Читаем без скачивания Волчий билет - Николай Леонов

Котов листал блокнот, делал пометки.

– Многие на даче живут, иные в отпусках, – рассуждал он. – Оправдаться всегда можно, только факт остается фактом: почти половину нужных людей мы не повидали. Лев Иванович нас не поймет, а Станислав скажет слова недобрые.

– Если людей нет, где их взять? – философски спросил Нестеренко. – Да и кто в шесть утра в окно смотрит?

– Славянская у тебя душа, Валентин, широкая и спокойная. И работаешь ты как истый комсомолец. Честно, но от сих и до сих.

– Твой Христос чему учит? – беззлобно ответил Нестеренко. – Возлюби ближнего… А ты меня целый день грызешь, словно у меня нужный свидетель есть, да я его прячу. Правильно вас, евреев, не любят, беспокойный народ. Не был бы ты отличным мужиком и хорошим напарником, послал бы я тебя. Долго мы еще тут будем топтаться? Вон отставник уже второй раз своего вислоухого гулять повел, а я с трех часов не евши.

– Не заработал. – Котов взглянул на часы. – Куда же запропастилась бабка из сорок восьмой квартиры? Соседи говорят, она больше чем на час не уходит. Универсам и обратно.

– Это не она? – Нестеренко был дальнозорким и увидел худую женщину, которая вышла из подворотни, неторопливо, но уверенно направляясь в их сторону.

Котов прищурился, пробормотал:

– Может случиться, она тут еще не проходила.

– Пока мы по лестницам лазали, тут полк солдат мог пройти, – ответил Нестеренко.

– Сходи к вертухаю, узнай, который час. Нечего бабушку вдвоем пугать.

Нестеренко послушно перешел на другую сторону улицы. Котов отошел от подъезда, когда женщина приблизилась, шагнул навстречу.

– Здравствуйте, – вежливо сказал он и поклонился.

– Здравствуй, сынок, – ответила женщина.

– Александра Матвеевна? – спросил Котов.

– Она самая. Только не говорите, что вы из жэка. Вы из милиции.

Котов открыл перед ней дверь, ответил смущенно:

– Александра Матвеевна, не от хорошей жизни к вам пристаю. Знаете, в доме напротив несчастье произошло, разобраться следует, – пустил пробный шар Котов, открывая дверь лифта.

– Ужас! Видела! А делом вы нужным занимаетесь и вежливый, говорить приятно. – Брикова достала из сумки ключи, отперла дверь.

Котов тщательно вытер ноги, прошел за хозяйкой в большую светлую комнату, огляделся, подошел к окну. Дом «слуг народа» гордо возвышался напротив, но был на три этажа выше. Опер сразу отметил, что около окна стояло кресло с гнутой спинкой, видно, лет ему было примерно столько, сколько и хозяйке. На широком подоконнике лежала открытая книга, очки и театральный бинокль.

Хозяйка заметила интерес милиционера, молодо рассмеялась.

– Мой наблюдательный пункт, – поспешно добавила. – Вы не думайте, что я больно любопытная, только день сейчас длинный, читать устаю, так за людьми наблюдаю, интересно. Я сейчас вас чаем угощу, варенье у меня – просто объедение.

– Спасибо, Александра Матвеевна, чаю выпью с удовольствием, а варенье – увольте, нельзя мне сладкое. – Котов подумал: пенсионерка, лишнего иметь не может. Он оглядел комнату, отметил множество фотографий, чистоту, свежий воздух и невидимый достаток. Обстановка старинная, но крепкая, видимо, реставрированная, потолок побелен, обои свежие.

Хозяйка была наблюдательна и любопытство гостя заметила.

– Повезло мне, сын старший в министерстве служит. Начальник. Деньгами помогает, недавно меня к себе на дачу отвез, ремонт сделал.

Котов знал: перебивать хозяйку не следует, одна живет, у нее потребность поговорить.

– У сына большая семья? – спросил он.

– Семья! – Хозяйка махнула рукой. – Слезы. Не будем об этом, да и вам недосуг, у вас свои дела, вас же эти несчастные интересуют. Я почему в милицию позвонила? Хотя и видела мало, решила – а может, людям нужно. Но у вас на телефоне такой хам, ужас просто. И не выслушал, говорит мне: мол, гражданочка, у нас каждый день из окон бросаются, оставьте телефон, я к вам человека пришлю. Я рассердилась, думаю, болтает парень, булку прожевать не может. Он когда разговаривал, жевал.

Чайник вскипел, хозяйка накрыла на стол, чашки были прозрачные, страшно в руку взять, вазочка с вареньем тоже старинная.

Котов пригубил чай, сказал:

– Чай у вас, Александра Матвеевна, отменный. Так в котором часу вы встали?

