Читаем без скачивания О смелых и умелых (Избранное) - Николай Богданов

Над рейдом подняли сигналы бедствия... По радио всем велят убираться прочь!

Дед как крикнет на своих ребят:

"Орлы, уматывай!"

Так они уперлись баграми и в два счета из-под пыжа повыскакивали... А дед, оставшись один, погрозил еще им кулаком, чтобы обратно не лезли, а сам пригнулся и ударил багром под самое основание пыжа... Там всему затору основа - здоровенное сучковатое бревно поперек ворот застряло. Вода из-под него вверх фонтаном бьет, ревет, а вытолкнуть не может... Вот Кряж вонзил багор ему в бок. Вскочил на него, всем телом на конец багра навалился и давай раскачивать... И давай раскачивать!

Бревно ка-ак повернется! Затор ка-ак рухнет! Гора из бревен ка-ак грохнется!.. Прямо на то место, где была бригада... Не прогони дед багорщиков - не было бы у нас лучших футболистов.

Один дедушка под пыж попал.

Как рухнул затор - грохот, водяная пыль столбами. Радуга над рекой. Люди так и застыли: "Пропал Кряж под пыжом..." А он не пропал. Не такой дедушка, чтобы пропасть. Он все рассчитал, когда на багор навалился. Большущее бревно под ним перевернулось, дед под него попал и тем спасся. Остальные бревна, когда рушились, по нему и застучали!

А дедушку не задели, это его помяло, когда он в потоке закружился... Вот тут повредило ему спину да и ребра. За ним из Москвы самолет прислали. В лучшей клинике теперь лежит. Весь в гипсе, как памятник. Его все доктора знают и зовут Кряж Уральский.

- А поправится он?

- А как же! На то у нас медицина.

- Миша, а ты дедушку навещаешь?

- А как же! Меня для того и вызвали. У деда на поправку дела пошли, а с аппетитом не получилось. Не может здешнего обеда есть, и все! Чего только не дают, а он - ни в какую! Привык, что я ему всегда домашний обед носил, и ему из моих рук все вкусней кажется. Доктора по-ученому говорят, что это у него рефлекс, надо устранить торможение. Доложили нашему министру. Меня в самолет - и сюда прямо по воздуху. Теперь я каждый день сам лично обед приношу. Дед кушает, похваливает да на меня посматривает. Вот почему я к вам и попал посередине года. И деда уважаю, и школу не пропускаю. Понятно?

Теперь всем понятно.

Только самая любопытная все же спросила:

- Миша, а какое же у вас прозвище?

Юный Макеев улыбнулся и ответил:

- Ясно какое: у нас, если дедушка Кряж, внучонок - Кряжонок!

ПРОВОДНИЧОК

Прошлой весной я участвовал в интересной экспедиции в центральные степи Казахстана. Пригласил меня профессор ботаники, исследователь этих диких мест.

Он каждый год отправлялся собирать степные травы для университетской коллекции.

Много людей он с собой не любил брать. Вот и сейчас - с ним всего две лаборантки, его помощницы по кафедре, умеющие хорошо определять растения, выкапывать и засушивать их среди толстых листов бумаги, да ученый секретарь Маргарита Петровна. Она была кассиром, завхозом, парторгом и художником экспедиции.

Эта девушка была моложе всех и строже всех. Она носила очки - темные, куртку - кожаную, штаны - лыжные и ботинки - на толстой подошве с шипами.

Профессор ценил ее как художника: она замечательно точно умела рисовать с натуры цветы и травы.

Меня приняли в качестве охотника и рыболова; профессор считал, что лучше взять еще одного человека, умеющего доставлять дичь и рыбу, чем мертвый груз продовольствия. Так я и поехал взамен двух ящиков консервов и мешка копченостей.

Все мы уместились в крытом брезентом автомобиле-вездеходе с прицепной тележкой, на которой лежали палатки, папки для гербариев и прочее имущество.

Обе лаборантки по очереди выполняли обязанности шофера. Одна из них умела не только водить машину, но и чинить ее: окончила курсы шоферов-механиков.

Профессор подбирал себе помощников смелых и умелых. Эти девушки были снайперами, волейболистками, пловчихами, лыжницами. Но вот беда - они не умели разводить костры и вкусно готовить пищу.

Мы убедились в этом на первом же ночлеге. Разведя костер, я занялся палаткой. А в это время костер прогорел, и я попросил Маргариту Петровну раздуть угольки.

Вот уж и палатка для ночлега готова, пора бы чайку закипать, а огня что-то все нет. Взглянул я и увидел необыкновенное зрелище. Положив поверх углей сухой полыни и веток, Маргарита Петровна не дула, а дышала на костер, раскрыв рот. Дыхнет на угольки - чуть-чуть полетит пепел. Вздохнет - а дым ей в рот. Откашляется и опять дышит. А из-под очков слезы: дым глаза ест. Нарочно ведь не придумаешь, чего изобретет неумение!

