Читаем без скачивания С М С - Николай Александрович Игнатов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все эти воспоминания беспрестанно водили хоровод в его ушибленной голове. Видимо оттого происходило это, что самих воспоминаний было ничтожно мало. Вот и сейчас брёл он мимо центрального прогона лагеря, погруженный в себя и безучастно разглядывал торговые и постоялые юрты с цветными кошмами, где хоровод его вдруг разлетелся от громких криков.
«…спасения нет! Бурханы не спасут нас! Тарелки близко! Спасения нет! Подайте Мирового Спасения ради!…», – хриплым голосом кричал со слабым акцентом юродивый, стоявший прямо в центре прогона, опёршись на посох. Он был весь седой и заросший, вместо одежды на нём была изорванная попона, в которую он закутался, несмотря на теплую погоду. Под босыми ногами нищего лежала большая глиняная тарелка для милостыни, в которой было лишь несколько орехов, да небольшой кусок вяленого мяса.
Мелай остановился послушать крикуна, раньше он его не встречал в лагере.
«…Бурханы забыли о нас! Тарелки прилетят! Спасения… – тут старик закашлялся и долго не мог подавить грудные спазмы, – … мирового ради подайте!»
Рядом с одной из постоялых юрт, сидели в тени под навесом на ковре двое Язов. По дорогим халатам и тюбетейкам было видно, что это были зажиточные торговцы. Они смотрели на рвущего глотку нищего, посмеивались и курили сбои чубуки. Мелай решил подойти к ним, спросить – кто этот безумец, и о каких таких Бурханах он кричит.
– Вот дурень, хрипит уже, а все не уймется, – услышал Мелай голос одного из торговцев.
– Может его прогнать?! Гляди, весь народ распугал. Торговля-то стоит, – сказал второй и хмуро посмотрел на подошедшего Мелая.
– Светлого дня, маркитанты!
– И тебе, Мелай, если не шутишь, – ответил первый торговец.
Второй же промолчал. Видно было, что для него и Мелай, пришелец невесть откуда, тоже нежелателен здесь, у торговой юрты, да и вообще неприятен.
– Чего это он орёт? Какими-то Бурханами пугает…
– Да не Бурханами, тарелками он пугает. Бурханы – это Великие, что должны спасти мир.
Второй торговец начал прочищать свой чубук, делая вид, что ему разговор не интересен. Оборванец, меж тем, продолжал: «Некуда бежать! Бурханы забыли нас! Тарелки! Тарелки прилетят! Подайте…»
Мелай задумался. Он уже не раз слышал и о загадочных тарелках и о Великих, но всё это воспринимал не более как слухи, байки и россказни.
– А откуда он взялся? Чего-то я его не видел здесь.
– Дык и тебя ещё пятьдесят лун назад тут тоже никто не видел, – язвительно вставил второй торговец, не отрываясь от своей трубки.
Мелай никак не отреагировал на эту реплику. Он вообще никогда не отвечал ни на грубость, ни на любое проявление агрессии, считая это бессмысленной тратой времени. Первый торговец легонько толкнул второго локтем – следи, мол, за словами, перед тобой всё же пасынок Инфляя, уважаемого Старейшины.
– Это безумный Дебиря из Общины Недалов. Шляется один меж лагерей Общин, милостыней пропитается да несёт всякую чушь. Никто его и не трогает, юродивый, дескать. Вот вчера ночью у нас объявился. Недельку покричит, отдохнёт, да дальше двинет, куда-нибудь к Либрам или к Сивушам.
Чубук первого торговца перестал дымить, и он тоже принялся чистить его и набивать снова.
– А зачем он пугает всех? – спросил Мелай.
– Так ведь дурачок же! – отвечал второй торговец. – Кто их разберёт, юродивых этих?! Тарелок уже вона сколько времени никто не видел, а уж Великих… да есть ли они вообще?!
– Ну, это уж ты, брат, брось мне! – сурово сказал первый торговец. – Уж это святотатство – сомневаться в Великих. Да их Сверкающий Город сколько уважаемых нойонов видели! И что ж, они все лгуны?!
Второй торговец потупил взгляд, что-то недовольно пробурчал и, кряхтя, поднялся с ковра.
– Порватский шпион этот Дебиря, вот и всё! Ходит по лагерям, да вынюхивает всё, а потом они детей у нас крадут. Тьфу! – злобно пробурчал он и ушел к своей лавке.
– Вот же дурак ты, Манет! – сказал, усмехнувшись, ему вслед первый торговец и продолжил раскуривать чубук.
– А вообще, Мелай, чёрт его знает, этого Дебирю! – теперь уже с серьёзным лицом сказал он, глядя на нищего. – Его ведь и Порваты не трогают, говорят. Так что ты держись лучше от него подальше.
После этих слов первый торговец тоже поднялся с ковра. Мелай попрощался с ним и побрёл домой.
5/А
Планета, к нашему прибытию, была под властью Норага уже несколько десятков тысяч оборотов вокруг звезды. Здесь я вынужден дать пояснение, и я постараюсь сделать его доступным для понимания.
Явления Норага в неких моментах пространства фиксируются нами согласно определённым пропорциям протяженностей континуумов, отделяющих нас от него. Когда я говорю «Нораг переместился» или «мы прибыли куда-либо» я не подразумеваю тех понятий в чистом виде, что приняты в ваших языках для определения изменения своего положения в пространстве. Повторяю, данный текст – это адаптация мыслеформ к вашему восприятию. Я использую ваш язык и ваши понятия. Иначе вы не будете иметь возможности уразуметь хоть что-то из того, о чем я веду речь. Я вынужден напомнить о пропасти, отделяющей наши когнитивные, перцептивные и физиологические институты, так как сейчас мне необходимо дать труднейшие для понимания объяснения.
Так вот, никакого перемещения в вашем понимании Нораг не совершает. Он является в определённой точке пространства, а изредка – в нескольких. То, что для вас расстояние – для него это только вектор. Скажем так – любые объекты в пространстве равноудалены от Норага. Слои пространственной материи, слабой аналогией коим может выступить ваше «время», для него также открыты сразу все и всегда.
Теперь вернёмся к тому, что Нораг пробыл на планете несколько десятков тысяч оборотов вокруг звезды. Он явился тогда, когда разумный вид только формировался. Осёдланные эволюцией, существа сумели быстро вырваться вперёд в гонке с прочими биологическими видами.
Природа жестока к организмам. Они страдают сами и приносят страдания другим, повинуясь её неумолимой стимуляции. Этот биологический механизм довольно просто устроен. И, подобно Норагу, он преисполнен жестокости. Жизнь и смерть, два основных компонента этого примитивного устройства, являют собой пагубность и бесперспективность его.
Нораг сумел внедрить в генетический базис будущих разумных существ некие самокорректируемые сигнатуры. Он реконструировал генотипы таким образом, что эгоцентризм каждого отдельного индивида этой расы стал незыблемой парадигмой выживания. Также он выборочно наделил определенных носителей генома