– Проснулась я сегодня без пяти пять. – Хозяйка указала на большие, висевшие на стене ходики с гирьками. – Я эти часы с рождения помню, они нас переживут. Ну, полежала немного, чувствую, не засну, начала подниматься. Кровать застелила, присела, старыми костями хрустнула, привычка такая с юности – физкультурницей прежде была. Чайник поставила, умылась, то да се, смотрю, уже без пятнадцати шесть. Думаю, сейчас седой в красном костюме побежит, я к окну подошла. В этом доме начальство живет, один седой первым выбегает. Но, видно, рано было, я его не увидела, взгляд подняла, а на крыше парочка сидит, милуется. Я так в кресло и осела. Время-то – шести нет, а они уже на крышу забрались, отчаянные ребятишки, я им крикнуть хотела, да решила, не услышат. Я про чай и забыла, сижу, смотрю, бинокль мамин взяла, он театральный, но все одно видно лучше. Девушка ему голову на плечо положила, а он как бы ее обнимает.

Александра Матвеевна платочком смахнула слезу.

– В глазах стоят, голубки. Тихо сидят, не разговаривают, и музыка откуда-то идет. Я еще подумала, музыка ребятам совсем не подходит. Вроде как церковная, музыка-то. – Хозяйка замолчала, повернулась к иконе, перекрестилась. – Вот и тогда перекрестилась, – голос у нее треснул, женщина беззвучно заплакала.

– Александра Матвеевна, голубушка, не обессудьте, сядьте, пожалуйста, в кресло, – сказал Котов, хотел женщине помочь подняться, но она отстранилась, встала сама, выпрямилась, кивнула на стену, увешанную фотографиями. – Я, сударь, своих сколько схоронила, мне грех свою слабость показывать.

Подошла к окну, кресло слегка передвинула, взяла бинокль.

– Так я сидела, на секунду на Божью Матерь взглянула. – Она указала на икону. – Перекрестилась трижды, повернулась к окну… А они летят. Он чуть впереди… Летят, и словно не люди, а игрушки сломанные…

Котов так ясно представил летящие «игрушки», что шумно выдохнул и глотнул уже остывшего чая.

– Молодые, им только жить… Они еще и не начинали. И чего им так плохо было?

– Считаете, сами… Никто не подтолкнул? – спросил Котов.

– Да кто же мог? Они же одни на крыше сидели. – Александра Матвеевна замолчала, отвернулась.

Котов молчал, чувствовал: хозяйка что-то вспоминает и хочет вспомнить.

– Одни, – не очень уверенно повторила Брикова, перекрестилась. – Надо же было мне в тот самый момент к богу повернуться. И крестилась трижды… Видно, черт попутал.

– Александра Матвеевна, может, видели кого? Тень мелькнула? Нам каждая малость важна. – Котов взглядом не сверлил, смотрел в сторону. – Если виноватый есть, его найти необходимо. Люди ведь погибли.

– Да что ты меня уговариваешь? – неожиданно вспылила хозяйка. – Я сама себе покоя не даю. Не знаю я! Вроде почудилось. Я же на несчастных глядела, только потом взгляд подняла, и вроде тень мелькнула. Там крыша плоская, а я снизу смотрю. Если у края человек стоит, его видно, а два шага отойдет – и пропадет. Года три тому рабочие там шурудили, я такой феномен и отметила. То человека видно, а чуть сдвинется – пропадет. Вот тебе крест!

– Да я вам верю, Александра Матвеевна. Вы валерьяночки выпейте, я схожу вниз, пошлю товарища на крышу, вернусь, мы вместе посмотрим.

Котов спустился, объяснил напарнику ситуацию, сказал:

– Лезь, а я из окна гляну.

Нестеренко кивнул, глянул на охранника, провел ладонью по лицу, вспомнил, что был полковником, и словно затвердел.

– Иди, Гриша, я там буду. – И пошел к калитке. – Сержант, как на крышу подняться? – Достал из кармана удостоверение, не развернул: частное сыскное агентство было у ментов не в почете.

Сержант на «ксиву» даже не глянул, кивнул:

– Я вас давно заметил, открыто держитесь, понял, снова контора вернулась. На крышу уже лазили, лазили… – Он махнул рукой. – Как туда подняться, не знаю, я тут стою. Вроде дом обойти требуется. В нем холуев хватает, подскажут.

– Спасибо. – Нестеренко прошел на заповедную территорию. В это время к воротам машина подошла, страж бросился открывать. «Вольво» поравнялся с Нестеренко, остановился. Шофер грубо спросил:

– И долго вы тут ходить будете?

– Пока не надоест. – Нестеренко сейчас был снова полковником. Он обошел машину, взглянул на номера.

– Работайте, работайте! – донесся низкий голос из-за тонированных стекол. – Платону Викторовичу поклон и искренние соболезнования.

– Спасибо. – Нестеренко глянул на водителя, который как-то сразу лицом одернулся, словно усох. – Служба, как на крышу подняться?

– Черным лифтом наверх, там покажут, – ответил шофер и поторопился уехать.

Котов с хозяйкой сидели у окна, увидели Нестеренко, который к самому краю не подошел, был виден по колено. Затем опер сделал шаг назад, исчез по пояс, еще шаг – торчала лишь голова, затем исчезла. Нестеренко появился снова. Котов махнул рукой, и напарник ушел. Появиться и исчезнуть можно было практически за секунду.