Читаем без скачивания Рождение сверхдержавы: 1945-1953 гг. - Александр Пыжиков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Осенью 1945 г., опираясь на поддержку 4-й армии Вооруженных Сил СССР, в Северном Иране началось массовое движение азербайджанцев за воссоединение с Азербайджанской ССР. Для правдоподобности официальной советской версии о «подлинно народном» характере движения в Северном Иране (или, как его стали именовать в советских официальных документах, «Иранском Азербайджане», «Южном Азербайджане») 6 сентября 1945 г. была образована Демократическая партия Азербайджана, основу которой составляли региональные организации партии Туде и рабочие союзы. Официально требования участников движения сводились к более широкой национальной и культурной автономии, в том числе и в вопросах представительства в иранском меджлисе. В историографии данной проблемы сложились две крайние точки зрения. Согласно одной, представленной прежде всего в американской литературе, за всеми этими событиями отчетливо прослеживалась «рука Москвы», стремившейся разделу Ирана. Другая точка зрения, в основе которой, по сути, лежала официальная позиция Москвы, сводилась к тому, что все происходившее в Иране осенью 1945 — весной 1946 гг. было исключительно спонтанным движением самих иранцев и Москва здесь совсем (или почти совсем) не при чем. Главным же интересом для СССР в иранском вопросе была, якобы, проблема получения нефтяной концессии в Иране.[24] Документы показывают, что это «нефтяная проблема» была лишь формальным поводом, пробным камнем в политике СССР в Иране. Главной целью было усиление советского экономического и политического влияния в Иране.
Об этом свидетельствует, в частности, тот факт, что Политбюро поручило координацию политических усилий в Северном Иране первому секретарю ЦК КП Азербайджана М. Багирову. Его ежедневные подробные донесения Сталину о развитии ситуации в регионе весьма красноречиво свидетельствуют об этом. Кроме того, попытки иранских властей с помощью жандармерии и войск подавить или хотя бы локализовать выступления азербайджанских сепаратистов встречали молчаливое, но твердое противодействие советского военного командования в Иране. Так, 20 ноября 1945 г. руководство 4-й армии докладывало в Москву «17 ноября генерал Дорокшани (командир иранской дивизии в Тавризе — авт.) обратился к командиру нашего 15-го кавалерийского корпуса генералу Глинскому с просьбой разрешить пропуск отряда иранских войск силою 100 человек в район города Марага для ликвидации появившихся там банд. Наше командование такого разрешения не дало, ответив, что у нас нет сведений о появлении каких-либо банд в этом районе».[25] Генералу Дорокшани иранский Генштаб дал указание в случае выступления «демократов» ввести войска в действие даже в том случае, если советские военные власти будут чинить препятствия этому. На деле это могло означать повод к военному столкновению с советскими войсками.
26 ноября НКИД направил МИД Ирана ноту, в которой отмечал, что введение дополнительных иранских войск в Северный Иран вызовет здесь массовые беспорядки, что вынудит СССР «ввести в Иран свои дополнительные войска в целях охраны порядка и обеспечения безопасности своих гарнизонов».[26] Это была прямая угроза расширения военного присутствия СССР в Иране в случае нарушения сложившегося политического и военного статус-кво. Одновременно Багирову было разрешено принять на советскую территорию азербайджанцев, преследуемых иранскими войсками.
Попытки иранского правительства апеллировать к международной общественности также ничего не дали. Британский МИД 10 декабря 1945 г. предложил советскому руководству включить иранский вопрос в повестку дня московской встречи министров иностранных дел трех великих держав. Однако советская сторона, как организатор и хозяин встречи, предложила не включать этот пункт как «несвоевременный» и вернуться к его обсуждению в феврале 1946 г. Одновременно для нейтрализации Англии, Молотов настаивал перед Сталиным на включении в повестку дня московской встречи вопроса о событиях в Индонезии, куда были направлены английские войска для подавления национально-освободительного движения. По его мнению, это должно было «заставить Англию быть более сговорчивой в вопросе об Иране».[27]
Тем не менее, обсуждение иранской проблемы в Москве состоялось. Правда, в неофициальном порядке, хотя в ее обсуждении принял участие и Сталин во время встречи с Бирнсом. Возлагая всю вину на иранскую сторону, Сталин отметил «Малые страны часто стремятся натравить большие страны друг на друга. Малые страны могут, например, жаловаться Советскому Союзу на притеснения со стороны Англии и США и одновременно жаловаться Англии и США на притеснения Советского Союза. Поэтому надо критически относиться к заявлениям малых держав».[28] Однако, несмотря на эту бесхитростную позицию, американская и английская стороны стояли на своем, предлагая вывод из Ирана одновременно советских и английских войск. В результате переговоры зашли в тупик.
