Читаем без скачивания Друг Бенито - Алан Лайтман

Именно Флорида обычно приводила в чувство мать Беннета, когда та падала в обморок. Это случалось примерно раз в месяц, обычно во время крупных ссор между тремя мальчиками. Мать Беннета отчаянно хотела дочку. А мальчики всегда дрались. Она старалась сохранять мир, но часто вскидывала руки вверх и начинала кричать. Кричать она не любила. Леди-южанки не кричат. Но ее до этого доводили, и в конце концов она вскидывала руки и кричала: Я расскажу все вашему отцу, когда он придет! Упоминание об отце на самом деле было слабой угрозой. Когда отец приходил с работы, он всегда затворялся в гостиной с книгой на весь вечер, выходил к семье за ужином и возвращался к своей книге. Учитывая такой маломощный арсенал наказаний, угрозы миссис Ланг скатывались с детей, как с гуся вода. Они продолжали драться, а она кричала и осуждала себя за то, что кричит, приводила себя в страшное возбуждение, начинала тяжело дышать и падала в обморок от гипервентиляции. У мамы обморок, вопили дети, и Флорида шла к аптечке и возвращалась с нюхательными солями. Когда мать Беннета приходила в себя, лежа на полу, она спрашивала: Где я? У вас опять был обморок, миз Ланг, отвечала Флорида, склоняясь над ней с нюхательными солями в руке, а другой рукой бережно поддерживая ей голову. Мальчики чувствовали себя страшно виноватыми за то, что довели маму до обморока, и весь день пытались вести себя прилично. Когда дети подросли, им иногда казалось, что мать падает в обморок нарочно, для театрального эффекта.

По ночам мать Беннета вела тайную жизнь. Ее мучила бессонница. В предрассветные часы она бродила по дому, заглядывая в ящики, оставляя самой себе записки, читая книги, которые обычно не читала. Ее блуждания всегда заканчивалась в кухне, где сила воли поддавалась нажиму усталости, и мать съедала все, что попадалось на глаза, особенно оставшиеся сладости. Она запросто могла уничтожить две трети пирога, или две пинты мороженого, или восемь шоколадных печений. Многие годы это ночное отсутствие самоконтроля порождало ее игру в кошки-мышки с Флоридой.

Каждый вечер после ужина она просила Флориду спрятать сладости. Флорида засовывала их в стиральную машину, в шкафы, в ящики, под диван. При этом она смотрела на Беннета смущенно и говорила: так миз Ланг мне велела. Ты только не говори миз Ланг, куда я спрятала пирог. На следующее утро пирога не было. Мать Беннета приходила в кухню и бранила Флориду за то, что та плохо спрятала пирог. У Флориды лицо искажалось страданием, и в этот вечер она уже прятала сладости как следует. Наутро мать входила в кухню и не говорила Флориде вообще ничего, даже доброе утро. Флорида вечером снова прятала сладости тщательно и удачно. Наутро мать Беннета входила в кухню еще мрачнее и молчаливее. Флорида кидала на нее робкие взгляды, но миссис Ланг вообще на нее не смотрела. После нескольких дней такого обращения Флорида ломалась. Но миз Ланг, выпаливала она, вы же мне сказали спрятать десерт так, чтобы вы его не нашли. Мать Беннета глядела в окно на какой-нибудь отдаленный предмет и шептала, как положено южной леди: я же вас не просила прятать его так. При этих словах у Флориды становилось обиженное лицо, глаза расширялись, и в этот вечер она прятала десерт так, что его нашел бы любой. На следующее утро мать Беннета казалась довольной. Но проходило несколько дней, и этот утренний довольный вид сменялся снова сердитым, снова Флориду пилили за то, что она плохо прячет сладости, и весь цикл повторялся сначала. По царящему в доме настроению Беннет всегда мог определить, какой сегодня день: когда Флорида слишком хорошо спрятала сладости или недостаточно хорошо.

Почти все упомянутые сладости делались лично Флоридой. Она была удивительной поварихой. Настолько хорошей, что мать Беннета иногда одалживала ее подругам для торжественных обедов. Беннету не раз случалось бывать в кухне, когда мать умоляла Флориду никому не раскрывать секрета ее соуса для барбекю, особенно служанкам этих подруг.

Что Беннет и его братья любили больше всего, о чем думали целый день, когда знали, что оно предстоит, это пекановый пирог Флориды. В этом пироге были большие куски пекановых орехов, зачастую снятых прямо с собственного пеканового дерева. Начинка была мягкая, тягучая и сладкая, но не приторная. Корочку пирога Флорида делала по-своему из муки и лярда и тонко раскатывала на кухонном столе. Когда мать ела пекановый пирог Флориды, она закрывала глаза. Беннет и его братья держали глаза открытыми и старались есть побыстрее в расчете на вторую порцию. Обычно они еще просили ложечку ванильного мороженого поверх пирога. И зачем вам мороженое на такой хороший пирог? спрашивала Флорида. Потом вздыхала, глядела на них с грустью и сожалением и выдавала мороженое.

