подбородок и развязал придерживающий шляпу бант. Шляпу он положил рядом с очками. Длинные волосы Марни упали ей на плечи. Кэл буквально пожирал ее взглядом.

Марни невольно опустила глаза. Его лицо уже было так близко, что она видела крошечный шрамик над глазом и улавливала приятный ментоловый аромат лосьона после бритья.

Она понятия не имела, как себя вести, и старалась скрыть замешательство.

— То, что вы сейчас сделали, не имеет никакого отношения к Кит.

— Знаешь, твои волосы на солнце — как тонкие медные нити, — произнес он, словно не слыша ее.

Голос его звучал мрачно и угрюмо, как мелодия трубы, Марни покрылась густым румянцем. В голову полезли бессвязные и совершенно безумные мысли... Интересно, как он целуется?..

— Не волнуйся, я думаю о том же, — проговорил он.

О поцелуях? Нет, она явно выжила из ума. Марни отшатнулась.

— Отойдите от меня.

Он снова убрал руки в карманы и сухо произнес:

— В чем дело? В ваши планы поцелуи не входят?

Он сделал шаг назад, и, как ей показалось, крайне неохотно. Он что, ее за дурочку принимает?

— Откровенно говоря, ничего подобного я от вас не ожидала. — Марни старалась унять дрожь в голосе.

— О, я уверен, что буду милостиво прощен, — отозвался Кэл с мрачной иронией, — даже если скажу, что ваше удивление кажется мне весьма сомнительным. Думаю, мне пришлось бы потратить много сил на то, чтобы вас удивить. Когда я остановился на той улице, — рядом со школой Кит, я понял, что был последним дураком, поверив вам на слово. Доверять вам нельзя. Сегодня утром возникла ситуация, когда вы оказались в двадцати футах от моей дочери. Согласитесь, рисковали вы основательно.

С каждым его словом, в ней нарастало возмущение.

— Так значит, речь о доверии? Тогда почему же вы не сказали, что вы вдовец?

Он изменился в лице.

— Как вы узнали?!

— На автозаправке, вчера вечером. — Она вскинула голову. — Я не люблю, когда мне приказывают.

— Даже когда речь идет о благополучии вашей собственной дочери?

— Согласитесь, что судить о ее благополучии я имею столько же прав, сколько и вы.

— Неужели неясно? Я не признался вам в том, что овдовел, лишь для того, чтобы вы уехали. Чтобы навсегда исчезли из моей жизни. Моей и Кит.

Его глаза были полны отчаяния. Как же сильно он должен был любить свою жену, подумала Марни.