Читаем без скачивания Радио безумных ананасов - Сергей Анатольевич Смирнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Артурчик унесся, а мы пошли к катку. По дороге у нас со Славкой случился самый короткий в жизни разговор на конкретную тему.
– Аль, ты точно уверен, что так надо? – вполголоса и не поворачивая ко мне головы, спросил друг.
– Прорвемся, – ответил я, глядя вперед, за горизонт.
У катка Славка потрогал ногой поверхность бордюра, шумно шмыгнул носом и сказал:
– Да уж… Саньку не остановить никому!
Примчался взмыленный Артурчик.
– Вот… Ты вроде мою фанеру знаешь, – все еще с сомнением проговорил он.
– Может, пару раз не на мраморе, а внизу? – по-деловому предложил Славка.
То есть предложил мне сначала слегка потренироваться на асфальте набережной.
– Не уберусь, – только и буркнул я, то есть, на сленге «плотников», не упаду… а прочий сленг скейтеров я тут уж не буду использовать.
Я отошел на другую сторону площадки, толкнулся, перед бордюром сделал вытяжку, то есть в прыжке сделал опорной ногой нужное движение… пустил холодок в сердце и… не просто пролетел влегкую всю трассу слалома, но и не стал объезжать последний вазон, а прыгнул над ним… и мне показалось, что время почти остановилось… я летел и летел по воздуху… и что-то пытался вспомнить… важное… нужное… но никак не мог… и уже осознал себя, когда завершал вираж внизу, на асфальте набережной…
Примчавшихся вниз друзей я слышал как сквозь с тену.
– Ну, ты – Бэтмен, Аль! – донесся голос Славки. – Жаль, Колян не видел. Он бы доску свою разломал и съел бы по щепкам.
– Вот и норм, что Коляна не было, – едва слышал я Артурчика. – Нам нужны с ним проблемы?.. А вот если бы Орловская увидела – вот бы кайф был! Аль, она и так уже на тебя смотрит… Ка-апец бы Коляну!
«Ка-апец» он произнес в точности как моя сестренка.
– Вот и норм, что Орловской не было, – эхом откликнулся Славка. – С ней тем более проблем не надо… Аль, ты чо тормозной такой? Как стукнутый… Ты лучше скажи, как это ты завис там над «чашкой»?
«Чашками» мы называли вазоны на лестнице.
– Чего?! – почему-то прямо похолодел я.
– Точно завис! – нашелся еще один свидетель феномена. – Секунды на две как будто в воздухе остановился… Я думал, это потому что ракурс такой со стороны. Но и потом ты медленно вниз пошел еще секунду. А потом уж нормально, на скорости… Не понял, чего ты сейчас напрягся-то?
А напрягся я, потому что пульс в голове забухал, словно прокачивая мозг, чтобы я вспомнил… а что?.. вот как, бывает, слово на языке вертится, а вспомнить не можешь, так и в ту минуту со мной было… еще чуть-чуть – и вспомнил бы что-то, ну, страшно важное… но тут громко блямкнула эсэмэска. По звуку – от Саньки.
Орхидеи и прочие восточные сладости
Я выдернул смартфон из кармана.
Эсэмэска была нарублена капслоком:
«АЛЬ, ЧТО ВАЩЕ ПРОИСХОДИТ?!!!»
Во мне сжалось все:
«А что происходит?»
«ОН ЧТО, НАШ БОТАНИЧЕСКИЙ САД ОГРАБИЛ?!!!»
«Кто?» – прикинулся я незнающим, чтобы сообразить, как отвечать дальше.
Санька явно выдохнула и дальше стала писать нормально:
«Этот Абдул или как его… В палате не продохнуть – я в тропиках тут. Стога орхидей».
«Сань, извини. Это я ему сказал, что ты орхидеи любишь. Я думал, он шутку поймет. Извини».
«У такого надо было Аленький цветочек просить. От него еще этими духами арабскими… – и тут Санька, признаюсь, круто выругалась. – Со всех этажей сестры прибежали… Так у него еще в кейсе эти пузырьки с духами! Все в золоте… Ужас тут, что делается. Давай сюда. Пошути тут так, чтобы его выпроводить…»
«Он тебе пиар делает, медперсонал коррумпирует».
«Мне от его пиара уже дышать нечем! Давай уже! Сюда! У меня депрессия!»
Отряд быстрого реагирования принял сигнал! Артурчик помчался за скромными кустовыми розочками, только и способными остановить вторжение диких орхидей. А мы с Черным дунули прямиком к горбольнице. На часах, помню, было 17.15. Значит, дядя Аббас ввалился со всеми орхидеями мира, когда Саньку еще навещали девчонки, ведь посещение разрешалось с 17.00. Меня стали терзать смутные предчувствия.
Больница действительно показалась нам дивным цветником. А уж аромат! И что характерно – меня, Санькиного брательника, младший и средний медперсонал принимал, как шейха какого-нибудь… ну а Славку – заодно… типа, как визиря при шейхе. Дядю Аббаса, что показалось странным, мы уже не застали, как и делегацию наших однокашниц. Дежурная медсестра сказала нам, что они вывалились все вместе буквально пару минут назад. И мы со Славкой сумрачно переглянулись… Показалось очень странным, что мы не пересеклись хотя бы у проходной.
У Саньки в ее жутковатом бинтошлеме светились глаза. На депрессию не было похоже. Скорее – на легкую эйфорию со спутанным сознанием. Сестренка схватила мою руку горячими и влажными пальцами. А второй рукой поманила Славку и вцепилась ему в запястье. Я подумал, какую руку она освободит, чтобы потом прихватить Артурчика – как бы тут не случилось напряга… и собрался выдернуть свою, когда покажется Артурчик.
На Санькиной тумбочке стоял флакончик арабского парфюма, напоминающий сказочный восточный дворец в миниатюре. Я огляделся: флакончики чуть поскромнее сверкали и на других тумбочках. Я взял флакончик – тяжеленький-претяжеленький. Это ж килограммов пять, а то и больше нужно было принести в больницу, чтобы обаять и контузить всех, от медперсонала до пациентов!
– Ты меня извини, – вдруг прогудела Санька.
По-настоящему виноватым тоном.
Говорить ей приходилось со сжатыми зубами, и казалось, что со мной говорит такой хомяк с полным ртом и набитыми защечными мешками.
Ну, раз смогла заговорить о чем-то отвлеченном, а не о боли… начала не с жалоб – значит, уже наметился путь к выздоровлению.
– Да это я – придурок! – нежно пожал я руку сестренке, жалея, что не получится по-настоящему ее в лоб поцеловать, как мы всегда делали, когда с кем-то из нас что-то случалось депрессивное. – Не остановил тебя… И вообще, тебе ж, наверное, и говорить нельзя… больно, да? Ты лучше эсэмэски пиши! Хоть прямо сейчас!
– Да я не про то, – дважды пожала мне руку сестренка. – Я повелась…
Тут она и вправду глухо простонала и, взяв одной рукой мобильник, набрала мне:
«Эта реинкарнация Золотой рыбки мне тут мозг вынесла, и я это…»
Санька оборвала фразу явно в надежде, что мы сами догадаемся… Но мы