- Да вы губы сложите плотней, как для свиста, и дуньте! - не выдержал я.

Свист у нее кое-как получился, а костер раздуть так и не смогла. Очень этим смутилась и просила меня никому не рассказывать.

Ужин нам приготовили лаборантки такой, что даже сами не могли есть...

- Ничего, - сказал профессор, - на реке Кара-Кенгир мы возьмем в проводники моего старого друга, казаха Усенбаева. Это большой мастер готовить на костре дичь, рыбу, барашков, что и... - Профессор только покрутил головой, не в силах выразить словами, как вкусно готовит бывалый проводник.

Но каково же было наше огорчение, когда старого Усенбаева не оказалось на месте. И юрта его стояла у любимого родника - маленький холмик среди холмов, - и гуляли на просторе хранимые его семьей колхозные овцы, а его и след простыл. Старик повел в степь экспедицию - разыскивать лучшие места для новых совхозов.

Мы думали, что, явившись весной, чтобы застать степь в цвету, приехали раньше всех, но ошиблись.

Нам сочувствовали и жена Усенбаева, и его взрослые дочери, и их мужья, степенные чабаны. Но помочь ничем не могли. Никто из них не должен отлучаться от доверенных им колхозных стад, да и не бывали они проводниками.

Мы чуть не до утра сидели, собравшись в кружок, пили чудесный ароматный чай, заправленный бараньим салом и чуть присоленный. Ели бешбармак и даже шашлык.

И я только удивлялся, что за войлочными стенами юрты в это время все делается само собой. Собаки, деловито лая, загоняют овец, коз и коров; огонь в костре горит не угасая. И чьи-то ловкие руки просовывают то ведерко с родниковой водой, то палочки с шашлыком, шипящим в собственном жиру.

Выйдя из юрты, я обнаружил, что всем правил шустрый мальчуган, очень оригинально одетый - в малиновой рубашке, выпущенной из-под бархатной жилетки, в трусах, в брезентовых сапогах и в пестрой бархатной тюбетейке.

Он носился как на крыльях и все успевал: и овец загнать в кошары, и коров в загородку - на дойку, и кизяка в костер подбросить, и шашлычные вертела с углей вовремя снять...

Все старшие были с гостями, а он им прислуживал как младший.

Вот этот-то мальчик нас и выручил. Подошел утречком, когда мы с профессором, проснувшись, разбирали маршрут на карте, и сказал:

- Проводник вам есть!

Профессор широко улыбнулся:

- Что, вернулся мой старый друг, Усенбаев?

- Нет, старый еще в степи, а молодой есть. Арип.

- Кто это? Опытный человек?

- Да, конечно, Арип - опытный человек.

- Нам ведь не для того, чтобы показывать путь в степи, - это мы найдем по карте, нам нужен такой...

- ...такой, чтоб и огонь развел, и сготовил, и все по хозяйству сделал, - продолжал мальчуган. - Дичь ощипал, рыбу почистил - ну все-все, чтобы вы только наукой занимались!

- Совершенно правильно, - сказал профессор, - такой вот рабочий человек, хозяин... чтобы лег позднее всех и встал раньше всех... и все у него готово!

- Это как раз такой человек, - сказал мальчик уверенно.

- А он может с нами поехать?

- Да хоть сейчас, только ему надо предупредить женщин, что профессор приглашает его в проводники.

- Нам бы надо с ним вначале познакомиться, - напомнил я.

- Это можно. - Мальчик поправил черные вихры под тюбетейкой, вытер о трусы ладонь и, протянув ее дощечкой, сказал: - Арип Усенбаев!

После некоторой доли затруднительного молчания мы пожали его обветренную, жесткую руку, не сказав ни да, ни нет.

Приняв молчание за согласие, Арип быстро развернулся на одной пятке и, оставив на месте своего стояния лунку в земле, исчез так же неожиданно, как появился.

В самое затруднительное положение мы попали, когда Арип явился с заспинным мешком за плечами, в тех же стоптанных брезентовых сапогах, в бархатной жилетке поверх рубашки и с тюбетейкой на голове. К прежнему наряду добавился пионерский галстук.

- Вот я весь совсем... Много места не займу!

Это, конечно, было его самым несомненным достоинством, но не самым для нас нужным.

Профессор не знал, что делать. Я стоял за то, чтобы взять бойкого проводника, ловкость которого я нечаянно заприметил еще ночью. Но Маргарита Петровна категорически заявила:

- Нет! Детский труд в нашей стране запрещен. Нельзя нанимать вместо рабочего ребенка!

Сколько мы ни уговаривали ее, что шустрый, деловой мальчишка в экспедиции может пригодиться, - ничего не помогало.

Ученый секретарь, завхоз, кассир и парторг - все вместе в ее лице заявляли нам, что незаконно брать в научную экспедицию несовершеннолетнего.