В то же время военное командование и Багиров были прекрасно осведомлены о политических планах лидеров Демократической партии Азербайджана. В ноябре Москва получила информацию о выполнении ее установок. В ней, в частности, говорилось «По всем городам и крупным населенным пунктам Иранского Азербайджана прошли собрания и митинги, на которых население избрало делегатов на Всенародное собрание Азербайджана.
ЦК Демократической партии предполагает объявить Всенародное собрание Учредительным съездом народа. Съезд примет обращение к народу об автономии Азербайджана в пределах Иранского государства».[29] Следующим шагом вполне могло стать включение Южного Азербайджана в состав СССР «по просьбе» его правительства и в соответствии с «волеизъявлением народа». Об этом свидетельствуют и воспоминания Н. С. Хрущева, который прямо отмечал, что «Сталин принял меры по дестабилизации иранского Азербайджана., чтобы Южный Азербайджан, нам не принадлежавший, как-нибудь присоединить к Северному, советскому».[30]
Таким образом, советское руководство по-прежнему исходило также из идеи обеспечения транзитного выхода к Персидскому заливу, расширению своего влияния в политических вопросах (включая и поддержку ряда политических партий и деятелей), и даже не исключало возможности свержения шахского режима.
Весьма показательны с этой точки зрения переговоры в Москве Сталина и Молотова с премьер-министром Ирана Кавам-эс-Салтане в феврале-марте 1946 г., в ходе которых иранская сторона выразила согласие на укрепление двусторонних отношений при условии сохранения территориальной целостности Ирана и вывода советских войск. Вопрос о предоставлении нефтяной концессии был при этом увязан с новыми выборами в меджлис. Сила позиции Кавама заключалась в том, что США вывели свои войска из Ирана еще до 1 января 1946 г., а Англия завершала вывод своих частей ко 2 марта. Поинтересовавшись у премьера широтой автономии азербайджанцев, Сталин спросил есть ли в иранском Азербайджане свой военный министр и МИД. Получив утвердительный ответ, он сказал «Азербайджанцы хватили через край. Это у них не автономия. У них не должно быть военного министра, министра внешней торговли и министра иностранных дел».[31] Затем Сталин задал ключевой вопрос, спросив правда ли, что Кавам выступает за установление в Иране республиканского режима. Кавам ответил, что для этого у него есть два пути под благовидным предлогом созвать Учредительное собрание или посадить на престол взамен шаха его сына Ахмед Шаха. Сталин поддержал такой подход и недвусмысленно подчеркнул, что с уходом советских войск Кавам может быть устранен от власти и потому советские войска будут выведены тогда, когда укрепится положение Кавама. Это было прямое заявление о возможной военной поддержке усилий премьера в установлении новой власти в Иране. Однако Кавам отказался от этого, заявив, что, наоборот, он может быть смещен в том случае, если советские войска останутся в Иране.
Пока Кавам готовился к новой встрече со Сталиным, тот решил ускорить развитие событий в Иране. Азербайджанским отрядам был дан сигнал о крупномасштабном выступлении именно в эти дни. 27 февраля иранский премьер обратился к советскому руководству с письмом, в котором отмечал «В то время как я в Москве веду переговоры с высшими советскими инстанциями об улучшении и укреплении взаимоотношений между двумя странами, мною получена телеграмма, согласно которой вооруженные азербайджанские отряды выступили по направлению Гиляна, заняли селение Хаштбар и затем на двух грузовиках напали и заняли селение Карганруд.».[32] Он сетовал на то, что советские власти на месте препятствуют отправке иранских войск в Гилян и требовал «не препятствовать свободе действий» иранской жандармерии. На полях письма рукой Сталина была сделана надпись «Сволочь!», наглядно показывающая разочарование вождя.[33]