Когда семья сидела за трапезой в столовой, Флорида находилась рядом в кухне. Если что-то было нужно, мать Беннета звонила в медный колокольчик. Флорида входила в открывающуюся на обе стороны дверь со словами: да, миз Ланг? и приносила еще воды, или еще одну вилку, или бараньи отбивные. А где зелень репы? могла спросить мать, когда Флорида войдет. Я не знала, что вы хотите зелень репы, миз Ланг, отвечала Флорида, я сделала лимскую фасоль. Я хотела лимскую фасоль и репу тоже, говорила мать Беннета. Я внизу написала в меню: зелень репы. Вы прочли меню? Извините, миз Ланг, говорила Флорида и исчезала за дверью. В перерывах между звонками колокольчика она ела в кухне одна.

После обеда семья занималась каждый своими вечерними делами, а Флорида мыла посуду. Когда Беннет подрос и стал иногда ходить на танцы, он всегда старался привести новую девушку в дом в начале вечера, когда Флорида еще не ушла. Флорида притворялась, что по горло занята посудой, но успевала как следует рассмотреть спутницу Беннета и не пропустить ни одного слова, оброненного юной леди. Через несколько минут, когда Беннет выходил из задней двери кухни, Флорида украдкой кидала ему взгляд от посуды. Иногда она одобрительно улыбалась и кивала: да. Иногда хмурилась и качала головой: нет. С девушками она ни разу ни словом не обмолвилась, кроме одного случая, когда сказала Сьюзен Колдуэлл, что Беннет будет вторым Томасом Эдисоном.

Фамилия Флориды была Уикер. Флорида Уикер. Единственный раз Беннет услышал эту фамилию, когда позвонили из кредитного союза и попросили к телефону Флориду Уикер. Долг терзал Флориду душевными муками, и она постоянно боялась, что у нее конфискуют те немногие предметы, которыми она владеет. У Лангов она получала не слишком много. Они ей платили тридцать пять долларов в неделю в начале шестидесятых, еще до законов о минимальной часовой ставке. Такой была в те времена стоимость черной прислуги.

Приличную часть своего дохода Флорида тратила на сигареты. Она курила «Пэлл-Мэлл», прикуривая сигарету от сигареты, кроме тех моментов, когда пела, и сигареты ее очень успокаивали. После сорока ее стали мучить болезни дыхательных путей. Она знала, что курение вредит ее здоровью и что она не может себе это позволить, но сигареты были одной из немногих ее радостей, и Флорида никогда не бросала курить. Последние два месяца своей жизни она пролежала на спине в больнице, настолько слабая, что не могла протестовать, с трубкой в трахее, подключенная к диализу вместо отказавших почек, с ногами в надувных баллонах для предотвращения отеков. Когда Беннет узнал, что Флорида умирает, он заплакал, но в больницу не поехал. Не мог он смотреть на нее в таком виде.

В последний раз он видел ее за несколько лет до того, в тот единственный раз, когда навестил ее у нее дома на Гаррисон-стрит в северной части Мемфиса. Он тогда жил в Балтиморе и Флориду уже некоторое время не видел. Она все еще работала у его родителей, хотя уже только один день в неделю. Был жаркий июльский полдень. Оказалось, что Флорида живет в маленьком кирпичном домике, втиснутом между другими такими же, с крыльцом в две ступеньки и закрытой сеткой террасой с веревками для белья. Машина Флориды, старый синий «плимут», который отдали ей родители Беннета после того, как он им долго прослужил, стояла перед домом. Неподалеку на улице хлопал навес. В воздухе плыл запах жареных цыплят.

Когда Беннет открыл сетчатую дверь на крыльцо, там сидела Флорида в белом алюминиевом раскладном кресле. Платье у нее на груди пропиталось потом и липло к коже. Увидев Беннета, она расплылась в улыбке. Вроде как ужасная жара, сказала она, вытирая лоб платком. Боже мой, дай-ка я на тебя посмотрю. Ее мучила эмфизема, и она хрипела на каждом вдохе. Да, ты уже вырос большой, сказала она. Совсем большой. Ты счастлив, детка? Беннет удивился вопросу и понял, что не может на него ответить.

Много лет он пытался себе представить дом Флориды. Интересно было, какая у нее кухня. Интересно, висят ли у нее на стенах картинки с Иисусом или фотографии его и его братьев, есть ли у нее телевизор или большой пушистый ковер. Интересно было, чем пахнет у нее в доме. Но она не пригласила его внутрь. Они час посидели на крыльце, говоря о нем и о его братьях и о ее церкви, а потом он ушел.